Возвращение не гарантируется - Корецкий Данил Аркадьевич

Поэтому, когда Паша закончил учебу и поступил на работу, отец подарил «Волгу» ему и, махнув рукой, сказал: «Давай, добивай!». У младшего Колтунова проблем с эксплуатацией не было: он ехал и останавливался, где ему надо, а гаишники, которые с каждым годом все меньше делали поблажек своим коллегам и даже придумали поговорку «Мент гаишнику не кент!», следователей СК побаивались — именно они вели следствие по спецсубъектам, а в жизни всякое бывает…

Возле развалин мясокомбината стоял микроавтобус передвижной криминалистической лаборатории и несколько машин. Собралась и небольшая толпа любопытных. Кое-как запарковавшись, Паша вошел внутрь. В огромном зале убойного цеха без крыши лежал на боку скорчившийся труп. В десятке метров догорал черный остов обугленного автомобиля. На месте уже находилась районная СОГ[2] — шла обычная рутинная работа документирования обстановки и следов преступления.

— Привет, Паша, а ты тут что делаешь? — спросил, оторвавшись от протокола, Яшка Резцов — однокашник, выпустившийся годом раньше.

Но Колтунов не отвечал — он стоял в оцепенении, разглядывая мертвое тело. Таких совпадений просто не бывает. Тройное убийство на шоссе оказалось связанным с «заказухой» бизнесмена из клуба «Сапфир», а теперь еще и таксиста, который забирал из того же клуба какую-то девушку. По такому сюжету можно снимать очередные «Тайны следствия»!

— Ты что как из-за угла мешком прибитый? — не отставал Резцов. — Дело, вроде, рядовое, районного уровня… А нам уже майор из городского убойного звонил, да и ты вдруг нарисовался… Это тебя Королев прислал?

— Нет. Я сам. Просто, похоже, это дело с моим пересекается…

— Так забирай! — заулыбался Яша. — Мне работы меньше!

— Может, и заберу. Где его телефон? — Паша кивнул на труп.

— Так не было никакого телефона!

— Как не было? С него полицейский звонил!

— Какой еще полицейский? Когда прохожие в дежурку сообщили, он уже мертвый был! А телефон могли мальчишки подрезать или еще кто-то… Только полиция здесь ни при чем!

— Что у вас тут за базар? — раздался сзади веселый голос. Это был улыбающийся во весь рот Громобой. — О, и Павел Егорович уже здесь! Похвально!

— С чего ты меня так зауважал? То «молодым» окликал, а теперь по имени-отчеству?

— Работаем вместе, по одному делу, присматриваемся друг к другу, вот отношение и меняется. К тому же ты делаешь успехи: даже раньше меня оказался здесь! И что разнюхал по этому водиле?

Слово «разнюхал» не понравилось Паше, и он хотел было отрезать, что разнюхивают собаки, но сдержался: во-первых, в полиции это распространенный термин, а во-вторых, лестная оценка матерого сыскаря приятно пощекотала самолюбие. Правда, про «оперские штучки», которыми они располагают к себе людей, он в этот момент совсем забыл. А может, не забыл, а просто не представлял, что тактические приемы, применяемые к подозреваемым, обвиняемым и свидетелям, могут столь же успешно быть применены и к следователю. Именно эту ошибку совершают и все остальные, попадающиеся на незамысловатые розыскные хитрости, но им это простительно. Да и Колтунова могла оправдать молодость и неопытность.

— Да уж разнюхал кое-что! — Он отозвал опера в сторону. — С его телефона звонили незадолго до убийства. Сказали, что из полиции. Но полиции еще не было до него никакого дела: он был жив и почти здоров… Потом получил пулю в голову, а его телефон пропал.

— Ну и что? — настороженно глянул Громобой.

— А то, что я думаю — телефон забрал тот, кто его убил.

— Ну что ж, — кивнул опер. — Проверим, молодец, хватка у тебя железная! Никакой ты уже не молодой, а когда раскроем это дело, вырастешь до «важняка» — попомнишь мое слово! И машину, наконец, поменяешь: надо будет — добрые люди помогут…

Но на этот раз похвала не польстила Павлу Егоровичу. Дело в том, что следователь постоянно сталкивается с не лучшими свойствами человеческой натуры и, мягко говоря, не с самыми достойными поступками, которыми может гордиться homo sapiens. Он копается в самых низменных свойствах личности преступника и просеивает через себя поток прямой лжи, искажений, приукрашивания правды или ее фальсификации. Поэтому следственное мышление анализирует и сопоставляет все факты, цепляется за мелкие несоответствия или противоречия.

