Кровавые вороны Рима - Саймон Скэрроу

– А горные племена тоже здесь? – обратился Катон к Маркоммию. – Ордовисы и силуры?

Переводчик стал присматриваться к выстроившимся по кругу людям, а Катон сразу отметил некоторые различия в одежде и прическах.

– Их нет, – покачал головой Маркоммий. – Каратака тоже не видно. Ничего удивительного, ведь всем известно: римляне только и ждут удобного момента, чтобы его схватить.

– Губернатор гарантировал неприкосновенность всем участникам схода. Даже Каратаку.

– Такие обещания с легкостью нарушаются.

Катон бросил взгляд в сторону Остория.

– Достойнейшие из римлян держат данное слово.

Между каменных столбов за алтарем возникла фигура, облаченная с головы до пят в черный балахон. Голову друида украшала кожаная шапка с расходящимися в разные стороны оленьими рогами, похожими на голые ветви деревьев зимой. Римляне и ицены заняли предназначенные для них места, и друид, служивший проводником, поспешно присоединился к стоявшим возле алтаря собратьям. Над кругом воцарилось молчание, и вдруг друид с оленьими рогами взошел на алтарь и воздел к небу руки с распростертыми пальцами. В свете горящих на земляном валу факелов давно не стриженные, неухоженные ногти казались хищными когтями. Друид заговорил нараспев высоким голосом, а когда он умолкал, ему вторили остальные.

– О чем это они? – шепотом спросил у Маркоммия Макрон.

– Молятся, чтобы все присутствующие проявили мудрость и исполнили волю богов своих племен. Верховный друид просит божественных духов выразить свою волю нашими устами… А взамен предлагает дар.

– Что за дар? – насторожился Катон.

Маркоммий не успел ответить, так как в этот момент между столбов появилась еще одна фигура: мальчик-подросток в белых одеждах, с гирляндой омелы на шее. С широко раскрытыми глазами мальчик медленно направился к алтарю, и было видно, как дрожат его губы.

Глава 9

Вслед за мальчиком шел мужчина в разрисованном плаще. Одну руку он положил на плечо мальчику, а вторая бессильно повисла вдоль тела. Мужчина изо всех сил старался не выдавать своего отчаяния, и когда подросток приблизился к алтарю, нежно поцеловал его в маковку и на мгновение замер. В этот момент верховный жрец выкрикнул команду, и мужчина в ужасе отпрянул, открыв рот в безмолвном крике. К нему тут же подошли два друида и увели на прежнее место.

– Во имя Аида, что здесь происходит? – рыкнул Макрон. – Объясни, Маркоммий! Неужели мои подозрения оправдались?

– Богам приносится в жертву невинное дитя. А мужчина – его отец.

– Что?! Какой отец согласится принимать участие в этом кошмарном фарсе!

– Стать избранным – высокая честь, римлянин. Смотри, мальчик идет на алтарь добровольно. А когда жертвоприношение совершится, отец будет пользоваться уважением соплеменников.

– Как можно уважать человека, отдавшего на заклание собственное дитя?

Голос Макрона дрожал от гнева, и Катон, зная повадки своего друга, испугался, что тот бросится на жрецов и попытается остановить ритуал. Разумеется, не думая о последствиях.

– Макрон, прошу, держи себя в руках. – Катон стиснул пальцами запястье друга. – Мы здесь бессильны и не можем изменить происходящее.

– Это мы еще посмотрим! – оскалился центурион, вырывая руку.

– Не смей. – Катон стал перед Макроном, заслоняя собой алтарь. – Оставайся на месте. Это приказ.

Макрон в растерянности смотрел на префекта, не веря своим ушам.

– Катон, дружище, ты что, шутишь?

Мольба в голосе друга болью отозвалась в сердце Катона. Так хотелось признаться, что он разделяет чувства друга и тоже хочет помешать жуткому ритуалу. Но тут же в нем заговорил солдат, подчиняющийся приказам. А пока надо спасать Макрона.

– Держите его, – обратился Катон к двум телохранителям. – А если окажет сопротивление или начнет кричать, оглушите.

– Как, господин префект? – растерялся один из легионеров.

– Выполняйте приказ! – рявкнул Катон. – Да поторапливайтесь, пока нас всех не перебили по его милости.

Легионеры схватили Макрона, но тот был слишком потрясен, чтобы сопротивляться, и лишь с беспомощным видом смотрел на друга.

– Да что же это творится?

– Мы не можем спасти мальчика.

– Что там у вас? – послышался суровый голос Остория, продвигавшегося к месту происшествия. Легионеры на секунду замешкались, и Макрон высвободился из их рук. – А ну заткнитесь, черт бы вас побрал. Смирно! Объясните, префект, что здесь за возня!

– Уже все уладили, господин губернатор, – поспешил успокоить Катон. – Верно, Макрон?

Макрон на мгновение встретился глазами с другом, а потом в отчаянии опустил голову и сгорбился. Катон повернулся к нему спиной, чтобы загородить жуткое зрелище. Мальчик пытался взобраться на алтарь, но это ему не удавалось не то от страха, не то от нехватки сил. Вперед выступил верховный друид и, схватив подростка за талию, бросил на алтарь и крепко прижал к камню с распростертыми руками. Затем друид повернул голову мальчика к центру круга и, воздев руки к небесам, закинул назад увенчанную оленьими рогами голову и затянул нараспев молитву. Голос жреца поражал мелодичностью и богатством оттенков, каждую фразу за ним повторяли сначала все друиды, а затем собравшиеся на сход представители многочисленных местных племен. Даже лежащий на жертвенном алтаре мальчик. Его глаза были широко раскрыты, а губы шевелились, будто жили отдельной от тела жизнью. Песнопение становилось все громче, и Катон вдруг почувствовал, как чужая молитва проникает через уши в мозг, оплетая щупальцами все тело, растворяя его в мерном ритме заклинаний.

Но вот наступила кульминация: верховный жрец встал, сжимая в обеих руках кинжал с узким лезвием. Друид медленно поднял кинжал, и на отполированной стали блеснуло отражение пламени. Глаза всех присутствующих были прикованы к алтарю. Катон украдкой взглянул на друга. Макрон, стиснув зубы, придерживал левой рукой правую, инстинктивно тянувшуюся к рукояти меча. В этот момент песнопение внезапно прекратилось, будто у всех присутствующих одновременно перехватило дыхание. В воздухе повисла благоговейная тишина, лишь тихо шелестел легкий ветерок да потрескивал огонь в кострах.

Верховный друид, издав звериный вопль, с размаху вонзил кинжал в сердце подростка. От сокрушительного удара руки и ноги жертвы судорожно дернулись, а из легких вырвался предсмертный хрип, похожий на плач. Голова мальчика откинулась назад, нижняя челюсть отвисла, а пронзенное кинжалом тело все еще корчилось на алтаре. Кровь быстро пропитала белые одежды, заливая камень. Темное пятно постепенно расползалось, и кровь уже стекала струйками по алтарю. Мальчик затих, и по рядам присутствующих пронесся свистящий звук, знаменующий смерть жертвы.