Цианид по-турецки (сборник) - Мишель Александр

— Железная логика, — усмехнулся Дэвид, — остается лишь одна зацепка: выяснить, почему этот ошибочный договор не был аннулирован.

— Это стоит, конечно, попытаться выяснить, но не думаю, что тут был чей-то замысел, планировать аферу на двадцать лет вперед? Да, и откуда Том Клайд мог знать, что он станет владельцем этого бизнеса? А ведь только на него и мог быть рассчитан подобный ход событий. Нет, это уже мистика.

— А если никто и не планировал на двадцать лет, если страховой случай должен был произойти раньше? Но что-то помешало, например?

— Что ж, — задумчиво произнесла я, — такой вариант и вправду не исключен. Нужно разыскать агента, заключившего этот нелепый договор. Не уверена, что это нам поможет, но чем черт не шутит! Займусь завтра его поисками!

Наверное, к этому решению я могла бы прийти и сама. Но мне нужен был собеседник, да и остаток вечера не заставил меня пожалеть о моей несамостоятельности.

Больше мы не говорили об этой странной загадке, для продолжения разговора на эту тему нужны были свежие факты, а они могли появиться не раньше следующего дня.

Питер Боулд

На следующий день Дэвид довольно рано отправился в редакцию, по пути забросил меня в полицейское управление. Комиссару я позвонила из машины, он тоже был в дороге.

— Приветствую вас, коллега, — встретил меня Эрик Катлер привычным возгласом, — Рано вы сегодня взялись за дело.

— Да, пока это делом назвать трудно, — возразила я, — надеюсь на вашу помощь.

— Помощь? — удивился комиссар, — неужели со вчерашнего дня вы…

— Нет, я же не волшебница. Я пока хочу спросить вас, что вам известно о том агенте «Монуса», который был виновником всех последних неприятностей фирмы, который допустил те самые ошибки при заключении договора?

— Его зовут Питер Боулд. Он живет в Сент-Ривере. У нас не было повода допрашивать его. Ведь мы расследуем только ограбление склада, точнее, складов, к которым Боулд не имеет никакого отношения.

— Но его адрес я могу узнать?

— Сейчас выясним.

Выяснение адреса бывшего страхового агента заняло немного времени. Жил этот господин не в самом шикарном районе, но я бы очень удивилась, если бы было иначе.

Этот район Сент-Ривера называется Южным приютом. Для тех, кто не знает это место, я объясню: там, в основном, расположены дешевые пансионы для одиноких и небогатых людей.

Я не стала посвящать комиссара в свои дальнейшие планы. Во-первых, они и для меня еще не были вполне ясны, во-вторых, я видела, что и так забрала у Эрика Катлера время, а дел у него и без меня было предостаточно с самого утра. Поэтому я просто пообещала держать его в курсе всего, что повезет выяснить, и покинула здание управления.

В сторону Южного приюта я отправилась на такси. Пансион «Сиреневый уголок» находится почти на окраине района, недалеко от небольшой рощицы, за которой протекает речонка без названия, с илистыми пологими берегами Между прочим, мне сказали, что все здесь ее называют Сиреневой.

Хозяйкой этого пансиона оказалась добродушная хлопотливая женщина средних лет по имени Санти, как она сама себя назвала. На нее было приятно смотреть, но еще приятнее ее было слушать. Голос у нее был довольно низкий, но с мягкими успокаивающими интонациями.

— Питер? — переспросила она, когда я после положенных представлений и приветствий задала свой вопрос.

— Да, — повторила я, — Питер Боулд.

— Конечно, он живет здесь, уже лет десять живет, — она улыбнулась так, как улыбаются счастливые бабушки, рассказывая о своих любимых внуках, — самых постоянный жилец, — почему-то вздохнула она.

— Могу я его видеть, — спросила я.

— Сейчас посмотрю, — засуетилась моя собеседница, — он должен быть дома, скоро обед.

Она не стала приглашать меня в помещение. Впрочем, здесь в маленьком и хорошо затененном дворике наверняка дышалось значительно лучше. Тут я приглядела и место, где можно было спокойно поговорить. Под старыми апельсиновыми деревьями стоял белый пластиковый столик и два кресла. Видно было, что хозяйка следила за тем, чтобы эта непритязательная мебель всегда была чистой. Я, не дожидаясь приглашения, села в одно из кресел. Из дома никто не выходил минут десять. Затем на пороге, наконец, появилась Санти.

— В комнате его нет, и это очень странно, — почему-то встревожено заговорила она, — я не помню такого случая, чтобы он опоздал к обеду.

— И никто не знает, где он? — задала я первый вопрос, который пришел мне в голову, сообразно обстоятельствам.

