Чужие: Операция «Рюген» - Андрей Мартьянов

— Наверное, — робко вставил медтехник, — нужно сразу отбросить самые дальние планетоиды. Очень холодно?

— Сообразительный молодой человек, — улыбнулся доктор Гильгоф. — Далеко пойдете. Еще мнения?

— Люди не могут жить на газовых гигантах, а их здесь целых пять, — высказался немецкий обер-лейтенант.

— Но на их спутниках — вполне, — дополнил Казаков. — На спутниках Юпитера в нашей Солнечной системе полно колоний.

— Еще? — наклонил голову ученый.

— На двух планетах, располагающихся ближе всего к звезде, — высказалась Маша. — Чрезвычайно мощный фон излучения, и, в отличие от дальних миров, там невероятно жарко. Как у нас на Меркурии.

— Пять баллов, — согласился доктор. — Что же в таком случае остается в активе? Из полной дюжины спутников Гаммы Феникса мы вычитаем пять газовых шаров, две жарких и три холодных планеты, и остается…

— Два искомых мира! — радостно воскликнул Ильин. — Верно.

— Да, — удовлетворенно кивнул Гильгоф и, поводив мышкой по столу, выделил изображения двух достаточно крупных сфероидов. — Прошу любить и жаловать. Планеты LV-932 и LV-934. В миру носят запоминающиеся названия Сцилла и Харибда. Остальные объекты этой звездной системы тоже называются по именам всевозможных мифологических чудовищ. Видимо, первые исследователи были изрядными знатоками древнегреческих и римских баек о монстрах.

— Между прочим, — преувеличенно зловещим голосом заметил лейтенант, — Чужих впервые нашли на планете, называвшейся Ахеронт. Ни о чем не говорит?

— Только о скудости человеческой фантазии, — отмахнулся Гильгоф. — Хотя ассоциация великолепная — путешествие от Ахеронта к Сцилле и Харибде. У человека с воображением мороз по коже будет драть от подобного сочетания. Ладно, слушайте дальше.

Картинка, разделившись на две части, значительно увеличилась. При осмотре можно было видеть, что Харибда является красновато-бурой планетой, несколько смахивающей на Марс с крайне нестабильной атмосферой и двумя гигантскими шапками льда на полюсах.

— Эта красная красавица, — увлеченно повествовал Гильгоф, — теоретически подходит для колонизации. Воздух пригоден для дыхания человека, есть вода. Температурный режим неплох, особенно на границе субтропической и полярной зон. Суточные перепады всего в пятьдесят-шестьдесят градусов…

— Ничего себе «неплох»! — возмутился доктор Логинов. — Днем вас зажарят, а ночью вы замерзнете! Что же там творится на экваторе?

— В полдень, — пояснил ученый муж из таинственной «Калуги-9», — температура повышается до ста пятидесяти градусов по шкале Цельсия. Можно отправляться загорать. Кроме того, Харибда славна тектонической нестабильностью, громадными вулканами — хотя именно благодаря им на планете кислородная атмосфера — и невероятно мощными ураганами. Лабораторию там, конечно, спрятать можно. К примеру, в районе полюсов на снежно-ледяных куполах. Температура почти постоянная, то есть близка к абсолютному нулю.

— Смеетесь? — фыркнул Казаков. Он со все большей внимательностью приглядывался ко второй планете, медленно вращавшейся на экране. — Да никакие конструкции не выдержат таких температур!

— Итак. — Гильгоф не обратил на него никакого внимания и, взяв лазерную указку, направил красноватый лучик на LV-934. — Теперь перейдем к не менее симпатичному чудовищу Сцилле. Будь я на месте руководства «Уэйленд-Ютани» или любой другой, не менее серьезной организации, построил бы исследовательский комплекс именно здесь.

— Объясните, — попросил молчаливый немецкий обер-лейтенант.

— Очень просто. — На лице Гильгофа появилось вдохновение. — Да, планета холодная. Да, количество солнечной энергии, получаемой ею, минимально. Но есть множество располагающих к себе факторов. Кислородно-азотная атмосфера как самый главный параметр существования наших, человеческих, организмов. Во-вторых, Сцилла — старая планета, полностью сформировавшаяся. Никаких вулканов, никаких подвижек земной коры, а следовательно, землетрясений, крупных оползней и прочих связанных с ними удовольствий. В связи с малым количеством испарения с поверхности и холодным воздухом циклоны и антициклоны спокойны. Серьезные бури возникают только в районе экватора. Скалы покрыты снегом и льдом. Есть развитая жизнь. Мария Викторовна, может быть, вы что-нибудь добавите из своей области знаний? Как ксенобиолог?

