Похождения Шипова, или Старинный водевиль - Булат Окуджава

Вот что означал этот кивок поверженного итальянца, и полковник встретил его новой улыбкой.

— Ну-с, — сказал он, — будем дружить. Я по лицу вашему вижу, что вы измучились. Верно? Вы пейте кофей, пейте…

— Верно, очень верно, — сказал Гирос — Он мне сулил золотые горы, шесть тысяч рублей серебром, серебряные горы, шесть тысяч, а дал червонец.

— О, — сказал полковник, — здорово вы попались! Да я попробую вас выручить…

— Он все себе брал, а мне ничего.

— Нынче совсем весна… А вы воротитесь домой, будто нигде и не были, верно?

— С превеликим удовольствием, ваше высокоблагоро…

— Ваш компаньон — граф? Гнрос захохотал.

— Пейте кофей, остынет. Я так и знал. В Ясной вы не были?

— Ваше высокоблагородие, — сказал Гирос, окончательно приходя в себя, — дозвольте, я с вами на «ты» буду?

— Нет, — сказал полковник и скривил розовые губы, — не дозволю. Вы существо маленькое, зависимое. (Гирос захохотал.) Ну, правда же, правда же… Вы лучше старайтесь быть мне полезным. Я, правда, шести тысяч вам не обещаю (Гнрос захохотал), но вы старайтесь, старайтесь, и все будет хорошо, видит бог. А не будете стараться…

Гирос. Господь с вами! Да я для вас…

Полковник. А не будете стараться — у меня, видите, какая рука?

Гирос. Да что вы, ей-богу! Я пес! Вы меня только поманите, только прикажите: «Ату!» И я готов. Мне ведь ничего не стоит…

Полковник. Ну хорошо. Я дам вам немного денег. Он вам тоже ведь обещал? Сколько он обещал?

Гирос. Шесть тысяч.

Полковник. Ну, это слишком. Я вам дам четвертной. А?

Гирос. Благодарен, благодарен! Конечно…

Полковник. Что «конечно»? Будете стараться, черт вас подери?

Гирос. Расшибусь. Как пес. Вы только кликните… Ваше высокоблагородие, дозвольте, я вас на «ты» буду?..

Полковник. Теперь так, слушайте. Чтобы полное молчание. Вы меня не знаете, дома у меня не были. Скажете вашему другу, что должны вы отправляться в Ясную, пусть он вас отправит… А вы отсидитесь в трактире. Я вас сам найду, сударь, понятно?

Гирос. Понятно, понятно. Пошел Амадей по следу!

Полковник. Все его письма скопируйте, храните для меня. Понятно?

Гирос. Ваше высокоблагородие, да вы пинайте меня, пса, бейте… Я ведь было совсем нюх потерял… А вы велите мне идти по следу! Я готов, ваше высокоблагоро…

Полковник. А что, сударь, очень он хозяйку вашу охаживал? Не было ли там чего?..

Гирос. Было, ваше высокоблагородие, было. Как же не было, когда было! Разве я посмею сказать перед вами, мол, не было, ежели оно было…

Полковник. Черт возьми! А вы-то что же? Вы-то на что же?.. Черт вас подери!

Гирос. Я мешал, ваше высокоблагородие, видит бог. Ничего не было. Да вы бейте меня, бейте, не стесняйтесь…

Полковник. Было или не было?

Гирос. Не было…

Полковник. Допивайте кофей…

Гирос. Кофей у вас вкусен!.. Ваше высокоблагородие, позвольте, я на «ты» вас буду?

Полковник. Что еще за манеры?

Гирос. Это я так, да вы меня не слушайте.

Полковник. А что он в Петербург сообщал?

Гирос. Страшно говорить. Дозвольте, я вам пошепчу… (шепчет).

Полковник. Ничего себе! Какая ложь! Да он-то сам там бывал, в Ясной? Он сам-то видел?..

Гирос. В том-то и дело, что не был…

Полковник. А вы?

Гирос. Я, конечно… То есть не то чтобы был… То есть я был.

Полковник. Да и вы не были, черт вас возьми!

Гирос. Я? Ваше высокоблагородие, я там не был,

Полковник. Чего же вы мне врете?

Гирос. Я вру?! Да вы бейте меня, ваше высокоблагородие, пинайте меня, ежели я посмею. Я не вру, ваше высокоблагородие. Он там не был и графа не видал.

Полковник. А вы?

Гирос. Я был… То есть где? В Ясной? Не был, ей-богу…

Полковник. Как же вы, черт возьми, донесения пишете?

Гирос. Я не пишу. Это он пишет, Шипов.

Полковник. Значит, он там был?

Гирос. Он? Он был. Несомненно.

Полковник. Как же он был, когда вы только что утверждали, что не был?

Гирос. Он? Он не был, ваше высокоблагородие. И я не был…

Тут полковник вскочил.

— Аи! — крикнул Гирос и заслонился обеими руками…

Николай Серафимович принялся выхаживать по кабинету, не говоря ни слова, да так стремительно, что давний неведомый мотив не поспевал, летя за ним следом, и ударялся об стены, и разлетался в мелкие брызги, часть из которых попадала на Гироса.

