210 по Менделееву - Александр Смоленский

«О, Англия, наконец, я узнаю тебя!» – с удовлетворением подумал специальный агент.

Между тем Барлоу тоже не сидел сложа руки. Он успел официально изъять в госпитале Святого Николая пленку с камеры наблюдения в палате Люсинова и в очередной раз собирался ее просмотреть. Но тут позвонил Гривс и пожелал принять участие в просмотре.

Деваться было некуда, и детектив спустился двумя этажами ниже.

– Ну что, Эрни, давай показывай свой ужастик.

Полковник нехотя, со скрипом, вытащил свое тучное тело из рабочего кресла и переместился на диван, против которого в простенке между окнами висел плоский плазменный телевизор.

– Честно говоря, сэр, смотреть особо нечего, – вставляя диск в DVD-плеер, предупредил Барлоу. – Последние денечки жизни несчастного – не самое приятное зрелище, скажу я вам. Кстати, я попросил ребят скомпоновать самые важные куски из записей видеонаблюдения. Так сказать, без лишних подробностей.

– Это, полагаю, эпизоды, связанные с посещениями его жены?

– Совершенно верно, полковник. Люсинов находил в себе силы только на разговоры с супругой.

Присев на диван рядом с шефом, Барлоу нажал на пульте кнопку воспроизведения.

– Честно говоря, я просматривал запись уже раз десять, но ничего интересного не обнаружил.

– Может, мне повезёт больше, – со значением произнёс Гривс, как всегда в таких случаях с удовольствием раскуривая сигару. – Понимаешь, Эрни, даже самая неприметная на первый взгляд деталь имеет значение. Впрочем, давай смотреть.

На экране примерно с час мелькали кадры госпитальной палаты. Полковник, надо отдать ему должное, внимательно отсмотрев материал, надолго задумался, время от времени по привычке поглаживая ладонью лысую голову.

Барлоу терпеливо ждал, что скажет шеф. По опыту он знал, что такая его реакция означала одно – Гривс что-то заметил.

– А ну-ка, сынок, повтори запись ещё раз!

Полковник стал возбуждённо и часто попыхивать сигарой.

– Бедный парень. Выглядит, как сама смерть… А ты молодец, Эрни, что успел наложить титры с переводом…

– Это не моя заслуга, ребята из информационного центра постарались. Сам удивился, что они так прилично знают русский язык.

– Ну да, конечно… – Гривс продолжал пребывать в глубокой задумчивости. – Найди-ка эпизод, где Люсинов говорит об исповеди…

Барлоу довольно быстро отыскал нужные кадры.

– Дорогой мой, не надо отчаиваться, ты обязательно поправишься. Бог не оставит нас в беде, – прикладывая белый платочек к мокрым от слёз глазам, сказала Лиза.

– Бог меня давно уже оставил, – вяло махнув иссохшей рукой, ответил Вадим. – Откуда тебе знать, что самое трудное перед смертью?

– И знать не хочу…

– Напрасно. Сколько же я наделал в жизни ошибок, сколько зла натворил! Ради чего, ради кого? Теперь лишь, пожалуй, понял, что жить надо было только ради счастья любимых и дорогих тебе людей. Ради тебя и Антошки. Все остальные – ну их всех на х… Прости, дорогая, сорвалось.

– Стоп-стоп, сынок! Вот он, важный момент… Не исключено, что этим грубым русским словом Люсинов обрисовал круг тех людей, которые были, как бы помягче сказать, его подельниками. Причем совсем рядом. Обрати внимание, Эрни. Ищи! Ищи! А теперь пускай кино дальше.

Барлоу послушно нажал на кнопку воспроизведения.

– Дорогой мой, но ведь ты так и жил ради нас с Антошкой.

– Во всяком случае, старался, очень старался. Чёртовы деньги! Погоня за ними погубила меня. А ведь главное в жизни совсем не в них. Скажи, для чего они мне сейчас? Любовь к ближнему – вот высшая ценность. И поверь, деньги тут ни при чём.

– Наверное, ты прав, дорогой.

– Лиза, почему от тебя опять разит перегаром? Умоляю тебя, не пей, подумай об Антошке.

– Я и не пила, тебе просто показалось.

– Лизонька, не побрезгуй, поцелуй меня. Хотя бы в щёку. Может, в последний раз на прощание…

– Стоп, Эрни, останови-ка! – вновь воскликнул полковник Гривс и всем телом подался к экрану. – Смотри, она наклоняется и целует. А он шепчет ей что-то на ухо. Умница Люсинов! Он же наверняка догадался, что в палате установлены камеры видеонаблюдения, поэтому и попросил жену поцеловать его на прощание, чтобы…

– Чтобы – что? – в недоумении спросил Барлоу, пока смутно улавливая ход мысли полковника.