— Ну-у… — Маша подняла глаза к потолку, вспоминая все сведения о системе Гаммы Феникса. — Не ошибусь, если скажу, что Сцилла очень давно породила свою жизнь в виде некоторого количества безопасных для человека вирусов, паразитирующих на растениях и водорослях. Океаны крупные, однако находятся под коркой льда, отчего вода на несколько градусов теплее… Последний раз исследовательская экспедиция Центра биологии ООН была на LV-934 лет двадцать назад. Они нашли кое-что по мелочи…

— Точнее, пожалуйста, — вежливо попросил Казаков. — Мне бы не хотелось столкнуться на поверхности с чем-нибудь зубастым и агрессивным наподобие белого медведя или саблезубого мамонта.

— Не говорите ерунду, Сергей. Какие мамонты, тем более саблезубые? — поморщилась Семцова. — Этот древний мир, может быть, и сохранил некоторые реликты из эпохи, предшествовавшей глобальному оледенению, но могу вам гарантировать, что наши ученые не находили на Сцилле никаких животных крупнее рептилий длиной с ладонь. Полагаю, что эволюция на планете прекратилась, когда наступило резкое похолодание. Вероятно, оно было вызвано падением очень крупного метеорита…

— А что там могло жить до похолодания? — насторожился Гильгоф. — Наверное, исследовательские экспедиции не особо углублялись в подробности местного бытия? Прилетели, констатировали, что имеется жизнь, основанная на углероде, взяли пробы вирусов и смотались на Землю — отдыхать от зверского холода?

Маша немножко смутилась. Безусловно, очень многие миры, открытые человеком, никогда не исследовались досконально. На это требуется много времени и еще больше денег, которыми не располагали ООН или правительства великих держав. Если бы человек вздумал тщательно обшарить все пригодные для его существования планеты, людское сообщество пошло бы по миру — мало кто знает, в какую гигантскую сумму обходятся подобные экспедиции, проводящиеся под лозунгом «Знание ради знаний».

— Если предположить, — осторожно начала Маша, — что пятнадцать—двадцать тысяч лет назад на поверхности Сциллы существовала развитая жизнь, останки которой сейчас погребены под ледниками и снежным покровом, то я думаю… Возможно, мы увидели бы нечто похожее на нашу мезозойскую эру. Об этом говорит одно только наличие многоклеточных организмов, доселе выживших. Скорее всего, эволюция Сциллы шла параллельно земной эволюции, как и на большинстве других планет.

— Ну-ну, — подбодрил Машу Гильгоф. — Теоретически, опасные людям существа могли выжить?

— Специально для вас, доктор, — огрызнулась Семцова. — Могли! Эволюция всегда найдет путь к выживанию. Если это так, значит, гипотетические крупные животные остались в более теплом океане, пустотах под скалами… Да где угодно! Экспедиция ксенологов работала на Сцилле не более месяца и только в одном районе. Что они могли найти?

— Ничего, — вздохнул Казаков. — Вот, помнится, полтора года назад я ездил в Африку, в отпуск. В национальный парк Серенгети, посмотреть на львов.

Видел только всяких антилоп с зебрами, хотя популяция львов там самая крупная в мире. Потом спрашиваю у гида — где львы? А он говорит: в этот сезон они откочевали, поэтому найти их практически невозможно. И это в одном парке, в ограниченном пространстве! А тут целая планета!

— Гениальное сравнение. — Ученый своим излюбленным жестом поднял палец к потолку. — Но, господа мои, о чем мы говорим? Изыскиваем каких-то гипотетических тварей, когда у нас есть конкретная и ясная задача — поиск американской лаборатории, где янки клонируют или каким-либо другим образом воспроизводят существ, которых Мария Викторовна называет Чужими. Я предлагаю искать на Сцилле. Кто «за»? Все? Отлично. На том мои функции аналитика выполнены, и я передаю эстафету технарям.

Казаков мигом потянулся к кнопке коммуникатора и вызвал кабину пилотов:

— Ребята, снимаемся с орбиты и резво летим к планетоиду LV-934 Сцилла. В округе спокойно?

Послышался голос Фарелла:

— Да, сэр. Ни одного постороннего искусственного объекта. Никаких радиоволн, всплесков излучения или других признаков цивилизации. Тихо, как на кладбище.

Челнок очень мягко толкнуло, и со стороны кормы пришел негромкий шуршащий звук — заработали маневровые двигатели.

Система Гаммы Феникса сама по себе была очень красивой.

Звезда пребывала в расцвете своей жизни — большое, приблизительно в три раза крупнее Солнца, светило яростно отрыгивало протуберанцы, изредка обжигавшие планеты-скалы, наиболее приближенные к его поверхности, выбрасывало в пространство гигантские языки слепящего огня, бурлило вырывающимися из недр плазменными вихрями… Лейтенант Казаков, более склонный к прямолинейным армейским понятиям, назвал Гамму «водородной бомбой непрерывного действия» и во многом был прав.