Призрак для Евы - Рут Ренделл

— Надеюсь, она замерзнет насмерть, — сказала Зилла, — или отравится луковицами тюльпанов.

— Тюльпаны не ядовиты, — холодно заметил Джимс. — Их очень любят белки. Разве ты не замечала?

Пришлось обратиться к матери. Нора Уолтинг пришла в ярость. Дети пробыли в Лондоне меньше трех недель, а ее уже просят снова забрать их. Разве Зилла не поняла ее слов о том, что она не собирается второй раз воспитывать детей?

— Вы с папой можете приехать сюда. Дети почти весь день в школе. Посмотрите достопримечательности, покатаетесь на колесе обозрения…

— Мы не были на колесе, — сказала Евгения. — И в «Куполе тысячелетия» тоже.

— Нанна вас сводит, — ответила Зилла, прикрыв ладонью трубку. — Нанна поведет вас куда захотите.

Разумеется, Нора Уотлинг согласилась приехать. По-другому она поступить не могла. Язвительно заметив, что некоторые отдали бы своих детей в собачью или кошачью гостиницу, будь у них такая возможность, она сказала, что вместе с отцом Зиллы приедет в Страстную пятницу.

— Мне бы хотелось, чтобы ты не приучала Евгению и Джордана называть бабушку Нанной, — сказал Джимс. — Это в высшей степени непозволительно для приемных детей члена парламента от консервативной партии.

— Не приемный, не приемный, — заплакал Джордан. — Хочу быть настоящим.

В понедельник утром, на неделю позже, чем ожидалось, вышло интервью Зиллы с Челлисом. Фотография отсутствовала, а самой Зилле был посвящен отрывок в два дюйма. Двухстраничная статья о женах парламентариев — об их взглядах и занятиях — была написана в непринужденном, насмешливом тоне. Зилла в ней выглядела помесью легкомысленной бабочки и невежды.

Зилла, новоявленная супруга Джеймса Мэлком-Смита, — писал Чарльз Челлис, — разделяет если не убеждения мужа, то его интерес к политике. Ей не по душе сохранение статьи 28 или суда присяжных, древнего оплота закона. Она требует отказаться от них. От кого мы все это уже слышали? Да, именно от лейбористов. «Присяжные не юристы, — заявила она мне, откидывая со лба прядь иссиня-черных волос. (Миссис Мэлком-Смит очень похожа на Кэтрин Зета-Джонс.) — Мой муж хотел бы положить конец такой трате денег налогоплательщиков». Заметьте, речь идет о члене парламента от консервативной партии от Южного Уэссекса, известного своим избирателям и всем остальным как «Джимс». Они будут очень удивлены взглядами его супруги.

Джимс разозлился не так сильно, как она ожидала. Немного поворчал и высказал предположение, что скоро ему предстоит неприятная беседа с главным организатором парламентской фракции. Но это были не те оговорки и откровения, которых он боялся, и, кроме того, «эту газетенку» (по его собственному выражению) читает лишь горстка землевладельцев и крестьян. Зилла сказала, что ей очень жаль, но она ничего не понимает в политике. Может, ей стоит почитать какую-нибудь книгу?

В тот же день, ближе к вечеру, она снова увидела Джерри. Она забрала детей из школы и, свернув с набережной Милбэнк, заметила его около «Атриума». Ее первая мысль была о детях и о том, что будет, если они его увидят. Но Евгения и Джордан смотрели в другую сторону, любуясь двумя оранжевыми собаками с закрученными, как у свиней, хвостиками.

— Можно мне завести собаку, мама? — спросила Евгения.

— Только если ты сама будешь за ней ухаживать. — Мать Зиллы сказала ей то же самое, когда двадцать два года назад она задала этот вопрос. Зилла получила собаку и ухаживала за ней ровно три дня. Вспомнив, она продолжила: — Конечно нет. Собака в квартире?

— Мы привыкли жить в доме. Там было хорошо, и у нас были друзья. Розальба, Тит и Фабия.

— Хочу Тита, — сказал Джордан, но не заплакал, а принялся тихо всхлипывать.

Пока Зилла ждала в среднем ряду, чтобы свернуть на подземную парковку жилого комплекса «Сады аббатства», Джерри побежал по тротуару к ее машине. Не посмотрев налево, она начала поворачивать, в результате чего приближавшийся слева микроавтобус был вынужден резко затормозить, а его водитель, и без того раздраженный пробками на улицах, высунул голову из окна и осыпал ее потоком ругательств. Зилла направила машину к спуску в подземную парковку.

— Мама, ты слышала, что сказал тот дядя? Нанна говорит, что если я буду употреблять это слово, то плохо кончу. Тот дядя плохо кончит?

