Пробужденный - Коллин Хоук

– Постарайся отдохнуть еще, Юная Лилия. Я скоро вернусь.

Не успела я сказать и слова, как он вылетел за дверь.

Что я сделала не так? Может, я не привлекала его в том смысле, в каком он привлекал меня? Может, ему нужна была только энергия – и, завершив церемонию, он без колебаний отошлет меня назад…

Неуверенность в себе была в моем доме редкой гостьей. Чего уж там, я ее презирала. Однако сейчас я не была уверена ни в чем – включая всю эту ситуацию, превратившую меня в легкомысленного подростка с розовой ватой вместо мозгов. Я сердито напомнила себе, что Лилиана Янг выше подобных глупостей, и отправилась в ванную. Может, у меня что-то с зубами? Но с зубами все было в порядке. Я оперлась о раковину и провела несколько секунд в мучительной борьбе с самой собой. Одна моя часть терялась в догадках, что могло оттолкнуть Амона, а другая над ней открыто насмехалась.

Я со вздохом взяла расческу – и тут же заметила, что мои волосы преобразились. Две пряди слева загадочным образом сменили свой цвет на платиновый блонд, будто я сделала мелирование. Я отделила их от остальной шевелюры и проследила пальцами до самых корней – пока не сообразила, что именно в этом месте моих волос касался Амон.

Мысль, что своим новым имиджем я обязана прикосновению солнечного бога, привела меня в странный восторг. Это была его метка, знак, отличавший меня от всех. Две светлые пряди – как две пограничные черты, окончательно отделившие Лили Янг от прежней Лилианы, которая пряталась от целого мира в роскошном пентхаусе.

Эта новая Лили была авантюристкой. Она сбежала из дома фактически с первым встречным. Перепробовала кучу блюд, которые были хороши на вкус, а не для талии. Творила черт-те что – и не испытывала по этому поводу ни малейших угрызений совести.

Я расправила плечи и наконец поняла одну вещь. Это была Лили, которая спокойно могла отложить колледж на год или два – и отправиться путешествовать по миру. И это была Лили, которая вполне заслуживала в бойфренды знойного древнеегипетского бога.

Я снова намочила волосы, обработала их бальзамом, сполоснула, вытерла – и взялась за плойку. Теперь по сторонам лица у меня вились две крупные спирали, придававшие всему облику легкий богемный вид. Я покрутилась перед зеркалом и решила, что он прекрасно соответствует моему новому самоощущению.

Я как раз заканчивала наносить макияж, когда входная дверь скрипнула.

– Амон, это ты?

– Я вернулся, Лилия.

Парень вошел в номер в компании мужчины в деловом костюме, который явно находился под его чарами. У обоих в руках были пластиковые сумки. Сгрузив их на кровать, Амон поблагодарил сотрудника отеля, пробормотал несколько слов – и тот удалился с абсолютно счастливым выражением на лице, хотя я была уверена, что он не получил платы ни за одну из «покупок» Амона. Когда мужчина разворачивался, я уловила отблеск золотого бейджика на лацкане его пиджака, и ткнула пальцем ему вслед.

– Ты заставил вице-президента отеля работать носильщиком?

Амон пожал плечами.

– Хранилище с женской одеждой было закрыто, а ключи оказались только у него.

Я скрестила руки на груди и смерила парня выразительным взглядом. Не обратив на это никакого внимания, он принялся вынимать вещи из сумок.

– Я не знал, какую одежду ты любишь, так что взял разных размеров и фасонов, – объяснил он.

– Даже если камеры наблюдения тебя не засекли, вице-президент засветился на них, как миленький. Ты представляешь, какие у него будут проблемы? Он может даже попасть в тюрьму!

Амон только отмахнулся.

– Когда ты объяснила мне устройство камеры на своем телефоне, я понял, как отключать их все. Очень простой механизм.

– Все равно. Думаю, тебе стоит на пару дней залечь на дно.

Амон резко обернулся и округлил глаза.

– Ты хочешь, чтобы я искупался в Ниле?

– Нет, – вздохнула я. – Неважно.

Покопавшись в одной из сумок, я извлекла на свет рубашку и пару джинсов, которые были мне явно велики. Я приложила их к бедрам и фыркнула.

– М-да, с глазомером у тебя не очень.

Амон поднял взгляд.

– Это не для тебя. Они мои.

– О, – я протянула ему джинсы.

Парень продолжил было разбирать сумки, как вдруг застыл, вглядываясь мне в лицо.

– Твои волосы… Они изменились.

– Да, я заметила. Кстати, спасибо за мелирование.

Амон с глухим стуком бросил сумки и, приблизившись ко мне, протянул руку – но в последний момент замер, будто спрашивая разрешения.

