Жажда - Таня Карвер

— Она спит довольно шумно.

— Да, — слабо сказал он, — так и есть.

— Хорошо. Итак, вы были с ней всю ночь. Что вы делали?

— Я… я не знаю.

Он беспомощно посмотрел в сторону лестницы, словно хотел, чтобы она ответила за него на вопросы, словно мысленно звал ее.

— Читали? Смотрели телевизор? Возможно, фильмы на DVD?

Взгляд Тернера метался между Розой и лестницей.

— Мы… Я…

Внезапно зазвонил телефон. От неожиданности оба вздрогнули.

Марк с извиняющимся видом посмотрел на Розу, вытащил из кармана мобильный и ответил на вызов. После обычных приветствий он отвернулся. Он почти не говорил, просто кивал головой, несколько раз утвердительно хмыкнул. Закончив разговор, он снова повернулся к ней. В глазах его появился уже другой свет. Они сияли, в них была уверенность.

— Мы работали, — сказал он.

— Простите?

— Прошлой ночью. Мы работали. Допоздна. Здесь.

Его утверждение прозвучало как научно обоснованный факт.

Кто бы ни говорил с Марком Тернером сейчас по телефону, это придало ему силы. Он сидел выпрямившись, отчего выглядел выше ростом; взгляд его был ясным и настороженным. В уголках губ играла легкая ироничная улыбка, в которой угадывался даже какой-то жестокий триумф, словно у вечной жертвы, которой внезапно дали власть первого забияки.

— И еще я… я думаю… я думаю, что вам уже пора, сержант Мартин.

К концу этого предложения голос его стал чище и сильнее. В конце он даже встал, подчеркивая значение своих слов.

Роза тоже встала и захлопнула блокнот.

— Спасибо, что уделили мне время.

Она направилась к выходу, чувствуя его взгляд у себя на спине.

Странный тип, подумала она. И его бывшая подружка, похоже, постоянно тоже что-то откалывала. Такое впечатление у нее сложилось и по записям Анни. То же самое будет и в ее рапорте.

Она вышла из дома и пошла искать свою машину.

На железнодорожном переезде снова взревела сирена, словно сигнал воздушной тревоги.

Она выбросила все это из головы и стала думать о первом джине с тоником, который ожидал ее дома.

Глава 30

Аспид закрыл глаза и пожелал, чтобы ночь укутала его своим покрывалом.

Он научился любить темноту. Это время охотников. Время чьих-то тайн. Время влюбленных. В ней он чувствовал себя по-настоящему живым, она заставляла его двигаться, перетекать, словно живая тень. Зрение его обострялось. Мир становился действительно реальным. В это время Рани говорила с ним чаще всего.

Рассказывала ему свои секреты. Говорила, что ему делать.

При этой мысли он улыбнулся.

Раньше он ненавидел темноту. Ненавидел и боялся ее. В ней жили демоны. Они ждали, пока опустится ночь, а затем выходили, чтобы начать охоту на него. Они были одеты в грубые одежды из парусины, от них пахло пóтом и перегаром, тайнами и ложью. Болью и страхом.

Сначала он прятался от них, но провести их не удавалось. Они знали все его укромные убежища. Они все равно находили его. И мучили.

Но теперь это был уже не он, он стал другим. Тот человек умер в огне. Сейчас он был Аспидом. И он мог постоять за себя. И демоны больше не могли ни причинить ему боль, ни напугать его.

Он крепко зажмурился, но тьма не торопилась опускаться.

Он опять вспомнил прошлую ночь. Как он стоял на коленях возле Рани, положив голову на подушку рядом с ее головой, как нюхал ее руки и мягкие пушистые волоски щекотали ему ноздри.

Как потом, задрав ее футболку, он лизал ее живот. Одна длинная полоска от подстриженных волос на лобке до пупка. Он вспомнил этот вкус и снова насладился им…

При этих воспоминаниях он улыбнулся.

Внезапно улыбка замерла на его лице. Этой ночью ничего этого уже не будет.

Пока здесь эта белокурая сучка.

Рани нашла свой подарок. Это снова вызвало у нее слезы. Ему нравилось наблюдать за этим. После этого он был уверен, что она отошлет эту сучку блондинку домой и даст им возможность остаться одним. Вместе. Но она этого не сделала. Они выпили на двоих бутылку вина и теперь, похоже, взялись за вторую. Иногда Рани начинала плакать, и тогда сучка блондинка успокаивала ее. Сидя на том самом месте, где должен был сидеть он. Обняв своей рукой его возлюбленную.

Он вернет улыбку на ее лицо. Он. Он.