— Мой сынишка видел, как Питер пошел в сторону рощи. Он иногда любит в жаркий день прогуляться у речки.

Вы можете мне не поверить, но именно в этот момент я почувствовала тревогу. Откуда берутся такие чувства, я не знаю, но то, что они есть, я нисколько не сомневаюсь.

Когда мы вместе с Санти и ее сыном, парнишкой лет двенадцати, почти бегом направились в рощу, мы уже знали, что с Боулдом случилась беда.

Он лежал в воде по пояс. Речушка мелкая, утонуть в ней невозможно, особенно в это время года. Я поняла, что помощь врача ему уже не поможет, но послала мальчика за доктором. Затем я достала из своей сумочки телефон и позвонила комиссару.

Через полчаса возле тела бывшего страхового агента уже работала следственная бригада. Однако существенной надежды на прояснение ситуации у меня не было. Здесь мог побывать кто угодно, абсолютно не опасаясь случайных свидетелей, особенно в такое время и такую жару. К этому месту, я говорю о рощице и речке, можно было подойти как с дороги, так и с другой стороны, приехать на велосипеде, например, из соседних коттеджей. Вряд ли кто-то бы заметил.

— Да, — невесело протянул комиссар, — теперь выяснить, почему и как сохранился этот странный договор, никто не сможет.

— Нужно бы проверить алиби заинтересованных лиц, — без особого оптимизма заметила я, — время убийства более, или менее, известно.

— Пока мы не говорим, что это именно убийство, — поправил меня комиссар.

Конечно, он был прав. О причинах смерти Питера Боулда мы ничего еще не знали, но его гибель именно в этот момент выглядела весьма подозрительно. Вместе с ним от нас ускользнула очень важная информация. Если в ее важности еще утром я сомневалась, то сейчас была уверена почти на сто процентов.

К нам подошел доктор Кранц. Тело укладывали уже на носилки. Бригада заканчивала свою работу, а у кустов шиповника стояла Санти и тихо плакала. Она не решалась подойти к нам, но и не уходила.

— Пока точно могу сказать, что смерть наступила не более часа назад. Еще упомяну о переломе основания черепа, — доктор вздохнул и закончил, — остальное — потом.

— Его чем-то ударили по голове? — уточнила я.

— Есть след от удара тупым тяжелым предметом, — хмуро произнес Донован Кранц, — а вот, что касается всего остального, то об этом — после вскрытия.

— Спасибо, Дон, — не стал продолжать разговор комиссар, — я позвоню тебе вечером?

— Конечно, звони.

Я поняла, что комиссар не захотел обсуждать подробности при Санти, которая все же подошла к нам.

— Вы, наверное, хотите меня о чем-то спросить, — робко произнесла женщина, затем решительно избавилась от остатков слез, стерев их с лица чистым кухонным полотенцем, висевшим у нее на плече.

— Да, — подтвердил Эрик Катлер, — вы уж извините, но формальности.

— Я понимаю, идемте, быть может, к дому, — предложила Санти.

— Да, пожалуй, — согласился комиссар и вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнула, и мы пошли по тропинке к дому. По той самой, по которой Питер Боулд прошел свой последний путь в жизни. Мысль об этом неприятно кольнула где-то почти на подсознательном уровне. Я вдруг ощутила всю бессмысленность и трагичность происходящего. Ну, допустим, он сказал бы полиции, куда дел эту чертову бумажку, которую должен был уничтожить, или, как минимум, аннулировать, то, есть сделать соответствующую запись в документах фирмы. Что это изменило бы? Я сама нашла бы пару-тройку возможностей отмазаться от его показаний.

По крайней мере, теперь у «Монуса» есть повод задержать полную выплату страховой суммы, до завершения расследования, заплатив только положенные тридцать процентов.

Еще я подумала, что только случайность не дала нам с Боулдом встретиться и поговорить, я ведь могла его найти и раньше. Например, если бы не занялась поисками пропавшей невесты господина Фрамма. Да, меня одолевали сомнения, очень уж непонятной была эта смерть, особенно при имеющихся обстоятельствах.

Прежде, чем начать разговор с хозяйкой «Сиреневого уголка», мы решили осмотреть комнату, которую занимал Питер.

Как я и ожидала, там было очень мило и уютно. Но мне почему-то подумалось, что этот уют отражал, что угодно, но только не характер того человека, который здесь жил. Эти занавесочки, салфеточки, цветы — все это было внешним, привнесенным, не имеющим отношения к характеру, привычкам и предпочтениям того, кто еще утром поднялся вот с этой узкой кровати, брился вот перед этим овальным зеркалом, используя дешевую электробритву. Кстати, одеколоном в комнате пахло достаточно дорогим, но мне подумалось, что, скорее всего, это был подарок, что в последствии и подтвердила Санти.