Просто бывшие (ЛП) - Феррелл Чарити

— Ты не знаешь, почему он вернулся в город? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо, на случай, если Гейдж захочет пройти и подслушать.

— Понятия не имею. Я пытался вытянуть это из него несколько недель.

— Это была жена?

— Жена? — Он нахмурил брови. — Он был женат?

— Ты не знал об этом?

— Не-а. Никогда не говорил мне о жене. — Он с болью качает головой. — Я пообещал себе, что дам ему время рассказать мне, что происходит, прежде чем отправлюсь на поиски. Он не может потерять доверие к кому-то другому.

— Удачи. Что бы это ни было, оно не выходит у него изо рта.

— У тебя гораздо более сильная тяга. Если кто-то и может это сделать, то только ты. — Он наклоняется. — Ты сделаешь его счастливым, и, возможно, я перестану ненавидеть твою эгоистичную задницу.

Я одариваю его самой яркой улыбкой, на которую только способна.

— Круто. Я никогда не перестану тебя ненавидеть.

Его рука тянется к груди, изображая обиду.

— Меня? Что я, черт возьми, тебе сделал?

— Вывел меня из себя, когда назвал меня Сатаной, и за то, что ты тянул меня за дурацкое дерьмо на протяжении многих лет.

— Докажи мне, что это не так.

— Что заставило тебя вернуться в этот дерьмовый город? — спрашивает Рекс, младший брат Кайла.

Мы сидим за столом в столовой, перед нами разложена еда. Не могу поверить, что я ем так много углеводов так поздно.

— Следи за языком, — предупреждает Нэнси. — То, что ты закончил школу, еще не значит, что ты можешь говорить как взрослый.

— Технически я и есть взрослый, — отвечает он.

— Но не в этом доме. Здесь ты все еще мой ребенок. Так что оставь свои ругательства при себе, когда общаешься со своими друзьями.

Рекс застонал, вернув свое внимание на Гейджа.

— Позволь мне перефразировать. Почему ты переехал из Чикаго? Здесь нечем заняться.

Это загадка года.

Я хватаю свою воду, надеясь, что Гейдж даст ему лучший ответ, чем он дал мне. Сомневаюсь, что это произойдет. После нашего жаркого разговора в машине Гейдж смягчился, но внутри все еще стоит стена.

— Я нужен своему отцу, — вот и все, что он говорит, делая глоток воды.

— Мы рады, что ты вернулся, и я рада, что вы с Кайлом стали партнерами, — вклинивается Нэнси, скорее всего, чтобы остановить своего девятнадцатилетнего сына от личных вопросов. — Я понятия не имела, что ты работаешь в правоохранительных органах.

Гейдж вытирает рот.

— После переезда в Чикаго я несколько лет ходил в школу и работал в охране, и тогда я решил, что точно хочу быть офицером полиции.

— Это то, что мы обещали делать всегда, — говорит Кайл. Гейдж кивает. — Думаю, мы оба до сих пор чувствуем это призвание.

— Готов поспорить, что в Чикаго ты насмотрелся травматического дерьма, да? — спрашивает Рекс. — Я слышал, что по крайней мере одного человека застреливают за ночь.

— Рекс, — предупреждающе говорит Кайл.

Вместо того чтобы пошутить, как он сделал, когда Нэнси отчитала его, Рекс закрывает рот и откидывается в кресле.

— Это точно район с высоким уровнем преступности, — отвечает Гейдж. — Временами бывает трудно.

— Что… — Сьерра, сестра Кайла, колеблется, прежде чем продолжить: — Что самое страшное ты когда-либо видел?

Я не виню их за любопытство. В Блу Бич один из самых низких уровней преступности в стране. Ограбления случаются редко, не говоря уже об убийствах. Если бы я не работала в больнице за городом, где видела больше, чем они, я бы тоже была полна вопросов.

— Я видел, как женщина убила своего ребенка, — отвечает Гейдж. — Самое ужасное, что я когда-либо видел, — это мать, убившая своего сына.

За столом становится тихо. Я роняю вилку. С губ Нэнси срывается хныканье.

Никто из нас не ожидал такого ответа. Сьерра и Рекс ожидали какой-то скоростной погони, чего-то захватывающего, а не этого убивающего аппетит разоблачения.