…В полку небесном ждут меня…

«Какое свинство! — думал полковник. — Какая грязная возня! И вокруг чего?.. Навозные жуки высасывают из пальца историю, чтобы доказать мне, что я свинья! Кому это надобно?..»

…Зачем тебе алмазы?..

— А что, — вдруг оборотился он к Гиросу, — значит, ежели вы правы, стало быть, я полная свинья?

— Упаси бог! — испугался Амадей.

— То есть вы получаете деньги и умываете руки, а я — ничтожество и бездарность, ибо я никакой угрозы от Ясной не наблюдал, а вы наблюдали?

— Упаси бог, ваше высокоблагородие…

«Она энергична и умна, — продолжал размышлять полковник. — Слава богу, я в том убедился. Добра, женственна… Чего же тянуть?»

— Вы, не прикладывая усилий, развратничая и пьянствуя, оказываетесь зоркими охранителями порядка, а я — дурак и ротозей — проворонил подпольные станки и всякие козни графа Толстого?.. А может, вам поручено меня дис-кре-ди-ти-ро-вать?

— Да что же это такое! — в отчаянии крикнул Гирос. — Ваше высокоблагородие, куда же это годится? Это же напраслина!..

«Просто я отправлюсь к ней, — подумал Николай Серафимович, — и скажу, и все ей скажу… Что же будет? Укажет на дверь? Не укажет. Одинокая, беззащитная, белорукая… Не укажет, не укажет…»

— Вы славный человек, — сказал он Гиросу, отчего итальянец даже просиял. — С вами можно иметь дело… Жаль, что вы успели уже себя немного очернить, когда пустились в ложь… Тамбовский мещанин и все такое… Жаль.

— Ой-ёй-ёй! — захохотал Гирос, запрокидываясь. — Я им заливал, а они и ушки развесили! Да ведь Я так это. Дай, думаю, ляпну…

— А жаль, а жаль…

— Да господи, это ж я так, пулечку пустил… Ну, пустил маленькую… ну, простите, ваше высокоблагоро…

«Ах, да что мне ее пенсион? Или она будет об том убиваться? Дурочка, голубоглазая птичка… Да я распутаю этот зловещий клубок, не беспокойся, ради тебя, котенок, царевна-лягушка, Золушка, бог свидетель и судья…»

…Зачем тебе алмазы и клятвы все мои?

В полку небесном ждут меня…

Уже давно Гироса не было, он исчез, едва ему было позволено, а полковник все вышагивал по кабинету.

«Какая грязь! — думал он. — Значит, ежели вы виноваты, граф Лев Николаевич, стало быть, и я виноват, что недоглядел? Так я докажу им, докажу вашу порядочность и непричастность…»

…В полку небесном ждут меня.

Господь с тобой, не спи!..

Наконец явилась молчаливая экономка и сырой тряпкой протерла кожаное кресло, в котором восседал еще совсем недавно несчастный грек.

8

(Из неофициального письма Московского генерал-губернатора Тучкова П, А. - управляющему III Отделением генерал-майору Потапову А. Л.)

…Просто диву даюсь на Вашу прозорливость. Вы прочтите, Вы только прочтите донесение этого агента, и Вам станет ясно, какое бесценное сокровище у нас в руках. Не скрою, я долго мучился в поисках благоприятного решения ужасного вопроса, связанного с Графом Толстым и со всей этой историей, но ничего обнадеживающего никак найти не мог, как вдруг этот маленький человечек, это чудовище, возьми и придумай способ, достойный быть рожденным лучшими умами. Да что это со мной? А достоин ли я своего места? А может, мне лучше удалиться в свою подмосковную, да и не тешить себя зря? Вот какие мысли рождались во мне, покуда я размышлял над предложениями, полученными из Тулы. Но это я так, почтеннейший Александр Львович, из пристрастия к самобичеванию. А Вы-то неужто обо всем знали заранее, то есть знали, что он такой ловкач? Ведь я-то думал: ну что это почтеннейший Александр Львович затевает с эдаким-то чудищем? Быть беде. Теперь же, однако, представляю гордость Государя за Вас да за Князя, когда он узнает, как тонко и неумолимо был погашен сей отвратительный очаг политического распутства.

Теперь Вы спрашиваете, что мне лично известно о Графе Толстом, и верно ли, что он автор перечисленных вами книжек, и что я об этом думаю. Действительно, Граф пописывает, и, как говорят, не без успеха, что-то там такое действительно у него есть, хотя в нынешние-то времена у нас все ведь пишут, кто во что горазд. Ужасно не само писание, а ежели оно оборачивается против существующих порядков. Вот Граф и сподобился. И видите, почтеннейший Александр Львович, оказывается, неспроста это пристрастие Графа к исключенным и всяким прочим сомнительным молодым людям: среди них, вероятно, ему легче сеять зерна зла.

Предвижу Ваше решение и уже распорядился об отправке денег известному Вам лицу, чтобы не задерживать хода предприятия…