Голограф (СИ) - Мусин Шамиль

— Вот, — показал он на маленькую дверь в углу, — пробуй.

Надя открыла ее и вошла, но наши попытки попасть туда не увенчались успехом: на нашем пути стояло невидимое препятствие, которое не пускало внутрь. Через два часа Надя вышла оттуда с каменным лицом и молча ушла к себе. Я понял ее состояние и решил не беспокоить, пока сама не позовет.

Я зашел к себе в комнату и лежа предался грустным размышлениям. Это что же, выходит, я целовал богиню, и не только целовал, если вспомнить ее воплощения в других мирах. Не дай бог, иметь такую жену: в жизни ведь всякое бывает, что-нибудь не так скажешь – и прихлопнет, как муху, с ее-то могуществом. Не зря я старался держаться от нее подальше – как чувствовал. И все-таки, что же делать? Если эти дьяволы добрались до эльфов, они и до нас могут добраться. Единственная надежда на Надежду, каламбур, мать его, но она и сама ничего не знает, если только в той комнате ее не научили.

Голод – не тетка, и, провалявшись в раздумьях минут сорок, отправился в столовую. Там уже все собрались, кроме Нади. Обеспокоенный, я бросился к ней и, постучав, вошел. Она сидела на кровати и, прижав ладони к лицу, плакала. Забыв свои опасения, я сел рядом и обнял ее.

— За что мне это? — уткнулась Надя мне в плечо, не переставая плакать.

— Что произошло?

— Там, за дверью, я все узнала. В недрах этого здания стоит установка вроде той, что ты запустил в Заречном, только несоизмеримо мощней. Кто-то создал ее, чтобы уберечь голограмму от бесконтрольной правки миров, отсекая такие попытки. Теперь я знаю, как гасить целые миры. Зачем мне это? Неважно, хорошие они или плохие, тупиковые или нет – там же миллиарды жизней. Кто имеет право решать, кому жить, а кому исчезнуть? Даже сама эта возможность сводит меня с ума.

— Да никто не заставляет тебя делать это! Забудь!

— Ты можешь забыть, как есть или пить?

— Ну, хорошо, а вдруг, кто-то задумает гасить нас? Пригодится твое знание. А теперь пойдем-ка, выпьем чего-нибудь покрепче, чтобы снять стресс, знаю по себе, помогает.

Наснимали стресс так, что принес ее в дупель пьяную и уложил в постель. Следом и сам отправился на боковую. Наутро с больной головой еле встал, но твердо зная, что подобное лечат подобным, взял в столовой бутылку коньяка и зашел к Наде. Она уже проснулась и лежала с компрессом из мокрой тряпки на голове. Я налил ей граммов сто и заставил выпить, потом отправил в душ и похмелился сам. Не будь она богиней, может, и сам зашел бы туда, да стремно теперь уж. Смотрю, вышла посвежевшей. Я занял ее место, и после контрастного душа тоже пришел в норму.

Позавтракали вдвоем: то ли все уже поели, то ли еще не завтракали, то ли все упились, как мы. К концу завтрака выполз сначала Олег, потом Ольга под руку с Сергеем. Спали, что ли вместе? Почему нет? Тоже способ снимать стресс, не хуже водки. А вот и эльф – все в сборе. Надя ушла к себе. В это время раздался сигнал гонга.

— Пойду посмотрю, — сказал Сергей вставая, — кого там принесло в гости.

— Я с тобой, — поддержал его я.

В зале над дверью в девятнадцатый век горит лампа. Вышли в сад – перед воротами топчутся двое.

— Что вам угодно? — спросил я подойдя к ним. Один из них подал мне конверт.

— Я секундант барона Генсдорфа. Он ожидает от вас сатисфакции сегодня в одиннадцать часов утра возле старого кладбища. Честь имею. — и клюнул головой.

Черт, в пылу событий, я уже забыл про него с его идиотской дуэлью. Глупо-то как. И не отвертишься, потеря чести, презрение общества гарантировано. Тогда здесь лучше и не появляться больше. Да и не в моих правилах дрейфить перед сволочью, убьют, так убьют. Опять занесет куда-нибудь, а как не хочется оставлять Надю в такой момент.

В конверте – описание места, времени и условий дуэли. Дикость накая-то. Я включил лампу у ворот, и, заплатив подъехавшему извозчику, поручил передать Юсупову, что срочно жду его по важному делу.

— Что случилось? — спросил Сергей возле дома.

— Да ерунда, не стоит внимания, — бросил я, проходя мимо.