И, с щелчком вопроса, стена Гейджа вернулась, теперь сильнее, чем когда-либо.

Его спина прижалась к стулу, пальцы сжались вокруг вилки, и по многолетнему опыту Гейджа я знаю, когда он близок к тому, чтобы сорваться. Кто-то должен направить этот разговор в другое русло. Все думают об одном и том же, но ничего не говорят.

Я беру на себя ответственность сделать это, ломая голову в поисках хорошего поворота разговора.

— Итак… На меня постоянно блюют на работе.

Наверное, это тоже не лучший разговор за ужином.

— Это отвратительно, — говорит Сьерра, ее лицо скривилось.

Она постаралась сказать Гейджу, что уже выросла, когда сидела рядом с ним за ужином. Нет сомнений, что она повзрослела. Когда Гейдж уехал, она была еще подростком и всегда влюблялась в него. Гейдж называл это милым, но то, как она смотрит на него сейчас, никак нельзя назвать милым. Ей недавно исполнился двадцать один год, и в ней нет ничего не взрослого. Честно говоря, она великолепна.

А она смотрит на него так, словно он аппетитнее ужина.

Не то чтобы я могла ее винить.

Я вижу намек на благодарность в глазах Гейджа, когда он смотрит на меня, а Сьерра и Рекс начинают расспрашивать меня о больничных ужастиках. Я рассказываю им короткие, которые включают рвоту и обращение с предметами в местах, где ни один здравомыслящий человек не стал бы соваться в определенные места. Мой рассказ о работе успокаивает всех, и мы наслаждаемся жарким Нэнси.

— Таааак… — Сьерра затянулась. — Вы с Гейджем снова вместе?

Господи. Можем ли мы находиться хоть в одной комнате без этого вопроса?

Она последовала за мной на кухню после ужина, пока остальные ушли на улицу. Я не могу остановить себя от того, чтобы посмотреть вниз на небрежный наряд, который я надела после работы, учитывая, что я планировала принять душ и бросить свою задницу в постель, а затем посмотреть на нее. Я никогда не ревновал его к девчонке, но сегодня она одета так, чтобы произвести впечатление.

Я качаю головой.

— Мы пробуем дружбу. — Она ухмыляется.

— Идеально.

— Что значит «идеально»?

Она пожимает плечами.

— Идеально в том смысле, что он холост, а ты не заинтересована, а значит, я могу пригласить его на свидание.

Я согласна с этим?

Должна быть. Лучше привыкнуть видеть Гейджа с кем-то еще, пока мы не начали наслаждаться обществом друг друга и снова не попали на крючок.

— Ты можешь делать все, что хочешь, — говорю я, беря бутылку с водой из холодильника. — Он может делать все, что захочет.

Она кивает и выходит из комнаты, как будто я дала ей разрешение. Никогда в жизни мне не хотелось так сильно наброситься на кого-то.

ВОСЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА

К удивлению, мне удалось сохранить спокойствие за ужином.

Когда Рекс спросил меня о плохом дерьме, которое я видел в Чикаго, никакого срыва не произошло.

Как бы я ни наслаждалась встречей с Нэнси, беспокойство проползло сквозь меня, и мне захотелось уйти, чтобы проветрить голову. По той же причине я избегаю людей. Вопросы не удивляют меня, и их любопытство нельзя винить. Я отсутствовал годами, не проронив ни слова. Теперь я для них чужой. Незнакомец, которого они хотят разобрать на части ради развлечения.

Вдобавок ко всему, сегодня произошло слишком много дерьма.

Лорен знает о Мисси, люди хотели узнать слишком много подробностей о моей жизни вдали отсюда, а вмешательство Лорен с разговором о рвоте помогло мне выиграть время, чтобы вернуть самообладание. Ее спасение моей задницы ничего не дало, только вытащило наружу все чувства к ней, которые я пытался сохранить. Они возвращаются все быстрее и быстрее, поражая меня, пока я слаб.

Короткая поездка обратно от Нэнси наполнена светскими разговорами о том, как вкусно Нэнси готовила, и Лорен выскакивает из машины, как только я паркуюсь на подъездной дорожке. Ее дверь захлопывается, и она не оглядывается на меня, поднимаясь по лестнице в мансарду с сумкой, перекинутой через плечо.