«За други своя…». Хрестоматия православного воина. Книга о воинской нравственности - Е. Ю. Голубева

15. Не презирай противников за то, что они иноплеменники, ибо они разумны, как и ты, им также присущи природная мудрость и хитрость.

23. Будь кроток, обходителен и скромен, но так, чтобы не оказаться из-за скромности в пренебрежении. Будь скромен внутренне, а внешне, на людях держи себя с честью и достоинством. Старайся превосходить всех во всем: в разговоре, в одежде, в походке, в делах. Избегай не только молвить постыдное слово, но даже услышать его. Не старайся быть общительным, ибо не можешь оказаться и стратигом и мимом[49].

21. Когда ты свободен и не занят службой, читай книги, а также исторические труды и церковные сочинения. Не говори: «Какая польза воину от догматов и церковных книг?» – так как извлечешь великую пользу. Если ты будешь достаточно усерден, то усвоишь из них не только догматы и душеполезные рассказы, но и назидания, нравоучения и военные советы. Ведь почти весь Ветхий Завет – военная книга, да и в Новом Завете усердный человек пожнет немало назидательного. Таким я тебе велю быть, чтобы все дивились доблести твоей, и благоразумию, и познаниям и красноречию твоему. Если ты полюбишь и соблюдешь это, то будешь счастлив.

32. Стремись превзойти всех, чтобы добиться почета. А как это достигается? Не иначе, как рвением и бдениями. Я еще не видел до сих пор старательно и неусыпно действующего человека, который не достиг бы вершин успеха, так как служба не бывает напрасной. Впрочем, не все идут прямой дорогой, но отклоняются для несправедливости… Знай, что на таких смотрели как на самоубийц. Они не только приняли постыдную смерть, но примут кару и от грядущего суда.

(Советы и рассказы Кекавмена, с. 140–189)

Византийский Суворов

Величайший византийский полководец Велизарий (504-565 гг.), сокрушивший варварские королевства вандалов и готов, удостоенный от императора Юстиниана I (правил в 527-565 гг.) первого за время существования Восточной Римской империи триумфа, был в жизни очень честным, мягким и скромным человеком. В нем словно воплотились все те качества, которые авторы военных трактатов требовали от стратига. Недаром А. В. Суворов, по воспоминаниям его историографа Е. Б. Фукса, «сим именем (т. е. Велизария. – сост.) называл иногда себя».

Велизарий прибыл в Византию[50] вместе с Витигисом[51], везя все сокровища. С удовольствием увидал император Юстиниан Витигиса и его жену своими пленниками и удивлялся толпе варваров, их физической красоте и огромному росту. Приняв замечательные сокровища в Палатин (императорский дворец. – сост.), он разрешил сенаторам секретно их осмотреть, завидуя огромности совершенных Велизарием подвигов.

Он не выставил их на показ народу и не дал Велизарию триумфа, подобно тому, как это сделал он для него, когда Велизарий вернулся с победой над Гелимером[52] и вандалами.

Однако имя Велизария было на устах у всех: ведь он одержал две такие победы, каких раньше ни одному человеку никогда не удавалось одержать, привел в Византию с боем взятые корабли, двух пленных царей и вновь вернул римскому государству богатства, отобранные им у врагов, в столь короткое время возвратив под власть империи почти половину земель и моря. Для византийцев было величайшим удовольствием видеть каждый день, как Велизарий выходил из своего дома, идя на площадь, или возвращался назад, и им никогда не надоедало смотреть на него. Его выходы были похожи на блестящие триумфальные шествия.

Он был красив и высок ростом и превосходил всех благородством выражения лица. И со всеми он был настолько мягок и доступен, что был подобен человеку очень бедному и незнатному. Любовь к нему как к начальнику со стороны воинов и земледельцев была непреодолима. Дело в том, что по отношению к воинам он больше, чем кто-либо другой, был щедрым. Если кто из воинов в стычке подвергался какому-либо несчастию, будучи ранен, то он прежде всего успокаивал его мучения, вызванные раной, крупными суммами денежных подарков, а наиболее отличившимися подвигами он позволял иметь как почетные отличия браслеты и ожерелья; если же воин терял в сражении или коня, или лук, или другое какое оружие, то он тотчас же получал от Велизария другое.

Земледельцы любили его за то, что он настолько бережно и заботливо относился к ним, что под его командованием они не испытывали никакого насилия; напротив, все те, в стране которых он находился со своим войском, обычно богатели сверх меры, так как все, что продавалось ими, он у них брал по той цене, какую они спрашивали. И когда созревал хлеб, он очень заботливо принимал меры, чтобы проходящая конница не причинила кому-нибудь убытка. Когда на деревьях висели уже зрелые плоды, он строго запрещал кому бы то ни было касаться их.

Ко всему этому он отличался замечательной сдержанностью: он не касался никакой другой женщины, кроме своей жены. Взяв в плен такое огромное количество женщин из племени вандалов и готов, столь выдающихся красотой, что более прекрасных никто на свете не видал, он никому из них не позволял явиться себе на глаза или встретиться с ним каким-либо другим образом. Во всех делах он был исключительно прозорлив, но особенно в затруднительных положениях он лучше всех других умел найти наиболее благоприятный выход. В опасных условиях военных действий он соединял энергию с осторожностью, огромную смелость с благоразумием, и в операциях, предпринятых против врагов, он был то стремителен, то медлителен в зависимости от того, чего требовали обстоятельства.

Помимо всего этого, в самых тяжелых случаях он никогда не терял надежды на удачу и никогда не поддавался панике; при счастьи он не кичился и не распускался; так, пьяным никто никогда не видел Велизария. Все время, когда он стоял во главе римского войска в Ливии и в Италии, он всегда побеждал, захватывая и овладевая всем, что ему попадалось навстречу. Когда он прибыл в Византию, вызванный императором, его заслуги стали понятны еще больше, чем прежде.

Сам он, выдаваясь высокими духовными качествами и превосходя бывших когда-либо военачальников как огромными богатствами, так и силами своей щитоносной охраны и копьеносных телохранителей, стал, естественно, страшен для всех – и властвующих, и воинов. Думаю, никто не осмеливался противоречить его приказаниям и совершенно не считал недостойным себя со всем рвением выполнять то, что он приказывал, уважая его высокие душевные достоинства и боясь его могущества. Таким образом, Велизарий, могущественный, как сказано, и по своему политическому значению, и по таланту, всегда имел в виду то, что может принести пользу императору, и то, что он решил,