Сказания русского народа - Иван Сахаров

Но как варение продолжается многие ночи, то искатели теряют терпение, а особливо если знахарь вздумает представить из себя нечистую силу. Между тем есть и такие, которые с большим терпением просиживают ночей по двадцати, но кости-невидимки не остается. В таком случае остается виновным искатель: он или бранил в это время нечистую силу, или опоздал прийти одною минутою, или не досидел сколько-нибудь, или вздремнул, или вспомнил о семье своей, или не так прочитал наговоры, или вздумал утаить что-нибудь от знахаря, или, торгуясь с знахарем, пожалел барана, овцу, гуся. За все это нечистая сила крадет у искателя, как недостойного, кость-невидимку. В другой раз невозможно выварить из одношерстной кошки такой кости. Кому на роду написано достать, тот и с первого разу достанет; а кому нет, тот хоть сто кошек вывари, все не будет ничего, говорят знахари. 

Искатели всегда остаются в разорении от кости-невидимки и с надеждою, укрепляемою знахарем, приступают к другим исканиям. С этою уверенностью они проводят целую жизнь, оставляя все прежние хозяйственные занятия.

 Свадебная поруха

Нигде торжество знахарей так не прославляется, как в сельских свадьбах. Благополучная семейная жизнь, вечные раздоры, болезни первых годов, домашние беды — все зависит от знахарей. 

Поселянин, затевая свадьбу, особливо зажиточный, идет к знахарю с большими подарками, поклонами, с просьбами— защитить его молодых от свадебной порухи. Здесь-то знахарь высказывает все свое могущество; здесь-то робкий поселянин, устрашенный до последней возможности, делает несчетные посулы за спасение своего семейства. Знахарь в сельской свадьбе есть первый гость: его зовут на пирушку прежде всех; ему принадлежит первая чарка зеленого вина; ему пекут пирог: ему отсылают первые подарки; его все боятся; при нем все покойны. Удивительно ли, что после этого все свадебные проказы знахарей обольщают воображение поселян, когда ему присвоены такие преимущества в сельской жизни. 

Свадебная поруха состоит в соблюдении многих обрядов для будущего благополучия «князя и княгини». Так величают в деревне новобрачных. Знахарь осматривает все углы, притолоки, пороги, читает наговоры, поит наговорною водою, дует на скатерти, вертит кругом стол, обметает потолок, оскабливает вереи, кладет ключ под порог, выгоняет черных собак со двора, осматривает метлы, сжигает голики, окуривает баню, пересчитывает плиты в печи, сбрызгивает кушанья, вяжет снопы спальные, ездит в лес за бунзою и вручает свату ветку девятизернового стручка. Эта ветка есть верх искусства. Если ее будут держать за пазухой попеременно то сват, то сваха, то все умыслы врагов обратятся ни во что. Если поедет поезд, забьют лошади от злобного наговора, то стоит только махнуть этою веткою, и все будет спокойно. 

Случись беда на пирушке, развяжись кушак у молодого, отвались что-нибудь от кики молодой, оторвись супонь у лошади, все исправит эта одна ветка. На третий день знахарь берет свата с собою в баню, и здесь происходит рассчет в посулах. Если получит все уговорное, тогда эту ветку сжигают. Этим оканчивается обряд свадебной порухи.

Выведывание жены 

Знахари присвоили себе право выведывать семейные тайны. К числу важных открытий принадлежит выведывание жены. Кажется, можно утвердительно сказать, что от этого происходит особенная приверженность сельских женщин к знахарям. Привожу здесь два способа выведывания, замечательные только по особенной хитрости знахаря. 

Старухи-свекрови всегда бывают нерасположены к невесткам, а особливо, если находятся в семье старые, незамужние девицы. Внушая всегда сыновьям о строгом содержании жен, они прибегают за откровенными советами к знахарям: попытать жену в верности. Для этого употребляют траву канупер, имеющую свойство усыплять женщин под вечер, по сказанию знахарей. Свекровь тотчас открывает какой-нибудь недуг в своей невестке. Не послушаться свекрови, отвергать присутствие недуга, есть смертельная обида в сельской жизни. Вечером варят канупер, недужную кладут на печь. Свекровь с зажженною лучиною пробует свою невестку по пятке: спит ли она? Муж обязан молчать. Если спит, то свекровь начинает шептать на ухо, выспрашивая на разные способы былое и небылое. Муж таких расспросов не обязан слушать. После этого идут ночью к знахарю, и свекровь, во услышание мужа, рассказывает, что отвечала ей сонная жена. Знахарь, задобренный наперед от свекрови, рассказывает по воде приметы обольстителя. С этого времени начинается семейная разладица. 