Руки его начали дрожать. Плохой признак. Раньше он всегда злился. Как тот персонаж из детского мультика, Тасманийский Дьявол, который все время крутится, изворачивается, дерется, пробивая себе путь в жизни. Пока не появилась Рани. И пока он не научился обуздывать свою злость. Использовать ее, не давая ей использовать себя. Сначала ему было тяжело, но он справился. Но его злость по-прежнему была здесь, плавно скользила под его кожей, угрожая превратить его в того, каким он был раньше, угрожая захватить над ним власть.

Он снова стал следить за ними. Рани благодарила блондинку за то, что та осталась с ней. Блондинка отвечала, что это самое малое, что она могла сделать. Нужно совладать с этой дрожью. Сохранить дыхание.

И он до сих пор не слышал в голове ее голоса.

Он закрыл глаза и постарался сконцентрироваться. Так ему была лучше видна возлюбленная.

Он почувствовал, как начинает возбуждаться. Ощутил это извивающееся, скручивающееся движение где-то под ложечкой. Рука его скользнула вниз и нащупала ремень брюк. Он вздохнул. Не открывая глаз, начал трогать себя.

Что ты сейчас делаешь?

Он быстро отдернул руку. Постарался контролировать свое дыхание.

— Ничего…

Ты уверен?

— Да, да, я… Прости, прости меня, Рани…

Не извиняйся. Это хорошо, что ты делаешь мне подношения. Это показывает твою любовь, верно?

— О да, Рани, я делаю это, ты же знаешь, я делаю. Поэтому я и оставил подарок для тебя…

Несколько секунд она молчала. Он слышал ее дыхание и подумал, что она сейчас снова исчезнет. Но она вернулась. Голос ее уже не был игривым, он был даже злым.

Ты снова вел себя плохо?

Он замер. Она все знает. О полиции, обо всем этом. Она знает. Он должен быть более осторожным, чтобы не потерять ее снова. Он ничего не сказал.

Ты просто должен был прикоснуться, разве не так? Ты просто должен был прикоснуться ко мне…

Он молчал.

Разве не так?

— Да… да…

Ты зашел в мою комнату… ты прикасался ко мне, пока я спала. Так?

Он кивнул.

Я не слышу тебя…

— Да… прости…

Знаешь, ты причинил много беспокойства.

— Я знаю. И мне очень жаль…

Много беспокойства. Полиция, и вообще.

— Я знаю… мне очень жаль…

Я могла исчезнуть.

Внезапно его охватил страх, этот демон из его детства, и впился когтями ему в горло.

— Нет, нет, ты не можешь этого сделать, пожалуйста…

Жизнь без Рани. Без нее не стоило жить.

Ты все очень осложнил…

— Нет, нет, прошу тебя, не уходи, я сделаю все, что угодно…

Она молчала. Он подумал, что она исчезла.

— Рани?

Я здесь. Я думаю.

Его охватила волна облегчения. Оно заполнило все его тело, до последнего нервного окончания.

— Все, что только захочешь. Я сделаю это.

Я знаю. Дай мне подумать.

Он ждал, затаив дыхание.

Я думаю… пришло время мне измениться.

— Как? Опять? Но ты ведь совсем недавно…

Это не имеет значения. Ты знаешь, что тебе делать. Ни о чем не беспокойся. Ты увидишь меня снова.

— Да, конечно. Увижу. Я никогда не сомневался в тебе.

Вот и хорошо. Я подскажу тебе, где я вскоре окажусь.

— Я знаю, что ты это сделаешь, но…

Но — что?

Он опять посмотрел на Рани, которая сидела на диване, и сучка блондинка обнимала ее одной рукой. Губы его возлюбленной двигались, но с них срывались совсем не те слова, которые сейчас слышала ее сучка подруга. Эти слова предназначались ему одному. И только ему. Слова истины. Сучке блондинке доставалась только старая ложь.

Он улыбнулся.

Но — что?

Услышав резкость в ее голосе, он вздрогнул.

— Эта сучка блондинка… — быстро сказал он. — Что насчет этой сучки?

А что насчет нее?

— Она сидит себе здесь, разговаривает с тобой…

Я только делаю вид, что слушаю ее и мне интересно. Ты и сам знаешь это, разве не так?

— Да…

На самом деле я хочу быть с тобой.

— Значит… Что я должен сделать?

Я не хочу ее. А дальше тебе решать.

— Правильно.

Он улыбнулся.

Ты уже знаешь, что будешь делать?

Он кивнул.

— Да.

Хорошо. Вот и сделай это. Ради меня.

И она пропала.