Через полчаса появился Николай. Прочитав письмо, он прошипел:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Подонок! — И сразу: — Заедем ко мне, я возьму комплект дуэльных пистолетов.

По дороге я разобрался с дуэльным гладкостволом, но заряжать эту древность сам бы не стал: никогда не занимался этим. На поляне за кладбищем нас ожидали секундант барона, распорядитель дуэли и сам барон. По жребию выпало стреляться пистолетами из комплекта барона. Николай зарядил мой пистолет и отдал мне. Мы с бароном встали напротив друг друга на расстоянии тридцати шагов и, взведя курки, подняли оружие стволами вверх.

Перед глазами промелькнула вся моя жизнь, с детства до этого самого злополучного дня. Вот же черт, попал в передрягу. А если это моя последняя встреча с Надей? И какой будет следующая жизнь, неизвестно – вдруг, буду уродливым инвалидом, прикованным к креслу. Ни эту жизнь, ни Надю помнить не буду. А жаль.

Распорядитель развел руки для хлопка и стал сводить их. Барон, не дожидаясь хлопка, выстрелил и попал мне в бок, кажется, в печень – все, не жилец. Уже падая, я все-таки всадил ему пулю в лоб, и барон стал заваливаться на спину. Теряя сознание, я успел подумать: «Какой, на хрен, из меня хранитель – я себя-то не смог сохранить».

Очнулся голым, лежа под прозрачным колпаком. Огляделся – рядом сидит Надя с заплаканным лицом и смотрит мне в лицо. Увидев, что я очнулся, она вскрикнула и, подняв крышку, бросилась ко мне.

— Живой, живой, — шептала она, ощупывая и целуя мое лицо.

— Где я?

— Тебя привезли почти мертвого, всего в крови, и поднесли к двери, в которую никто, кроме меня, войти не мог. Я втащила тебя в капсулу, раздела и включила регенерацию. Думала, уже все, потеряла тебя. Не знаю, что с тобой делала капсула – крышка сразу помутнела, и только сейчас стала прозрачной. Почти двадцать часов она держала тебя.

Посмотрел по сторонам. Ни хрена себе, я, вроде, и видеть стал лучше – вижу даже мелкие детали в дальнем конце зала. Да, это зал, в нем, кроме моей, стоит еще несколько капсул. Вокруг множество приборов перемигиваются огоньками, какие-то агрегаты, несколько кресел с колпаками, как в женской парикмахерской, да много, чего, что и не опишешь. Я чувствую себя так, словно заново родился, будто налился новой силой.

Надя перевела взгляд ниже и покраснела. Черт, я и сам не заметил, как у меня встал без всякой причины. Этого мне только не хватало, еще больше стал, что ли. На хрена мне это? Женщин и прежний вполне устраивал, лучше бы могущества какого добавилось, хоть самого завалящегося, хоть отстойного, уцененного, от которого все отказались. Чем я буду Надю защищать? Я вскочил, вернее, вылетел из капсулы, и, прикрывшись рукой, стал искать свою одежду. Нашел, вот она, вся в крови валяется, а подальше и новая, купленная здесь. Схватил и стал натягивать на себя. Слава богу, вроде, отпустило. Может, еще что-нибудь во мне изменилось? Может, пули лбом отбивать буду? Пригодилось бы.

— Тебе тоже надо туда, — кивнул я на капсулу.

— Я уже побывала в соседней, пока тебя лечили. Во мне тоже что-то изменилось, но не так, как у тебя, я сама еще толком не разобралась в этом.

— Ладно, я есть хочу, как волк.

Надя улыбнулась, и, взяв меня за руку, повела из зала. В столовой наша компания завтракала в полном составе, и, увидев меня, все радостно вскочили.

— Какого черта понесло тебя стреляться с подонком? Острых ощущений захотелось? – набросился на меня Сергей после того, как все успокоились.

Я махнул рукой и сел за стол. Никогда не думал, что смогу столько съесть за один раз. После завтрака мы вышли в Цветочный погулять. Утренняя прохлада освежила, запахи цветов после дождя, слегка вскружили голову.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы уже собрались выйти за ограду, как вдруг ясное солнечное небо мигнуло. Я остановил Надю и стал тревожно смотреть по сторонам. В дальнем конце сада появился дьявол с какой-то хреновиной в руках. Он еще осматривался вокруг, когда я, схватив Надю за руку, рванул к дому. Внес Надю за дверь и, закрыв ее, бросился в столовую.