Полуночный любовник - Сергей Акулов

бесчисленное множество мёртвых тел и маленький мальчик, который умолял меня о помощи. Он не хотел умирать, а я ничего не мог поделать. Демон ушёл, а он умер у меня на руках. А потом я узнал… — Итан громко рассмеялся, стряхнув слёзы. — Этот чёртов демон уничтожил ВСЮ деревню! Все погибли, понимаешь?! Только я остался жив! Опять! Это моё бремя: жить и смотреть, как вокруг меня умирают хорошие люди. Нет… — Итан помотал головой, шмыгнув носом. — Если Бог существует, и я с ним встречусь, у нас с этим говнюком состоится серьёзный разговор. Зачем она насылает на меня все эти страдания?! За что он мучает меня?!

— Может, тебя выбрали для чего-то большего? — тихо сказала Жасмин, с трудом сдерживая слёзы.

— Священная миссия? — усмехнулся Итан. — Отец Калеб тоже так считает. Но я плевать хотел на миссии. И Бог, и дьявол могут поцеловать меня в задницу. Я — человек! И я буду делать то, что в силах изменить. Я спасу Наоми Мэннинг, даже если сам окажусь на электрическом стуле!

Итан вытер лицо грязной рубашкой, громко высморкался и вытащил из заднего кармана ключи. Он открыл багажник своего старого драндулета, где у него лежали две коробки.

— Мне нужно было привести мысли в порядок, — признался он, взглянув на Жасмин. — Сама понимаешь, родители…

— Я понимаю, Итан, — кивнула она.

— Но здесь… — Итан указал на коробки с папками. — Здесь мы найдём ответ. Наоми Мэннинг двадцать шесть лет. И нам придётся изучить каждую секунду её жизни, чтобы найти недостающее звено.

— А что именно ты хочешь найти?

— Красную нить, — ответил он, вложив в её руку ключи. — Нам надо в тихое место, где мы сможем спокойно всё изучить.

— Поедем ко мне, — сказала Жасмин, садясь за руль старого драндулета.

— А племянница?

— Она у родителей. Сразу отправила её к бабушке с дедушкой, потому что чувствовала, что ты опять напился.

— Бабушка и дедушка? А где её родители?!

Жасмин завела двигатель и робко улыбнулась, взглянув на вывеску бара.

— Это место всегда притягивает людей, которые хотят проститься с близкими.

— И как тебя понимать?

— В день, когда мы встретились, Итан Уоллес, я пила за упокой брата. Они с женой и дочкой жили в Нью-Йорке, когда…

— Одиннадцатое сентября… — догадался Итан.

— Не ты один терял близких людей. — Жасмин вдавила педаль газа в пол, но машина заглохла. — Твою мать! Что не так с этим ведром с гайками?!

— Она глохнет, когда резко разгоняешься. И не повышай скорость выше тридцати миль в час, иначе колёса отвалятся.

— Прелестно… — закатила Жасмин.

Она не стала рисковать, а медленно — очень медленно — тронулась с места и, не превышая скорость, поехал в сторону дома. Старая машина Итана Уоллеса работала на честном слове. Коробка передач заедала, руль мотало из стороны в сторону, а само транспортное средство то и дело пыталось вылететь в кювет. Не автомобиль, а смертельное оружие. Если за баранку этого драндулета сядет неподготовленный человек, он точно убьётся. А если учесть, как в салоне воняло, смертельное оружие было с явным химическим привкусом, какой бывает только в газовых камерах.

По пути домой Жасмин пришлось открыть боковое окно, иначе она бы точно умерла от удушения. А вот Итану было всё равно. Несмотря на то, сколько он выпил, он чувствовал себя нормально. По крайней мере, он больше не шатался, не устраивал заплывы в лужах и не плакал, вспоминая свои ошибки. Вместо этого он молча сидел, уставившись на дорогу.

— Слушай, Итан, — сказала Жасмин, не в силах больше молчать. — Мне очень жаль, что с тобой случилось столько несчастий. Не представляю, что ты чувствуешь.

— Сейчас ты скажешь, чтобы я не сдавался? И руки не опускал?

— Ну да! Ты жив, а это самое главное…

Итан опустил голову.

— Моя мама любила тюльпаны. Помню, как отец каждый вечер привозил домой букет цветов. Когда он приезжал, она уже спала. Иногда он уходил так рано, что она продолжала спать. Но цветы… Он покупал тюльпаны, чтобы она никогда о нём не забывала.

— Здорово! — улыбнулась Жасмин.

— Сраные тюльпаны… — вздохнул Итан. — Я смог запомнить такую мелочь, а вот лица родителей давно забыл. Не помню, как они выглядят. Ни мама, ни папа. Мне давно за сорок, но я бы душу отдал, чтобы ещё раз их обнять. Я бы очень хотел сказать, как сильно их люблю. Но не судьба. — Он покосился на неё. — Так что, давай, не будем говорить о миссии и предназначении, ладно? Моя вера в Бога умерла в тот же миг, когда на моих руках умер маленький мальчик. Я снял с себя сан, потому что не могу посвятить жизнь тому, кто причинил мне столько боли. Я понимаю людей, которые верят в Бога. И я полностью одобряю их выбор. Он даёт людям надежду. Но мне он ничего не дал.

— Он подарил тебе жизнь…

— Не будь такой наивной, Жасмин! Жизнь мне подарили родители, когда обменялись жидкостями на заднем сидении автомобиля.

Жасмин захихикала.

— Даже тут мы похожи, Итан Уоллес.

— Твои родители тоже не прочь покувыркаться в машине?

— Да, если мама не соврала, — закивала Жасмин. — Я как-то рассказала об этом в школе. Так, меня следующие два года Заднеприводной называли.

Итан расхохотался.

— Заднеприводная?! А что, мне нравится!

— Даже не вздумай!

— Как скажешь, Заднеприводная.

— Сука… — хихикнула Жасмин. Она свернула на перекрёстке. — С родителями и прошлым мы разобрались. Но на повестки дня остаётся ещё один вопрос. Как мы докажем невиновность Наоми Мэннинг?

— Нам нужны…

— Доказательства? — перебила Жасмин. — Допустим, мы их найдём. А дальше? Что-то мне подсказывает, что судья не пойдёт на встречу людям, которые будут говорить об одержимости. Я тебе верю, Итан. Сама не знаю почему, но я не считаю тебя сумасшедшим.

— Вот спасибо.

— Но как мы убедим суд, что твоя голова не поссорилась с задницей? Нам нужно найти нечто такое, что сразу снимет все вопросы о виновности Наоми Мэннинг. Проще говоря, нам нужна бомба, а лучше всего, ядерная боеголовка, которая заставит всех неверующих заткнуть рты. И где ты будешь её искать? — спросила Жасмин, указав на коробки в багажнике драндулета. — Среди тех бумаг? Думаешь, что-то из прошлого Наоми Мэннинг поможет убедить суд? Я думаю, одной бумажки будет недостаточно. Поэтому возникает закономерный вопрос. Какой у нас план действий? Что мы будем делать, если с бумагами ничего не выйдет? Ты сам сказал, что в первый раз вы с адвокатом пролетели.

— Когда я успел об этом сказать? — уточнил Итан.

— Уже не помнишь? Я битый час пыталась