Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Марк Семёнович Солонин

своих отчетах единодушно отмечают: «танки противника в бой с нашими танками не вступают». Безумство храбрых в вермахте не поощрялось, и танковые войска использовались — по меньшей мере во всех тех ситуациях, когда немцы имели возможность навязывать свою инициативу противнику, — для решения главной задачи («танки являются средством прорыва и деморализации тылов и флангов»).

С другой стороны, мехкорпуса Красной Армии — хотя в теории и в предвоенных планах именно они считались главным инструментом нанесения контрудара по прорвавшимся танковым соединениям противника — в большинстве случаев сражались с немецкой пехотой. В частности, из пяти мехкорпусов, оснащенных значительным количеством танков новых типов (3 МК, 6 МК, 4 МК, 8 МК, 15 МК), три разбились вдребезги после столкновения с пехотой вермахта; во встречном танковом сражении участвовал (с тем же результатом) один только 3 МК. Для понимания хода и исхода этих боев необходимо подробно рассмотреть возможности противотанковой обороны пехоты периода начала 2-й МВ.

Прежде всего, следует уточнить конкретный смысл многократно использованного выше термина «противоснарядное бронирование». Снаряды бывают разные. Снаряд 122-мм советской пушки А-19 на километровой дальности пробивал броневую плиту в 180 мм (в два раза толще лобовой брони «Тигра»). И пушка калибра 122 мм отнюдь не является пределом возможностей ствольной артиллерии — на тяжелых крейсерах и линкорах были «стволы» калибром в 250–350 мм, обладающие умопомрачающими энергетическими характеристиками. Однако линкоры с танками, как правило, не воюют. Соответственно, под «противоснарядным бронированием» танков понимается их способность выдерживать прямое попадание снарядов вполне определенного перечня артсистем.

Каких именно? Есть два, взаимно дополняющих подхода к определению этого перечня. Самый распространенный, простой и понятный: любых артсистем, стоящих на вооружении пехотной (стрелковой) дивизии противника — и не более того. Логика здесь вполне очевидная — за то время, пока командир дивизии запросит и получит поддержку корпусной или армейской артиллерии, танки «раскатают» его дивизию и уйдут в оперативную глубину обороны.

Второй подход основан на том, что для успешного ведения дуэли с танком пушка ПТО должна обладать не только достаточной пробивной способностью, но и малыми габаритом и весом. Первое позволяет пушке надежно замаскироваться и выиграть таким образом «право первого выстрела», второе (малый вес) позволяет силами самого расчета многократно сменить в ходе боя огневую позицию. Конкретные цифры предельного веса орудия ПТО, как показала практика войны, не должны превышать 1,5 тонны (в этот диапазон укладываются самые массовые системы завершающего периода Второй мировой войны: немецкая 75-мм Pak-40, советские 57-мм ЗиС-2 и 76-мм «дивизионка» ЗиС-3).

Таким образом, применительно к июню 1941 г. понятие «противоснарядное бронирование» конкретно означает: для танка Красной Армии — способность выдержать попадание снаряда немецкой 37-мм пушки Pak-36, для танка вермахта — способность выдержать попадание снаряда 45-мм противотанковой и 76-мм дивизионной пушки (имевшиеся в некоторых немецких и советских пехотных дивизиях в штучных количествах 50-мм Pak-38 и зенитные 76-мм пушки мы вполне осознанно выводим за рамки обсуждения типовых, наиболее распространенных ситуаций боя).

Прежде чем начать листать соответствующие справочники, полезно уяснить, что само понятие «пробитие брони» весьма сложно и многозначно. Что считать пробитием? Крохотную трещину на тыльной стороне бронелиста («предел тыльной прочности», на профессиональном языке)? Или пробоину, через которую целиком прошел бронебойный снаряд («предел сквозного пробития»)? Или пролом в броне размером с футбольный мяч? Наконец, сам процесс взаимодействия снаряда и преграды является вероятностным, т. е. снаряды, взятые из одной заводской партии и отстрелянные из одного и того же орудия, могли пробить мишень, а могли и не пробить. Стоит отметить, что принятые в СССР стандарты испытаний были одними из самых жестких — перенос через преграду более 90 % массы снаряда в 75 % попаданий. Все эти различия в способах оценки приводят к тому, что показатели бронепробиваемости противотанковых пушек, приведенные в разных источниках, существенно различаются. Что и было учтено при составлении Таблицы 6.

Таблица 6

Примечание: угол встречи с броней 90 град / угол встречи 60 град.

Цифр много, зато выводы из этих цифр получаются предельно простые. Советские танки «старых типов» (Т-26, БТ, Т-28) имели броню толщиной 15–22 мм. Такая броня пробивалась немецкой 37-мм пушкой всегда, на любых реальных дистанциях прицельной стрельбы. Немецкие танки 38–40-х гг. (а также принятые на вооружение вермахта легкие чешские танки) имели броню толщиной 15–30 мм. Такая броня пробивалась советскими пушками ПТО всегда, на любых реальных дистанциях прицельной стрельбы. Можно сказать, что имеет место полное «равенство в нищете», и все же немецкие танки «равнее других» — им предстояла встреча с более тяжелыми советскими БР снарядами, и есть существенная разница в заброневом воздействии снарядика весом в 680 г и снаряда весом в 6,2 кг. На рубеже 40–41-х годов будущие противники занялись усилением бронезащиты своих танков. На Гитлера работала «вся Европа» (интересная такая «всяевропа», в составе которой не было Великобритании, Испании, Швейцарии, Швеции, а на вооружение Италии приходилось еще и тратить германские ресурсы), но работала плохо, не по-сталински. В результате все, что совместными усилиями удалось сделать, — это привинтить (или приварить) к лобовым листам корпуса танков Pz-III и Pz-IV стальные «нашлепки». Таким образом толщина лобовой брони выросла до 50–60 мм, что уже превысило бронепробиваемость «сорокапятки»[23]. Затем, на следующих модификациях, усилили бронирование «лба» башни до 50 мм. Борт и корма корпуса и башни всех немецких танков по-прежнему остались с 20–30-мм противопульной броней.

Танк на поле боя не всегда движется строго по прямой линии, подставляя под огонь орудий ПТО исключительно и только свой «лоб»; башня танка не случайно сделана вращающейся (хотя это и создает уйму технических и компоновочных проблем), а при всяком повороте немецкий танк подставлял тонкий борт башни под огонь ПТО. И тем не менее, самые массовые 45-мм пушки (напомню, что ими же были вооружены легкие советские танки и бронемашины БА-10) стали «ограниченно годными» для борьбы со средними танками вермахта. Теперь при встрече с ними нужно было использовать 76-мм «дивизионки», которых было относительно мало (16 на дивизию), а непосредственно в составе стрелкового полка их не было вовсе.

Впрочем, и танков с «нашлепками» было не слишком много. Точного их количества по состоянию на 22 июня 1941 г. на Восточном фронте не знает никто. Обычно принято зачислять в этот перечень все Pz-III с 50-мм пушкой (707 единиц) и некую неопределенную «большую часть» от общего количества (439 единиц) танков Pz-IV. Даже при таком подходе получается одна треть от общего числа танковой группировки вермахта (причем в 6 из 17 танковых дивизий «троек» не было вовсе). Однако