Совершенно несекретно - Сергей Филатов

Наступило 10 июля 1991 года. Кремлевский дворец съездов. Вот-вот начнется церемония. Зал переполнен, и только правое крыло зияет абсолютной пустотой. Правда, желающих занять свободные места у нас и без того предостаточно, Но позже у меня сложилось впечатление, что эта история с запросом непомерно большого количества билетов была не случайна — вполне вероятно, делался расчет на то, что пустые ряды произведут подобающее моральное воздействие и на присутствующих, и на телезрителей.

И вот оно, начало. Мы с Бурбулисом сидим как на иголках в первом ряду, перед самой сценой. Звучит бой курантов, звучат аплодисменты. Председательствует первый заместитель Председателя Верховного Совета РСФСР Р.И.Хасбулатов:

— Уважаемые народные депутаты и гости съезда! Соотечественники! Сегодня открывается новая страница в истории государства Российского. Здесь, в историческом центре Российского государства, в Кремле, определена резиденция Президента Российской Федерации. (Аплодисменты.) В момент принесения присяги над ней будет водружен флаг республики. (Аплодисменты.)

Далее Руслан Имранович начал приветствовать гостей — президента страны Михаила Сергеевича Горбачева (аплодисменты, в зале отсутствует), Председателя Верховного Совета СССР Анатолия Ивановича Лукьянова (аплодисменты, в зале отсутствует), премьер-министра Валентина Сергеевича Павлова (аплодисменты, в зале отсутствует)… Когда это вспоминаешь — мурашки бегут по коже.

Выступает Олег Басилашвили:

— …Непросто, противоречиво, но вместе с тем и неотвратимо увеличивается доля реального народовластия, нарождается многоукладность экономической жизни городов и сел, возникают начала многопартийности. Огромный исторический опыт нашего Отечества свидетельствует, что только тогда наша страна добивалась успеха, выходила из глубокого кризиса, когда ее граждане получали возможность непосредственно участвовать в судьбе России. Сейчас граждане разделяют ответственность с властью. Сейчас государственная власть ответственна перед народом. В союзе государства и его граждан — залог возрождения России. (Аплодисменты.)

К трибуне поднимается Борис Николаевич Ельцин. (Аплодисменты. Звучат фанфары.) Он очень волнуется — это чувствуется и по его голосу, и по той скованности, с которой он держится. Положив левую руку на Конституцию, а правую на сердце, он произносит клятву.

К трибуне подходит Патриарх Московский и всея Руси Алексий II:

— В эти минуты, первые минуты первого Президента России, я хотел бы обратиться к Вам не со словами поздравления (я их скажу позднее), а со словом о России. Мой долг Патриарха в этот день сказать Вам слова о том, какую ношу Вы принимаете на себя. Вы приняли ответственность за страну, которая тяжело больна. Семь десятилетий разрушения ее духовного строя и внутреннего единства сопровождались укреплением внешних тяжких обручей принудительной государственности. Три поколения людей выросли в условиях, отбивавших у них желание и способность трудиться.

Борис Николаевич, я напоминаю Вам это для того, чтобы терпимость и мудрость никогда не оставляли Вас. Прощайте людей. Я говорю не только о Ваших политических оппонентах или о сотрудниках, но и обо всех россиянах — их нельзя переделать ни за ночь, ни за 500 дней. Больное общество и столь много пережившие люди нуждаются в понимании, любви и терпимости. Поэтому надлежит нам чаще вспоминать слова апостола: «Друг друга тяготы носите и тако исполните Закон Христов».

На Вас выбором народа возложен тяжкий крест. Ответственность же Вы несете не только перед народом, но и перед Богом. Вы приняли не честь, не привилегии, но ответственность…

Выступил — и очень хорошо, эмоционально — Борис Николаевич. А Горбачева нет как нет. Вот уже раздаются первые аккорды «Славься»…

Мы с Бурбулисом то и дело посматриваем на дверь, через которую обычно входят в зал члены президиума. И вдруг в самом конце глинковской мелодии в зал буквально вваливается М.С. Горбачев. Он едва успевает прикоснуться к креслу в первом ряду, как мы с Бурбулисом начинаем ему жестами показывать — пора на сцену. И тут он, кажется, наконец понял, что торжественная процедура вот-вот закончится без него! Он быстро поднялся на сцену, выступил с заранее заготовленной речью, в которой было и признание ошибок:

— Введение института президентства является логическим результатом тех демократических преобразований, которые происходят в русле перестройки политической и правовой реформы. Сама жизнь подвела к выводу, что рядом с сильной и компетентной законодательной властью должна эффективно действовать столь же сильная и компетентная исполнительная власть.

Надо признать, что осознали мы это с известным опозданием, когда обнаружилось, что не только старые проблемы, но и новые задачи решаются медленно, а то и вовсе откладываются в долгий ящик, когда повсеместно, на всех уровнях, с освобождением от несвойственных функций партийного аппарата мы почувствовали слабость управления, разлаженность механизма исполнения. Свое негативное воздействие на ситуацию оказала война законов. Словом, нам всем стало ясно, что если мы не избавимся от паралича власти, не наладим эффективного взаимодействия между Союзом и республиками, не обеспечим последовательного проведения в жизнь принятых законов, то кризис, в котором оказалась страна, грозит затянуться, принять хронический характер…

Окончание речи Михаила Сергеевича зал встретил аплодисментами и стоя приветствовал его рукопожатие с Ельциным. После чего оба — Ельцин и Горбачев — спустились в зал и, как по команде, разошлись в разные стороны.

Коллеги же М.С.Горбачева — Лукьянов и Павлов — не пришли даже на его выступление. Может быть, уже тогда зрело их противостояние и внутренне готовился август-91.

Трудная задана досталась телевизионщикам: совместить в коротком сюжете и клятву президента, и поднятие российского флага на флагштоке, расположенном в новой резиденции Президента России, и другие немаловажные составляющие этого дня. Флагшток сделали за одну ночь. Этим занимался наш главный хозяйственник, очень энергичный и удачливый Юрий Георгиевич Загай-нов. Трудность состояла в том, что не было проекта установки флагштока, многое делалось вслепую и с большим риском.

После официальной части был скромный — очень немногочисленный по настоянию Ельцина — прием. В основном для глав государств СНГ. В эти трудные для страны месяцы закатывать в Кремле пир представлялось действительно неуместным. Но день торжественный, и надо накануне приема определиться с выпивкой. Столкнулись с неожиданной трудностью, скорее напоминающей курьез: коньяк в нашем распоряжении только азербайджанский. Как отнесутся к этому представители Грузии, Армении, Молдавии? В результате обсуждений и споров было решено коньяк загодя разлить в рюмки и вот так — на подносе — вносить в зал.