Новые Миры Айзека Азимова. Том 4 - Айзек Азимов

— Понятно. Но все-таки рискованно.

— Да с чего ты взяла? Ты только представь себе: находят мой труп, врач подтверждает, что я умер. О моей смерти объявляют в газетах, готовится панихида и все такое. Вдруг я появляюсь, живой и невредимый, и рассказываю обо всем! После такого дела я уже буду не просто физиком, который открыл способ передвигаться во времени. Я буду человеком, который воскрес из мертвых! Обо мне заговорит весь мир. Ланселот Стеббинз и путешествия во времени — эти понятия станут неотделимы друг от друга. Никто не посмеет их разъединить.

— Ланселот, — сказала я тихо. — Но почему, почему мы не можем просто объявить о твоем открытии? Зачем эти сложности? Ты и так станешь знаменит, и тогда… мы смогли бы переехать в город…

— Замолчи! И делай что тебе говорят.

Не знаю, когда он успел придумать весь этот план и какую роль сыграл для него тот газетный некролог, но я определенно недооценила умственные способности моего мужа. Хотя он и был феноменальным неудачником, в изобретательности ему нельзя было отказать.

Своим сотрудникам он предусмотрительно сообщил, что намерен в их отсутствие провести кое-какие химические эксперименты. Сотрудники должны были подтвердить, что он действительно работал с цианистыми солями и, по всей видимости, отравился.

— Ты подскажешь полиции, чтобы она немедленно связалась с моими ассистентами. Где их найти, ты знаешь. Мне не нужно ни убийства, ни самоубийства — никаких подозрений на что-либо такое. Несчастный случай, вот и все. Самый обыкновенный, законный несчастный случай. Как можно скорее получить врачебное свидетельство о смерти и распубликовать в газетах.

— Слушай, — сказала я, — а что, если они отыщут тебя живого?

— Чепуха! Если найден труп, кому, черт возьми, придет в голову искать живого человека? Я спокойненько буду сидеть в той комнате. Возьму с собой запас бутербродов… и уборная там рядом.

Он вздохнул:

— Вот только как быть с моим кофе? Чего доброго, еще потянет запахом из комнаты. Ну да ладно: три дня как-нибудь перебьюсь. Посижу на хлебе и воде.

Я слушала его, тщетно пытаясь унять нервную дрожь, которая била меня.

— Ну а если все-таки тебя найдут? Знаешь, это ведь тоже неплохо: сразу два человека — живой и мертвый.

Я старалась подготовить и себя. К его неизбежной, как мне казалось, неудаче. Он заорал:

— Нет, плохо! Получится дешевый фарс. А я не собираюсь прославиться в качестве героя анекдотов.

— Мало ли что может случиться, — осторожно заметила я.

— Только не со мной!

— Ты всегда так говоришь. А потом…

Ланселот побелел от ярости. Зрачки его вонзились в меня. Он схватил меня за локоть и сжал с такой силой, что я чуть не закричала.

— Это ты, ты все можешь напортить! — прохрипел он. — Только посмей! Если ты не будешь вести себя как надо, то я… я… — он искал и не мог найти для меня подходящую казнь, — я уничтожу тебя!

Охваченная ужасом, я старалась высвободиться, но безуспешно. Гнев придал этому тщедушному человеку чудовищную силу.

— Слушай, ты! — проговорил он наконец. — Ты всегда приносила мне несчастье. Но я сам виноват: не надо было на тебе жениться. Это раз. А во-вторых, надо было с тобой развестись. Времени все не было… Но теперь — теперь я стою на пороге небывалого успеха. Вопреки тебе! И клянусь тебе, если и на этот раз испортишь мне всю музыку, я тебя убью. Ты поняла? Убью. В буквальном смысле слова.

Я не сомневалась, что он так и сделает. Я пролепетала:

— Хорошо.

Тогда он отпустил меня.

Весь следующий день он копался в своих аппаратах.

— Никогда не приходилось транспортировать больше ста граммов живности, — рассеянно пояснил он.

Я подумала: «Сорвется. Непременно что-нибудь выйдет не так».

На следующее утро все было готово. Он отрегулировал приборы так, что мне оставалось только нажать на рычажок. После этого он заставил меня бессчетное число раз включать и выключать рычажок вхолостую, без тока.

— Ну что, — повторял он, — ясно тебе, что надо сделать?

— Да, да.

— Включай, как только загорится лампочка. Не раньше! «Господи, что-нибудь сломается», — думала я.

— Да, — сказала я вслух.

Ланселот, в резиновом фартуке поверх рабочей блузы, занял свое место. Он стоял как каменный. Наступило молчание.

Вспыхнула лампочка, и… помня его уроки, я нажала на рычажок, не успев даже подумать о том, что я делаю. Секундой позже передо мной стояли плечом к плечу два Ланселота, похожие друг на друга как две капли воды, только второй был чуточку взъерошен. Вдруг этот второй обмяк и повалился.

— Браво! — воскликнул живой Ланселот, выходя из квадрата, который был нарисован на полу. — Теперь помоги мне. Бери его за ноги.

Я подивилась его выдержке. Увидеть свой собственный труп, свое безжизненное тело, приехавшее из послепослезавтрашнего дня! А он и глазом не моргнул. Подхватил его под мышки, как будто взялся за мешок с картофелем.

Я ухватилась за обе щиколотки. Меня мутило. Труп был еще теплый. Мы проволокли его по коридору, втащили на лестницу, наконец добрались до комнаты. Там уже было все приготовлено. В причудливо изогнутой реторте булькал раствор, вокруг громоздилось химическое оборудование.

Словом, это был образцовый рабочий беспорядок, без сомнения, тщательно продуманный. На столе среди прочих реактивов бросалась в глаза склянка с крупной надписью «Цианистый калий». Вокруг были разбросаны кристаллы яда.

Ланселот расположил труп так, чтобы сразу стало ясно, что человек упал со стула. Насыпал ему цианистого калия на фартук, на левую ладонь, несколько кристалликов пристроил на подбородке.

«Сразу поймут», — пробормотал он.

Напоследок он окинул комнату критическим взглядом.

— Ну, кажется, все. Иди домой и звони врачу. Будешь давать объяснения, говори, что я засиделся в лаборатории и ты понесла мне бутерброды. Пришла и…

Он указал на бутерброды, валявшиеся на полу, и разбитую тарелку, которую я будто бы уронила.

— Теперь выдай слезу. Только не переборщи.

В нужный момент я расплакалась — это было нетрудно, ведь все эти дни я была на грани истерики. Теперь все это выплеснулось наружу.

Врач повел себя точно так, как предсказал Ланселот. Моментально засек банку с цианистым калием. Нахмурившись, процедил:

— Ай-яй-яй! Какая неосторожность!

— И зачем только я позволила ему работать одному, — говорила я, глотая слезы. — Взял и отпустил всех помощников в отпуск.

— Когда с цианидами обращаются как с поваренной солью, это всегда кончается плохо. — Доктор сокрушенно покачал головой с менторским видом. — Не обижайтесь, миссис Стеббинз, но я вынужден вызвать полицию. Без сомнения, это несчастный случай, но любая насильственная смерть требует полицейского дознания…