В старину русские бояре содержали обширную дворню, среди которой всегда затевались раздоры, занимавшие собою большую часть жизни дворовых людей. Частые отлучки мужей, по барскому приказу, наводили подозрения на жен. Таскаясь по дорогам, они выведывали от бывалых людей разные способы к открытию верности своих жен. Бывалые люди всегда советуют: мыться в бане, потом спотеть на полку, и после обтереть все тело полотенцем. Когда же приедет домой, то потное полотенце положить тайно от жены под подушку. Едва жена засыпает, уже муж слышит, как она, сонная, рассказывает про свою жизнь. Воображение, наперед настроенное, порождает такие подозрения, о которых женщина никогда и не воображает. Утром муж идет к знахарю для расспросов о приметах обольстителя. К счастию своему, догадливые жены наперед проведывают знахарей с поклонами и подарками. Знахарь решает по большинству подарков.

Разменный колпак

В деревнях есть тайное поверие, что злые духи научают людей чернокнижию. Эту страшную тайну поселяне узнают из вечерних рассказов знахарей, верят ей и передают потомству. В сельских рассказах всегда приводятся примеры, случившиеся с разными людьми при научении чернокнижию. Здесь приводим для любопытства один сельский рассказ, записанный слово в слово. 

«В нашей деревне жил один удалой малый. Собой не велик, а прыти в нем было возов на десять. Уж коли вздумает, бывало, потешиться, то вся деревня стоном стонет. Живал не трудясь, а хлебец белый едал; зато одежда на нем была больно не мудра. Он был всем с руки. Пропадет ли корова, лошадка, все идут к нему. Просватают ли кого, он первый гость. Загрустует ли кто, посылают к нему на утеху. Одна беда с ним была: попался в некрутчину. Да и тут откашлялся. Наш мир больно на него зубы грыз. Делать в огласку никто не посмел; оттого-то он и жил припеваючи. На святках он пропал без вести. Тут-то заговорили старики. Один из них знал, как он спознался с нечистою силою. Дело, вишь, как было. 

В деревне зимовали солдаты. Он был и им под руку. Солдаты, видишь, научили его, как спознаться с нечистою силою. Повели его на остров, а лесник шел за ними издали, невдомек им. Ходили, ходили по лесу и напали на козюльку. Долго шептали на ней, окаянные; потом сорвали ей голову. Лесник-то был не промах: залез на дуб, да и давай посматривать на них. Вот, как сорвали голову да набили в нее гороху, давай зарывать в землю, давай класть приметы. Лесник давай себе запримечать. Прошла зима. Вырос горох. Наш малый похаживает себе в лес да любуется себе горохом. А лесник все за ним примечает. Вот зацвел горох. Удалой наш пришел полюбоваться. Как заметил цвет, и ну кривляться кругом. Кривлялся, кривлялся, да и давай вырывать горох с корнем. Как выдернул, ну свивать кольцо из травы. Вот он, видишь, себе и пошел в стадо. Лесник выскочил из дупла, да и себе свил кольцо. Вот как удалой пришел в стадо, прищурил левый глаз, а правым ну смотреть в кольцо. Лесник себе то же делает. Вишь, как саранча подлетела к удалому нечистая сила. Все были в шапках, а один в красном колпаке. Все подобран молодец к молодцу. Лесник было и струсил, да спасибо у него в голове закачено было. Подбежал в красном колпаке и долго спорил с удалым. Чуть было дело не дошло до драки. В красном колпаке заплясал себе трепака. Удалой тут-то вскочил на цыпочки, подкрался, тяп да ляп, и сорвал красный колпак. Как взмолился он, как начал просить свой колпак. Удалой ни гугу. Стоит, да и только. Вот и давай твердить о посулах. Удалой запросил Черную книжку, что заперта на Сухаревой башне. Долго отнекивался он от мены; однако поскакал за лес. Удалой похаживает себе да любуется колпаком. Видно, жаль стало, а променять его больно нужно. Вот идет весь избитый. Видишь, нечистая-то сила долго не впускала его на башню, а он пробрался сквозь щелочку; хоть изодрал себе морду, да зато достал. Видно, без колпака тошное житье. Давай колпак, а тот давай себе требовать книжку. Маяли, маяли друг друга, да и разменялись. 

Нечистая сила скрылась с колпаком разменным; а наш удалой зажил с Черною книжкою. С тех-то пор он овладел нечистою силою, хитрил по-своему над православными, да и пропал без вести. Лесник-то было себе задумал, ан не тут-то было: ничего не выждал; только у него во дворе вся скотина перевелась».