За пределами разрыва (ЛП) - Хедли Таниша

— Часто мечтаешь обо мне? — спрашивает он, придвигаясь ближе.

Его теплое дыхание щекочет мне нос, и я сопротивляюсь желанию притянуть его к себе и прижаться губами к его.

— В твоих мечтах, — говорю я неубедительно.

— Скажи мне. — умоляет он.

— Зачем?

Гриффин встает прямо и прочищает горло, глядя на меня сверху вниз.

— Может, я смогу дать тебе несколько советов.

Я насмехаюсь.

— Если ты не планируешь меня трахнуть, мне не нужны твои советы.

Жалею об этих словах, как только они слетают с моих губ. Мои глаза расширяются, когда я задерживаю на нем взгляд. Его рот приоткрывается, а взгляд снова темнеет. Я в глубоком, глубоком дерьме.

— Это ты так просишь меня трахнуть тебя, солнышко?

— А что бы ты сделал, если бы мог?

Я понятия не имею, откуда взялась смелость спросить его об этом, но я стою на своем и держу его взгляд. Он ругается под нос, глядя на меня сверху вниз.

— Ну, для начала ты бы не хныкала тихонько, когда кончаешь от моего члена, а кричала. Умоляла меня продолжать.

Он поднимает руку и заправляет прядь распущенных волос мне за ухо, его большой палец касается моей скулы. У меня отвисает челюсть, и его взгляд опускается к моему рту.

— Я бы и с этим ртом сделал то же самое, — бормочет он, пока мое сердце борется за то, чтобы вырваться на свободу.

— Я иду спать, — резко говорю я, хотя это больше похоже на задыхающийся шепот, когда я кладу руки на его твердую грудь и начинаю толкать его к двери.

Он нахально ухмыляется, как будто выиграл нашу маленькую войну тяни-толкай.

— Еще рано.

— Сейчас около пол второго ночи, — хмыкаю я.

Он ослепляет меня ленивой ухмылкой.

— Расскажи мне, о чем ты думала, пока играла сама с собой.

— Гриффин, я не знаю…

— Это был я?

Замираю, мои глаза скачут по комнате в поисках черной дыры, в которую можно провалиться. Я слышу, как он хихикает, приподнимая мой подбородок, заставляя меня посмотреть в эти озорные глаза.

— Для меня большая честь помочь тебе испытать твой первый оргазм, солнышко.

— Заткнись, — говорю я, скрежеща зубами, — и убирайся.

— Ладно, ладно, — он покорно поднимает руки. — Я не буду больше настаивать.

Он идет назад, к моей двери, его веселые глаза не отрываются от моих, а ухмылка становится все шире. Прежде чем открыть дверь в мою комнату, он поправляет свои треники, обращая мой взгляд на свою растущую эрекцию.

Почему он выглядит огромным?

Дышать становится все труднее.

— Спокойной ночи, Элиана, — говорит он, и ленивая ухмылка возвращается на его лицо, когда он открывает мою дверь и выходит в коридор.

— Спокойной ночи, Гриффин, — отвечаю я, мой голос напряжен.

Услышав щелчок двери своей комнаты, я бросаюсь к выключателю и выключаю свет, сразу же прыгая под толстое одеяло. Хватаю запасную подушку и прижимаю ее к лицу, вскрикивая от боли в груди. У моего разума нет ни единого шанса против моего сердца.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГРИФФИН

Я слышу приглушенный крик Элианы из-за ее двери и тихо хихикаю, возвращаясь в свою комнату.

Она еще милее, когда волнуется, но, черт возьми, я не ожидал, что меня так заведет мысль о том, что она играет с собой. Я все еще нахожусь под кайфом от того, что узнал, что она думала обо мне, пока делала это; одна только мысль заставляет мой твердый член дергаться.

Я стараюсь держать между нами как можно большую дистанцию, но это оказывается все труднее и труднее каждый раз, когда я с ней разговариваю. Она очень мешает мне, но я не могу отрицать, что испытываю к ней влечение. При каждом нашем общении я замечаю, как ее тело реагирует на меня: мурашки бегут по ее нежной коже или глубокий румянец проступает на груди и веснушчатом лице.

Я знал, что ее тянет ко мне с первой встречи, но никогда и за миллион лет не ожидал, что она зайдет так далеко, что будет думать обо мне, пока ублажает себя.

