Небо Заклинаний - Морган Райс

Гвен рассмеялась и, когда она отстранилась, Тор надел ей на палец кольцо своей матери.

Гвен с благоговением посмотрела на кольцо.

«Оно идеально подходит», – сказала она. – «Где ты его взял? Всю мою жизнь у меня были королевские драгоценности, но я никогда не видела ничего подобного».

«Это кольцо принадлежало моей матери», – ответил Тор. – «Оно предназначено для тебя. Для тебя – и ни для кого другого».

Гвен посмотрела на него, ее глаза наполнились слезами и они поцеловались. Это был долгий поцелуй, после чего они, в конце концов, крепко обнялись.

«Торгрин, любовь моя», – тихо произнесла Гвен, отстранившись и посмотрев на него. – «Я тоже хочу что-то тебе сказать».

Она посмотрела в его глаза, и Тор удивился тому, что же это может быть.

«Есть причина, по которой мне было тяжело подниматься на эти скалы», – сказала девушка. – «Причина, по которой я не совсем в норме».

Она потянулась и взяла его руки в свои, улыбнувшись.

«Торгрин, я жду ребенка».

Эти слова поразили Тора в самое сердце, прошли через все его тело, заставили его утратить ощущение времени и места. Он был счастлив. Ему показалось, что он стал частью чего-то большего, чем он сам, чем-то глубоким во вселенной. Ему показалось, что весь мир вращается. Тора переполняли радость и благодарность.

«Ребенок?» – спросил Тор.

Гвен кивнула, улыбнувшись.

Тор посмотрел на ее живот и осторожно поставил на него свою ладонь. И в эту минуту через все его тело прошла сильная энергия. Благодаря малейшим толчкам в своей ладони он чувствовал, что ребенок шевелится и поворачивается. Тор ощущал такую любовь и радость, на которые, как ему казалось, он даже не способен.

Он крепко обняла Гвендолин и она ответила на его объятия.

«Я люблю тебя», – прошептал он ей на ухо.

«И я люблю тебя», – прошептала она в ответ.

Тор приобнял Гвен за плечо и притянул ее ближе, и они оба развернулись и окинули взглядом вид перед собой: оба солнца садились на горизонте, королевский двор купался в алом и фиолетовом свете в тысячах капельках света. Тору казалось, что Кольцо переродилось, медленно вернувшись к жизни. Вокруг них цвели зимние цветы, поля светились белым цветом, и на фоне второго заходящего солнца это была самая потрясающая вещь, которую Тору когда-либо приходилось видеть. Это был идеальный момент для его предложения, и он хотел, чтобы время замерло навсегда. Это было волшебно – как и его отношения с Гвендолин.

Когда они смотрели на горизонт, на дальнюю дорогу, ведущую в королевский двор, Тор увидел бесконечный караван людей, направляющийся в город со всех сторон – некоторые шли пешком, кто-то ехал верхом или на повозках. Они все направлялись в одно место, все шли праздновать рождение нового Кольца и рождение надежды.

«Поток людей», – заметил Тор. – «Люди всех слоев хотят вернуться в королевский двор, чтобы праздновать. Они все в тебя верят».

«Мы восстановим его», – ответила Гвен. – «Камень за камнем. Мы сделаем его таким же великолепным городом, каким он был. А главным из всех праздников станет наша свадьба. Это будет самая потрясающая свадьба, которую когда-либо видело Кольцо. Затем родится наша ребенок. Все снова будет новым, и наши люди восстанут из пепла. Мы сделаем это вместе. Наша любовь восстановит королевский двор».

Они наклонились и поцеловались, и их поцелуй длился до тех пор, пока последний луч заходящего солнца не осветил их. Им хотелось только одного – чтобы этот миг продлился вечно.

Глава восемнадцатая

Шесть лун спустя

Гвендолин парила высоко в воздухе на спине Ралибара, изо всех держась за него, как делала всегда, когда летала на нем, пытаясь предугадать его непредсказуемый характер. Ралибар нырнул и вынырнул из облаков, вверх и вниз, фыркая. Иногда он даже выгибал шею. Он был самым волевым и темпераментным созданием из всех, которых Гвен когда-либо встречала, и она ощущала, как чувства дракона вспыхивали в нем.

Гвен была польщена тем, что Ралибар вообще позволял ей седлать его. Несколько лун назад девушка обнаружила его любовь к ней. Когда бы Тор ни отправлялся полетать на Микоплес, Ралибар начинал ревновать, он фыркал и кричал на Тора, пытаясь отпугнуть его. Ралибар и Микоплес были холодны друг с другом, и ситуация только ухудшалась – пока однажды Тора не пришла проводить Гвендолин, чтобы понаблюдать за тем, как он взлетает ввысь. Они все были поражены, когда Ралибар повернулся к Гвендолин, опустил свою голову – в то же время подозрительно осматривая ее – и впервые успокоился.