– Все в порядке, – быстро ответила я. – Можешь потрогать, если хочешь.

Амон осторожно намотал на палец одну из «мелированных» прядей и слегка ее потянул. В ту же секунду кончик его пальца засветился золотом, и по волосам снизу вверх побежали едва заметные глазу искры.

– Похоже, они меняют цвет от твоих прикосновений.

– Да, – Амон с любопытством проследил за солнечными искрами. – Но я не заставлял их завиваться.

– Нет. Их завила я.

Парень отдернул руку и отступил на шаг.

– Прости.

– Я же сказала, все в порядке! Мне нравится цвет.

Амон продолжал молча на меня смотреть, поэтому я не выдержала:

– А тебе не нравится? Что-то не так?

– Нет, они… прекрасны.

– Тогда в чем проблема?

– Ни в чем, – и Амон, покачав головой, отвернулся к сумкам. – Оденься удобно. Нам предстоит путешествие в «песчаной буре», как ты ее называешь.

– А мы еще вернемся в отель?

– Да.

– Отлично. Тогда много брать не буду.

Парень кивнул и, выйдя из спальни, тихо прикрыл за собой дверь.

Я не понимала, что с ним происходит, и это меня тревожило. Я чувствовала, что Амона что-то печалит, но источник этой печали был скрыт слишком глубоко.

Он не сказал, куда мы отправимся, поэтому после недолгих размышлений я выбрала пару узких джинсов, ботинки и черную футболку. На случай, если мы окажемся в месте поприятнее пустыни, я еще положила в рюкзак черную струящуюся юбку с асимметричным подолом. Туда же отправились блокнот, пара сандалий, бутылка минералки и бумажник. Я знала, что при необходимости Амон позаботится о наших расходах, но с кредиткой все-таки чувствовала себя спокойнее.

Выйдя из спальни, я обнаружила, что Амон оделся в том же стиле: зачесал каштановые волосы назад, отчего в свете люстры они начали казаться почти черными, и выбрал темные джинсы с толстым ремнем и серую рубашку. Несколько верхних пуговиц он не застегнул, и теперь снизу выглядывала облегающая белая майка. Все это скорее подчеркивало, чем скрывало его впечатляющее телосложение.

Я медленно выдохнула. Неплохо, Лили, неплохо.

– Ну, что у нас дальше по расписанию? – поинтересовалась я, прочистив горло. – Песчаная буря?

– Именно.

Хищный взгляд Амона наделил меня странным ощущением уязвимости и всемогущества одновременно. Я подошла к нему с бешено колотящимся сердцем, смущенная тем, как цепко он следит за каждым моим движением. Мне казалось, что парень слышит не только мой пульс, но и то, как резко я втянула воздух, когда он взял мои ладони в свои. Волоски на руках мгновенно встали дыбом.

– Готова? – шепнул он мне на ухо.

Я кивнула, даже не догадавшись спросить, куда мы направляемся, и Амон обвил руками мою талию. Когда вокруг нас начал закручиваться песок, я закрыла глаза и уткнулась лицом парню в грудь. В ту же секунду до меня докатилось удивление Амона – но я не смогла бы сказать, обрадовался он или нет.

В уши впился уже знакомый гул ветра, смешанный с шипением песчаных струй; голые руки обожгло россыпью крохотных иголок. В какой-то момент я перестала чувствовать конечности и запаниковала, но тут же ощутила в своем сознании присутствие Амона: он нашептывал что-то успокаивающее на незнакомом мне языке. Затем его рука приобняла меня за шею – и я даже успела насладиться этой близостью, прежде чем рассыпалась в пыль и потеряла себя в темноте.

Когда ко мне вернулись руки, ноги и способность думать, мы оказались в узком переулке между двумя зданиями.

– Где это мы? – озадаченно спросила я, поворачиваясь по кругу.

– Итжтави, – тихо ответил Амон.

– Но ведь Итжтави – это…

– Мой дом.

– Ох.

Теперь «дом» Амона представлял собой промышленный район на задворках Каира. Парень пошел вперед, и я рысцой припустила следом, раздумывая, насколько безопасно бродить здесь в такое время суток. Через несколько шагов стена повернула, и мы увидели Нил. Амон пошел было вдоль берега, разглядывая район, но затем остановился у кромки воды и провел ладонью по верхушкам странного на вид тростника.

– Папирус, – прокомментировал он, хотя я ни о чем не спрашивала.

Впрочем, объяснение было не лишним: сама я ни за что бы не признала прародителя древнеегипетской письменности в этих высоких зеленых стеблях со смешной макушкой, похожей на метелку для стирания пыли.