Осознание этого стало тем толчком для моего эго, в котором я так нуждался, тем подтверждением, которое я искал, а прилив адреналина к моему члену подтвердил ей, что влечение было взаимным.

Трудно было это скрыть, да еще с ее раскрасневшейся кожей и сбивчивым дыханием?

Даже пижамные штаны цвета авокадо не смогли бы оттолкнуть меня, когда я увидел, что она смотрит на меня так, как сейчас.

Как только Элиана открыла дверь, и я увидел ее лицо, понял, что она только что закончила делать. То, как округлились глаза от ужаса, стало еще большим подтверждением.

— Блять, — простонал я, облокотившись на стол и вытаскивая член из треников, медленно поглаживая всю длину, вспоминая ее задницу в гидрокостюме.

Такая красивая девушка не должна находиться рядом со мной, особенно во время тренировки. Мне пришлось дважды кончать в душе, чтобы снова почувствовать себя самим собой. Я знаю, что не должен так себя чувствовать, что это один шаг до того, чтобы потерять из виду то, над чем я так упорно работал, но я не могу это остановить.

Чем больше я стараюсь держаться от нее подальше, тем больше не могу перестать думать о ней.

Чем сильнее я борюсь с этим желанием, тем сильнее оно становится. Я не должен был бодрствовать, уставившись в потолок, когда услышал ее хныканье. И уж точно не должен был вскакивать с кровати и мчаться в комнату, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Шесть месяцев вдали от всех, кроме врачей, должно быть, были достаточно долгими, чтобы мой мозг снова начал жаждать связи, потому что я никогда ни к кому не относился так неистово.

С проклятием я начинаю быстрее надрачивать свой член, хватаясь за лежащее рядом полотенце, пока моя голова не откидывается назад, и я кончаю с очередным низким стоном.

Назойливый звук будильника вырывает меня из беспокойного сна. Я вслепую протягиваю руку к прикроватной тумбочке, ощупываю все вокруг, пока не нахожу свой телефон и не засовываю его под одеяло, выключая будильник, так как яркость экрана ослепляет меня.

Сегодня мое первое соревнование с тех пор, как я вернулся в команду после несчастного случая, но вместо того, чтобы беспокоиться об этом, мои мысли возвращаются к Элиане. Прошлой ночью я чуть не перешел черту. Мне потребовалось собрать все свои силы, чтобы развернуться и выйти из ее комнаты вместо того, чтобы показать ей, на что похож настоящий оргазм.

Когда я вернулся в свою спальню, прошло всего пять минут, прежде чем я сдался.

Она сводит меня с ума, но знаю, что, как бы сильно я ни хотел ее, я не могу позволить повториться тому, что случилось прошлой ночью. Она быстро становится всем, о чем я могу думать.

Мне нужно сосредоточиться на этом соревновании и мысленно подготовиться к тому, как я хочу справиться с волнами, а не как я хочу справиться с ней.

Разочарованно вздохнув, вылезаю из постели и переодеваюсь в черный спортивный костюм, решив совершить быструю пробежку по пляжу, чтобы проветрить голову перед отъездом на соревнования.

На пробежке воздух освежает. Мне нравится бегать, когда в голове царит суматоха, тогда я могу просто подумать и быть максимально честным с собой. Только теперь, когда я бегаю трусцой, это сопровождается знакомой болью в ноге. В первые несколько месяцев моего выздоровления было трудно отказаться от этого занятия, и я никогда не осознавал, как сильно буду скучать по нему, пока больше не смог этого делать.

Через десять минут после начала пробежки я позволяю своим стенам рухнуть, и первый человек, который приходит мне на ум, помимо Элианы, это Колтон.

До травмы он был моим лучшим другом. Мы выросли вместе и пережили похожие жизненные неудачи. Я всегда смотрел на него как на брата, которого у меня никогда не было, но он все равно предал меня самым ужасным образом.

Самое худшее во всем этом то, что я просто не могу понять, почему он это сделал. Я думал об этом месяцами, пытаясь понять, что пошло не так. Обидел ли я его чем-то? Разозлил настолько, что он захотел разрушить нашу дружбу? Каждый раз, когда я думаю об этом, теряюсь в догадках. Я ни разу толком не спал с тех пор, как он сделал то, что сделал. Мне нужны ответы.