Тор удивленно наблюдал за тем, как Гвендолин протянула руку и погладила Ралибара по лицу. Она занервничала, трогая его грубую чешую – древнюю и немного влажную. Затем Ралибар еще больше всех их поразил, до конца опустив свою голову, жестом приглашая Гвен забраться на него.

Гвендолин нервно оседлала его, не зная, чего ожидать. Это был дикий и сумасшедший полет, и она не была уверена в том, действительно ли дракон этого хочет или нет. Тем не менее, с тех пор Ралибар искал Гвен каждый день и продолжал жестами приглашать ее полетать с ним.

Для зверя, который, очевидно, был расположен к Гвендолин, Ралибар проявлял это странным образом. Со стороны могло показаться, что он ее ненавидит. Он был буйным созданием, которое легко поддавалось перепадам настроения, постоянно переживая какую-то эмоциональную бурю, гневаясь то на самого себя, то на людей, то на других драконов. Гвен сочувствовала ему – она почувствовала, что Ралибар был одиночкой, оппозиционером, но вместе с тем у него было большое сердце и ему просто может быть одиноко. Он летал беспорядочно и часто вел себя так, словно хотел отпугнуть от себя Гвен, но когда она пыталась слезть с него, дракон злился и таким образом становилось очевидно, что он хочет, чтобы Гвен осталась.

Несмотря на все его сумасшествие, Гвен прониклась к Ралибару симпатией. У него был странный способ пробираться ей под кожу. За последние несколько месяцев она привыкла к его перепадам настроения и научилась читать его знаки. Связь между ними становилась все сильнее, и это делало Гвен очень счастливой, чего она никак не ожидала. Девушка даже начала ощущать, что Ралибар становится спокойнее.

Этим прекрасным летним утром в сказочную погоду, когда светили оба солнца, Гвен отправилась на свой утренний полет, как поступала всегда. Рядом Торгрин оседлал Микоплес, и они оба поднялись в воздух, в раннее утреннее небо, как делали вместе всегда, кружа над королевским двором. Их драконы переплетались в полете. Они открыли для себя утренний ритуал, которому следовали и сегодня – они кружили над территорией королевского двора, после чего сделали круг над окружающими его городами и деревнями. Каждое утро Гвен рассматривала своих людей, свое королевство, чтобы убедиться в том, что все в порядке.

Гвен любила это время вместе с Тором, Ралибаром и Микоплес. Это были самые волшебные утра в ее жизни, когда она наблюдала за восходом солнц, когда туманы выжигали землю внизу в разные цвета. Это также давало ей возможность осмотреть свое королевство с высоты птичьего полета, и несколько раз Гвен замечала внизу какие-то беспорядки, которых она не увидела бы иначе. Тогда она созывала совет и исправляла несправедливость. Она замечала пожары, разрушения небольших деревень, ранения людей или борьбу с их лошадьми и повозками, дороги в отчаянном положении – бесконечное количество небольших неполадок в ее королевстве. Это позволяло Гвен быть вездесущей королевой. Кроме того, это обнадеживало ее людей, когда они поднимали головы вверх и видели Гвен каждое утро, наблюдающую за ними, исправляющую несправедливость, летящую на спине дракона. Это обеспечивало ей образ могущественной женщины.

Гвен никогда не предполагала, что она так комфортно будет чувствовать себя в роли королевы. Но теперь, шесть месяцев спустя, после изгнания Империи и возвращения ее людей в королевский двор, после того, как она начала процесс восстановления своего правления, она обнаружила, что естественно чувствует себя в роли королевы. Это были самые славные шесть лун в ее жизни. Гвен сроднилась с Тором сильнее, чем когда-либо могла себе представить, они оба, наконец, получили возможность быть вместе каждый день и каждую ночь, проводя ночи в бывших покоях ее родителей, в замке, который она кропотливо восстановила.

Самым славным из всего было то, что теперь Гвен была на девятом месяце беременности, и ее живот выступал больше, чем она могла себе представить. Девушка чувствовала, что ее ребенок может появиться на свет в любой день. Ребенок шевелился внутри нее все время, и она каждую минуту ощущала его присутствие, словно он уже прямо сейчас находился с ней в этом мире.

Хотя она не позволит этому отвлекать ее от правления. Каждый день Гвен концентрировалась на восстановлении вместе с Тором, своим советом, со всеми людьми, которых она любила и которым доверяла. Все работали, как единая армия, над тем, чтобы сделать королевский двор волшебным и блистательным, каким он когда-то был. Гвен решила сделать королевский двор не просто городом, она хотела, чтобы он служил маяком надежды и оптимизма для всех выживших в Кольце. Она хотела, чтобы королевский двор был завещанием, что они все вернулись – еще сильнее, чем прежде.