Приспособленцы - Артур Гаскаров

и через минуту вышла обратно с сумкой, а в руке у неё был терминал. Айвенго заранее зажмурился, сморщился, втянул свой пустой котелок, и увесистая оплеуха прилетела от Эйприл уже по готовой голове. Я смотрю на него практически с ненавистью. Оставалась только высшим силам ударить его молнией с небес. А земля должна была расступиться под ним, что бы он провалился в ад. Где черти драли бы его днём и ночью и в хвост и в гриву и вечность! Я расплачиваюсь по карте, девочка достаёт из сумки пузырь и горсть таблеток.

– Положите сами сколько хотите – говорит девочка – а то я забыла сколько надо.

Толстый пробует таблетку на зуб и говорит:

– Это димедрол.

– Спасибо – говорит Эйприл девочке – таблеток не надо.

И мы шокированные едем в общагу.

***

В невероятно старом бараке советского общежития нет электричества. Теперь это склад раздолбаных парт и стульев со школы, которая рядом. Видимо сюда тащить было ближе, чем до свалки. Мебель с оторванными дверцами и дырками от пушек гражданской войны. Но она из дерева и поэтому ещё не превратилась в труху. Пойдёт на скворечники. Мебель нашего века из опилок, она бы и двадцати лет не просуществовала. Валяются монохромные фотографии людей, которые заряжали воду в стакане, который ставился перед ламповым телевизором на время выступления Чумака. Они не делают это на фото, но я знаю, что они таким занимались. Это поколение сделало больше остальных для науки. Однако это не помешало им смотреть в телевизор и восхищаться – как красиво у них заряжается вода. Чумак – это самопровозглашенный клоун/колдун/шаман/целитель, который втирал что у воды есть память и она способна запомнить что стала лечебной после стояния перед телевизором во время его сеанса магии. И поколение первых космонавтов, которое сейчас кричит на каждом углу, что нынешнее племя тупое и бестолковое, лечилось этой водой.

Вообще-то Чумак не первый придумал зарабатывать на телелечение. До него был Кашпировский. Он через телевизор лечил всё – переломы, СПИД, ВИЧ, рак, понос. Понос у людей и правда проходил, поэтому лечиться продолжали.

На валяющихся чёрно-белых фотографиях рядом с заряжателями водички стоят и другие, счастливые обладатели денег «МММ». Они их покупали даже когда вся схема вскрылась и стало известно что это всего лишь финансовая пирамида. Они их покупали всё ровно с надеждой что не окажутся последними, ведь без выигрыша останутся только последние. Им так сказали. Без выигрыша остались практически все, кроме самых первых, которые и сыграли роль живой рекламы. Я знаю всё это потому что писал статьи на эти темы.

Книги размером и весом под крышку алюминиевой кастрюли с квашенной капустой стоят повсюду аккуратными полутораметровыми стопками. Если затаить дыхание, то можно услышать пиздёж мёртвых писателей.

Атрибуты советского быта, утварь, тоже валялись повсюду, и всё это из стали и стекла. Всё настоящее, тяжёлое и не убиваемое. Всё делалось на века, а ушло в забвение уже сейчас. И на всём на этом килограммовый слой пыли. Представьте, в брошенном здании с мебелью и утварью нет ни жизни, ни валяющихся по углам задроченых шприцов. И в ближайшем же городе будет всё с точностью до наоборот.

Толстый отрыл в этом хламе какую-то огромную папку размером в полтора раза больше чем А4 на которой было написано «АКТ на вечное пользование землёй колхозами». Это не шутка. Действительно, настоящий АКТ о безвозмездном присвоении земли. Единственное что смогло аннулировать этот АКТ, это то, что страна, в которой он подписывался, перестала существовать.

Мне попался на глаза листочек, торчащий из книги «Как закалялась сталь». Я вытащил его. На пожелтевшей бумаге петляли выцветшие чернильные завитушки. Я зачитал его в слух:

Письмо неизвестного комсомольца.

Мой отец, Иннокентий Николаевич, умер, не дойдя 300 км. до Берлина. Он отдал свою жизнь ради моей свободы, своей Страны и товарищей. И я очень благодарен ему за это. Отец подарил мне свободу, но теперь после войны всё разрушено, ничего нет. Я со своими товарищами-комсомольцами учусь в вечерней школе, а днём отстраиваю Союз Советских Социалистических Республик заново. Общежития, заводы, железные дороги... Еды по-прежнему мало. Пайка после войны увеличилась не сильно. Но это ерунда. Мы засеем новые поля, вырастим новый урожай, отстроим Советский Союз заново, и будущее поколение будет жить лучше всех в мире. Всё будет поровну, и все будут равны. Вы освоите космос, победите все болезни и приручите атом. Я уверен, так и будет. Мы же к этому идём.

Я осмелюсь попросить не забывать о нас. Да, мы не сделали столько для науки сколько вы в будущем. Но мы делали что могли. Трудились честно, бескорыстно и в общее благо. Мы всего лишь отстроили советский союз, но мы сделали это для вас. Запомните и нас тоже, как я чту своего погибшего отца, который ради меня делал всё что мог, и не дошёл всего лишь 300 км. до Берлина.

Советский Комсомол .

Мы решили не оставаться здесь на ночлег, пока Эйприл не забрызгала тут всё своими соплями. Наша троица вернулась в машину и мы перепарковались к речке. Там под самогоночку наблюдали как двое по очереди любуются звёздами. Сначала парень лежит на спине, а потом они с девушкой меняются. Толстый решил схрустеть всё до последней крошки, Эйприл врубила Храпунцыль, а я даже выпивший не мог под это уснуть и достал ноутбук.

Г ЛАВГЕНовости

письмо из космоса ч.3