— Надеюсь, — зло ответила Зилла. — Перестань плакать, Джордан. Кстати, вы не могли бы называть Нанну бабушкой?

Евгения медленно покачала головой.

— Но это превратило бы ее в другого человека, правда?

Зилла не ответила. Но еще больше укрепилась в убеждении, что ее дочь непременно получит диплом адвоката, причем еще в юном возрасте.

Джерри больше не появлялся. Джимс опять пришел домой очень поздно. Утром он сказал ей, что его новый друг Леонардо Нортон будет отдыхать на Мальдивах одновременно с ними и остановится в том же отеле.

Глава 11

— Можешь поехать со мной на съемку, — сказал Мэтью. — Мне бы этого хотелось.

Но Мишель отказалась.

— Лучше, если я не буду сидеть рядом с тобой и волноваться, дорогой.

На самом деле она просто не вынесла бы взгляды и тайные смешки этих длинноногих девиц и молодых людей в джинсах. Грубая шутка Джеффа Лея о Тонком и Толстом еще не забылась.

Приятно смотреть, как Мэтью идет к станции метро — почти как нормальный человек, расправив плечи и подняв голову. Мишель вытерла пыль в гостиной и пропылесосила ковер. Грузно переваливаясь и тяжело дыша от напряжения, с бешено колотящимся сердцем, она пыталась вспомнить, что это значит: ощущать себя нормальным человеком, иметь обычное тело. Не модель и даже не такая, как Фиона, а просто чуть полноватая женщина четырнадцатого размера. Когда Мэтью был дома — то есть почти всегда, — Мишель подавляла подобные мысли, гнала их от себя, делая вид, что ничего такого не думает. Впервые за долгое время — пять лет или семь? — она осталась дома одна. Ничто так не способствует размышлениям, как одиночество.

Мишель стояла посередине комнаты и ощупывала свое тело, по-настоящему ощупывала, от тройного подбородка до жировых складок на бедрах. Сначала мысленно, а потом руками, в конечном итоге полностью осознав, в какой горе плоти живут ее утонченная, прихотливая душа и любящее сердце. Она закрыла глаза и в темноте представила себя и Мэтью такими, как если бы он выздоровел, а она сама выглядела бы так или почти так, как после свадьбы. И в эту мечту, словно трепещущие перед закрытыми веками крылья бабочки, проник намек на ту страсть, которую они испытывали друг к другу, на желание, порожденное физической красотой и силой. Можно ли это вернуть? Ведь любовь не умерла — она здесь. Взаимное чувство должно помочь им каким-то образом вернуться к любви физической…

Мишель уже давно не могла нагнуться. Пришлось избавиться от обычного пылесоса с длинным шлангом, который тянешь за собой, как собаку, — потому что Мишель не могла наклониться, чтобы вытащить его из шкафа, а потом поставить на место. Вертикальная конструкция, которой они пользовались теперь, оказалась лучше, но ненамного, поскольку для подсоединения насадок требовалось с огромным усилием поднимать пылесос на стул, чтобы произвести необходимые манипуляции на уровне пояса. После этого ей пришлось какое-то время отдыхать, прижав ладонь к необъятной груди. Отдышавшись, она смогла надеть щелевую насадку на шланг и закончить уборку комнаты. Потом Мишель отправилась в магазин.

В этот раз она выбрала не «Уэйтроуз», а супермаркет «Атланта» на Вест-Энд-стрит, который был ближе к дому. Положив в тележку киви, «Райвиту» и большую упаковку жареного арахиса, Мишель автоматически взяла с полки пакет с пончиками, но на полпути к корзине ее рука замерла в воздухе, а затем медленно вернула пакет на место. То же самое произошло с толстым ломтем сыра «Чеддер» и молочными хлопьями «Кэтбери». Она боролась с искушением взять чизкейк из витрины с охлажденными продуктами, когда знакомый голос за спиной произнес:

— Пополняем запасы, да? Вы придерживаетесь британской системы мер и весов?

Это был Джефф Лей. Странные вещи происходили с Мишель в отсутствие Мэтью. Ее охватывала растерянность — в голове теснились мысли, которые не навещали ее уже лет десять, и она смотрела на знакомых людей совсем другими глазами. Например, Мишель словно увидела Джеффа в первый раз и оценила его красоту, понимая, почему женщины находят его привлекательным. Но не менее очевидным был и тот факт, что его очарование обманчиво, а красота поверхностна. Любой разумный человек, не ослепленный любовью, большую часть которой составляет физическое влечение, будет относиться к нему с неприязнью и недоверием. Мишель не стала отвечать на его вопрос, а спросила, где Фиона.

— На работе. Где же еще?