– Чтобы нашептать ей то, что не было предназначено для наших ушей. И еще! Видно, правда, не очень хорошо, Эрни, но, похоже, он ей что-то передает. Прокрути назад ещё раз последние кадры. А потом посмотрим тот эпизод, где Люсинов развлекается со своим ноутбуком. Кстати, вы проверили его содержимое?

– Конечно, шеф. Но…

– Что – но?

– Хард-диск оказался совершенно пустым. Люсинов начисто стер все.

– Этого и следовало ожидать, – пробурчал себе под нос полковник. – Возникает вопрос: какого тогда чёрта Люсинов что-то кропал на своём компьютере? Насколько я понимаю, Интернетом он не пользовался, а значит, не имел возможности переправить кому-либо свои записи. Куда ж, в таком случае, подевались его предсмертные откровения? Да-да, смотри, он что-то передает жене…

– А вы, сэр, правы… – шлёпнул себя по лбу Барлоу. – Как же я сразу не разглядел…

– Теперь внимательно смотри, сынок. Видишь, на записи, датированной пятнадцатым ноября, Люсинов работает на ноутбуке, а сбоку торчит какая-то штучка… Как там она называется?

– Флэшка, – подсказал Барлоу, начиная догадываться, куда клонит шеф.

– Теперь опять найди эпизод с поцелуем от двадцатого числа. Смотри, сейчас на ноутбуке уже нет этой самой… как ее… флэшки. Отсюда вывод, что все свои предсмертные записки Люсинов сохранил на ней, потом стер все записи и…

– Незаметно передал жене! – выкрикнул Барлоу, поражаясь потрясающей наблюдательности шефа. – Вы просто гений, сэр! Я, пожалуй, попрошу наших спецов увеличить планы, где они целуются. Может, лучше разглядим. Хотя и так понятно, что искать. Вполне логично предположить, что Люсинову было что скрывать от нас, и кто знает, может, на флэшке как раз и находится разгадка тайны его странного отравления?

– И думать тут не о чем. Я абсолютно уверен, Эрни, что на флэшке Люсинов оставил жене своё завещание, а может, и признание, что и как с ним произошло на самом деле, – довольно улыбаясь, произнёс Гривс. – Должен же он был как-то сообщить супруге хотя бы номера своих банковских счетов и прочее… Так что тебе, Эрни, предстоит подмазаться к несчастной вдовушке и утешить её, как только ты умеешь. Кто знает, может, флэшка предназначена не только для нее, а еще для тех самых приятелей, которых Люсинов послал на х…

– Вы правы, полковник, – упавшим голосом согласился сыщик. – Надо торопиться.

Эрни был расстроен тем, что ему ещё далеко до этого тучного старика, подобного моржу, но с орлиным глазом. Сколько раз он прокручивал чёртову запись и ничего в ней интересного не засёк. А Гривс с первого раза ухватил то, что надо. Нет, чёрт возьми, опыт есть опыт. Хотел того полковник или нет, но он как бы между прочим преподнёс подчиненному очередной урок.

– Не печалься, сынок. – Тонко уловив настроение Барлоу, шеф снисходительно похлопал детектива по плечу. – Проживёшь с моё – тоже отточишь глаз. Давай, Эрни, действуй!

Примерно в то же время Интеграл усердствовал над диском, приобретённым у пронырливого репортера. Сидя в своей квартирке, Свиридов напряженно вглядывался в мерцающий экран телевизора, хотя буквально со второго просмотра обратил внимание на тот же эпизод, что и Гривс с Барлоу. Но с этим как раз все ему было ясно. Мучило другое.

«Эх, Вадим, Вадим, смотрю на тебя, и больно, – бежали мысли Игоря. – Во что ты превратился, красавчик! Не человек, а тень… Бедная Лиза, как она страдает! И, похоже, даже не заметила, что Вадим в момент прощального поцелуя сунул ей в карман халата флэшку. Зато я на двести процентов уверен, что этот факт засекли ребята из МИ-5 или Скотланд-Ярда. Значит, их надо опередить! Непременно опередить! Итак, Вадим оставил некое послание, причём постарался сделать так, чтобы никто не заметил. Но, кажется, ему не удалось. То, что флэшка у Лизы, ясно как день, но как к ней подобраться? Любое моё появление в доме Люсиновых будет сразу же зафиксировано. О визите в госпиталь тоже речи быть не может. Думай, Игорь! Думай! Хотя Москве уже есть что докладывать».

Интеграл никак не мог себе представить, что через день Люсинова не станет.

Я позвонил боссу, чтобы проинформировать его о малоприятном мероприятии:

– Назавтра назначены похороны Люсинова.

Полковник отнесся к информации весьма холодно. По крайней мере, ничего не сказал.