С некоторым опозданием до Паши дошло: Громобой по своей инициативе приехал на обычный криминальный труп, о личности которого он знать ничего не мог и потому не мог догадываться, что потерпевший — водитель, связанный с убийством на Щелковке. Но заговорил так, будто знает, что два преступления связаны и относятся к одному делу! Вопрос: откуда он узнал то, чего знать не мог? И кто его прислал на мясокомбинат? Ведь вовсе не в характере майора Николаева выезжать на любое убийство в поисках дополнительной работы для себя! Напротив, ходили глухие слухи, что он извлекает выгоду из любого дела, к которому прикасается…

— «Добрые люди» — это как раз наша подследственность! — отрезал Паша.

Внешне следователь никак не выдал охвативших его подозрений: доброжелательно попрощался с Резцовым, кивнул остальным участникам осмотра, пожал руку Громобою, который вел себя так, будто они давнишние приятели. И уехал. Здесь ему больше нечего было делать.

Громобой ненадолго задержался: подошел к знакомым операм, поболтал, перекинулся несколькими словами с экспертами, угостил всех желающих сигаретами и покурил сам, записал в маленькую записную книжку — свой рабочий блокнот — установочные данные Азамата Турсунова и тоже покинул место происшествия.

Сев в машину, он позвонил одной из своих связей с просьбой определить местонахождение телефона убитого. Через несколько минут получил ответ: аппарат находится в кафе «Скачки» возле ипподрома. И он поехал туда.

Интересно, что в то же самое время Колтунов запросил локацию телефона Евгении Барышниковой. Но своей цели не добился: ему вежливо объяснили, что это сложная задача, к тому же сейчас много заявок и раньше следующего дня выполнить его запрос не смогут.

Тогда он поехал в клуб «Кумитэ» — самый крутой клуб восточных единоборств столицы. Возглавлял его Роман Бритиков, который практиковал почти все виды экзотических искусств побеждать противника, имел черные пояса многих из них и был известен в кругах спортивных бойцов под прозвищем Железный Кулак. Паша представлял себе худощавого старца с седой бородой и колючим пронзительным взглядом, способного вскочить и чудесным образом стоять на клинке меча в руке противника, владеющего секретом легкого на первый взгляд толчка сложенными в щепоть пальцами, который разрывает сердце. Надо ли говорить, что представления эти были сформированы каратэ-фильмами и, в частности, знаменитым «Убить Билла», который, собственно, и побудил его к этому визиту.

Он полагал, что Железный Кулак в кимоно и босиком обучает в до-жо[3] учеников таинствам дистанционного удара, но нашел знаменитого бойца в обычном кабинете, увешанном грамотами, фотографиями спортивных соревнований, медалями и заставленном многочисленными кубками. Выглядел знаменитый тренер как обычный бизнесмен средней руки: моложавый, лет сорока, в спортивном костюме, он разговаривал по телефону, обсуждая не спортивные, а сугубо коммерческие вопросы — о стоимости аренды зала и необходимости поднять плату за занятия, «чтобы не уйти в минус».

Мельком взглянув на удостоверение, он предложил Колтунову присесть и неожиданно спросил:

— Опять кто-то из наших залетел?

— Нет, — замотал головой Паша. — Мне нужно ваше экспертное мнение.

— По поводу?

— Можно ли убить человека так, чтобы не оставить следов на теле? — Этот вопрос он хотел задать с самого первого часа после осмотра трупов на Щелковском шоссе.

Тренер пожал плечами.

— Ну, в принципе, наверное, можно. Но не обычными способами.

— А какими?

— По этому поводу легенд и домыслов гораздо больше, чем правды. Но действительно есть экзотические системы рукопашного боя, при котором воздействие оказывается на «точки смерти» человеческого организма. Вроде бы ничего страшного — обычный тычок, может, даже одним пальцем, а противник погиб. Больше того, мастера вроде бы могут наносить удар «отсроченной смерти». Сейчас ударил, а завтра человек умер. Или через три дня, или через неделю. Говорят, что именно таким ударом устранили Брюса Ли за то, что он снимался в фильмах, привлекающих внимание к тайнам у-шу.