Дариус Дорван. Наемник - Владимир Корн

Дом лекаря Сола, как и все остальные здешние дома, не имел палисадника и выходил окнами прямо на улицу.

— Ждите здесь, — бросил гонорт своим людям. — Пойду узнаю, дома ли он.

Коротко стукнув в дверь, он вошел внутрь. На мгновение застыл на пороге, привыкая к полумраку горницы после яркого солнечного дня.

Комната оказалась пуста. Несколько лавок, стол со свежевыскобленной столешницей, полки с посудой, печь. На одной из лавок — женский платок, почему-то напомнивший ему о недавней встрече. Пахло приятно: свежеиспеченным хлебом, который он так давно не пробовал, и еще какими-то травами.

— Хозяева! — громко позвал Дариус.

Нет времени ждать, когда они сами объявятся, не в гости заявились, к лекарю. Промедлишь — потом уже поздно будет, не нагонишь. Постоял, прислушиваясь, затем, так и не услышав звука шагов, позвал снова.

Ну наконец-то. Откуда-то из-за печи, занимавшей чуть ли не треть комнаты, послышались шаги босых ног: кто-то спешил на его зов.

«Женщина или ребенок, мужчины так не ходят», — определил Дариус.

И верно, откинулась ситцевая занавеска, и в комнату вошла девушка.

Ею оказалась та, о которой он только что думал и которую ему так хотелось увидеть снова. Дариус вздрогнул, настолько он не предполагал встретить ее в доме лекаря.

Вероятно, Элика совсем не ожидала обнаружить в своем доме парня, названного ею не так давно героем, и тоже вздрогнула от неожиданности.

Сейчас, когда рядом с ней не было подруг, Элика уже не выглядела такой бойкой и даже слегка засмущалась.

— Ну здравствуй еще раз, красавица, — неожиданно для себя выдал вдруг Дариус. — Что стоишь, принимай гостя, видишь, свататься пришел. Поразила ты меня в самое сердце, жить без тебя больше не могу.

И сам же засмущался после своих слов, ведь Элика могла на него обидеться. Еще он опасался того, что она опять что-нибудь скажет, как в первый раз, а у него снова не найдется слов, и он опять будет молчать, как баран.

Но нет, девушка промолчала, а взгляд у нее почему-то стал таким беспомощным, что у Дариуса дрогнуло сердце.

— Пошутил я, зови отца своего, Сола, раненый у нас, одна надежда на него, — не дождавшись ответа, продолжил он.

— Сол мне не отец — дедушка, — отозвалась почему-то совсем смутившаяся Элика. — Сейчас позову.

Перед тем как исчезнуть за занавеской, девушка взглянула в оставленную Дариусом приоткрытую дверь на дожидавшихся своего гонорта людей, вероятно, чтобы убедиться в его словах. Затем она исчезла, и чуть ли не следом со двора донесся ее звонкий голос:

— Дедуль, там больного к нам в дом принесли.

«Больной к вам в дом на своих ногах пришел, — мрачно подумал Дариус, — а Тацир у нас раненый».

Вскоре появился и Сол. Лекарь оказался худым и жилистым мужиком, на вид еще не старым, разве что в длинной, по грудь, бороде седины хватало.

Если он чем и походил на свою внучку, так только глазами, выглядевшими на удивление молодыми.

«И чего это мне вообще в голову пришло сравнивать Элику с дедом? — удивился сам себе Дариус. — Если уж и должна на кого она быть похожа, так на отца с матерью».

Голос у лекаря оказался звучным:

— Я уже все знаю, ко мне только что Лиден заходил. Вы с ним перед домом не столкнулись?

— Нет, — ответил Дариус. — Мы никого не встретили.

Он старался не подавать виду, но едва сдерживался, чтобы не заявить: «Мы принесли к тебе тяжелораненого человека, и он в любой момент может умереть. Так что давай лучше займемся его лечением как можно скорее, поговорить можем и потом». Встав в дверях, Сол взглянул на Ториана с Бистом, державших носилки с Тациром, и указал головой: заходите.

Пройдя через дом вслед за лекарем, наемники оказались во внутреннем дворике, примыкавшем к окружающему Лоринт частоколу. Сол так же молча указал на стол, расположенный под густо разросшейся черемухой, почти черной от обилия созревших ягод.

Пришедший в себя Тацир ко всему происходящему вокруг него отнесся безразлично, лишь болезненно сморщился, когда его перекладывали с носилок на стол.

Лекарь осторожно освободил бок раненого от повязки и удовлетворенно кивнул головой, обнаружив под тканью листья подорожника. Бист принялся что-то ему объяснять.

На языке Фаронга Бист говорил свободно, но очевидно, ему не хватало слов, и тогда он пользовался другим, незнакомым Дариусу языком. Что удивительно, лекарь его понимал.

Наконец Сол, осмотрев рану, густо смазал ее какой-то тягучей мазью, наложив новую повязку, и тогда Дорван задал ему тот же вопрос, что и Бисту: есть ли у Тацира шансы выкарабкаться?

Сол тоже ответил не задумываясь и почти теми же словами:

— Шансы есть, рана чистая, и теперь все зависит от самого Тацира. Наверное, ты понимаешь, что дальнейшей дороги он не перенесет?

— Вот об этом я и хотел поговорить, — ответил Дариус, глядя на раненого, снова впавшего в забытье. — Нам необходимо оставить его здесь. Потом будет видно: либо мы завернем сюда по дороге назад, чтобы забрать его, либо договоримся с ним о встрече в каком-нибудь другом месте. Главное, чтобы Тацир остался жив. Сол, мне нужно знать: сможешь ли ты оставить у себя моего человека и сколько ты возьмешь за свое лечение?

— Это самый легкий вопрос, гонорт. Оставить смогу, платы в два дуката серебром будет достаточно. Причем серебро будет платой не за лечение, а за лекарства. — Лекарь на мгновение замолчал, вытирая испачканные мазью руки тряпкой, после чего продолжил, глядя Дариусу прямо в глаза: — Но только в том случае, если ты согласишься на предложение Лидена, ты знаешь, о чем речь.

«Так, а вот это мне уже не нравится, — подумал Дариус. — Меня заставляют сделать то, что делать я не имею ни малейшего желания, причем заставляют самым дрянным способом — шантажируя жизнью близкого мне человека».

Стоявший рядом Галуг взглянул на Дариуса недоуменно: что, мол, за предложение, которое практически стоит Тациру жизни?

Тот отмахнулся от него: не сейчас, все объяснения потом.

— Но в любом случае пусть Тацир останется здесь, — продолжил Сол. — Думаю, когда ты узнаешь все подробности, отнесешься к просьбе совсем по-другому.

Дариусу оставалось только неопределенно кивнуть — возможно, все именно так и произойдет.

— Что у тебя с рукой? — спросил вдруг лекарь у Галуга, обратив внимание на обмотанную не самой чистой тряпкой кисть его левой руки.

Тот, как будто бы дождавшись вопроса, торопливо начал разматывать повязку.

— Стрела угодила. И неудачно так угодила, я ведь сам лучник, а теперь лук в руку взять не могу.

Дариус отвернулся от них, подумав, что вряд ли Сол сможет сделать с рукой Галуга больше, чем Бист, и разыскивая взглядом внезапно исчезнувшего Ториана.