Жестокая тишина - Пол Мейерсберг

Огни шоссе пролетали, как кометы. Уайлдмен посмотрел на девушку, когда ее осветили огни. Она свернулась на сиденье, как ребенок. Но не дремлющий ребенок. Эта девица была полна любопытства и возбуждена, как будто уже привыкла жить в таком темпе и радостно воспринимала окружающий мир. То, что она свернулась в клубочек, было всего лишь защитной позой.

Девушка знала, что Уайлдмен смотрит на нее, изучает ее, пытается понять, что она из себя представляет. Она не смотрела ни на него, ни в зеркало заднего обзора. Она даже не обернулась назад, когда они уехали. Кровь гулко стучала у нее в ушах. Кто этот мужчина? Куда он везет ее? Она вспомнила, что видела Лору около своего дома. Она издали восхищалась ее холодным видом и умением владеть собой. Лора была воплощенным желанием девочки выглядеть умудренной опытом, пожившей на свете женщиной. И сегодня ночью этот мужчина предпочел девочку именно такой женщине. Мысль о том, что сорокалетний мужчина выбрал ее, приводила ее в дикое возбуждение. Она знала, что в ней есть жестокость и сила, которые раньше никогда не проявлялись, за исключением тех случаев, когда она фантазировала во время мастурбаций. Она никогда не представляла себя изнасилованной. В своих фантазиях девушка сама была агрессором. В реальной жизни, когда она встречалась с юношами, она была очень скромной и застенчивой, старалась не заходить слишком далеко. Ею никогда никто не обладал.

В своем воображении девушка всегда хотела быть сиреной, хотя и не знала этого слова. Она воображала себя женщиной, которая способна так соблазнить мужчину, что тот умрет от страсти. Хотя у нее не было опыта общения с мужчинами и она не умела их обольщать, девушка чувствовала, что обладает странной властью над этим человеком. Он будет первым, кто как следует займется с ней любовью. Она была уверена в этом. Всю оставшуюся жизнь он будет для нее первым мужчиной. То, что она совершенно не знала его, не знала даже его имени и вообще ничего о нем, только прельщало ее. Эта ночь поставит ее на несколько голов выше всех ее подружек с их неуклюжими связями с мальчишками. Они пока еще только играли во взрослые игры. Связь с этим мужчиной будет настоящей. Он овладеет ею, и она, в свою очередь, станет, как она надеялась, обладать им.

Девушка выпрямилась на сиденье, вытянула ноги и издала какой-то животный звук, похожий на зевок. Но на самом деле это было тихое низкое рычание. Уайлдмен услышал его и невольно вздрогнул. Ее движение и этот звук напомнили ему о его сестре Флоренс, о том, как она просыпалась утром в постели рядом с ним. Флоренс и он искушали судьбу. Они перешли запретную границу в страну страсти, где кровосмесительство было нормальным явлением и постоянным желанием, которые правили всеми их действиями. Именно Флоренс взрастила в нем постоянное желание.

Она покинула Америку в пятнадцать лет, и он постоянно вспоминал ее. Их отец Чарльз Уайлдмен-старший был армейским человеком. Он разошелся с их матерью двадцать лет назад. Мать вышла замуж, за модельера-француза и отправилась жить в Париж, забрав с собой Флоренс. Когда Уайлдмен изредка бывал там, он видел их обеих. Но после того как Флоренс вышла замуж и завела детей, он перестал видеться с ней. Она предала его.

Уайлдмен свернул с шоссе в Альворадо. Девушка поняла, что он живет в деловой части города. Он жил в таком месте, где, как она думала, никто не живет, никто из тех, кого она знала. Она была здесь всего лишь несколько раз в жизни. Так, совсем малышкой она была с отцом в отеле «Бонавентура», прокатилась там несколько раз на внешнем лифте и выпила детский коктейль «Ширли Темпл» в баре. Но после наступления темноты она никогда не бывала в деловой части города.

Это было так волнующе! Уайлдмен ехал по пустынным улицам. Светофоры прерывисто мигали желтым светом на перекрестках и не переключались, как это было днем, на красный и зеленый. Днем улицы были отданы транспорту, а ночью они сами вершили свои дела. Девушка вдруг испугалась, когда нужно было выходить из машины на пустой стоянке.

– Приехали! – сказал он и ободряюще улыбнулся.

Они прошли по пустынной улице к зданию, которое показалось ей похожим на фабрику. Девушка поскользнулась босыми ногами в липкой лужице машинного масла. Издалека, но весьма ясно донесся звук полицейской сирены, и в голову ей пришла мысль об убийстве.

Уайлдмен вынул ключи и стал открывать стальную дверь. На тротуаре валялся мужчина, который все время старался прислониться к стене. Он был вдребезги пьян. На мужчине была надета юбка, которая высоко задралась, выставив на показ его гениталии. Девушка в ужасе и изумлении не могла отвести от него взгляд. Она пялилась на его длинные темные волосы и размазанную помаду, схватив Уайлдмена за руку. Пьяница молча уставился на нее. Уайлдмен постарался запомнить, как выглядел этот мужчина: интересный типаж. Можно использовать в сценарии, над которым Уайлдмен сейчас работал.

Когда они очутились внутри здания, девушка испугалась еще больше. Они вошли в старый железный лифт, где пахло ржавчиной и перегоревшим машинным маслом. Уайлдмен включил голую лампочку, висевшую над головой. Открытая кабина медленно поднималась вверх – второй, третий, четвертый этаж. Кабина грохотала и дрожала. Как можно жить в таком месте? Она подумала, может, этот мужик какой-нибудь извращенец? Ей вспомнилась сцена из фильма ужасов с Мики Рурком. «Не трусь, – сказала она себе, – ты сама хотела этого!» Молчание мужчины пугало ее. «Пожалуйста, не будь чудовищем!»

На пятом этаже их ждали два добермана. Уайлдмен открыл скрипучие двери, и ввел ее в свой мир. Собаки тихо заворчали. Она попятилась назад.

– Это – Ромул, а это – Рем, – сказал он и в свою очередь представил ее собакам. Ее удивили их клички, но и только. Ее больше волновало то, что ей предстояло пережить.

Мансарда была переоборудована в самую большую жилую комнату, которую ей только доводилось видеть, но пустое пространство почти ничем не было заставлено. Уайлдмен включил свет. В помещении загорелись пять ламп, и ей стало казаться, что это огромная съемочная площадка. На одной стене было большое зеркало, а перед ним балетный станок. Была также старая разбитая женская статуя, которую, по ее мнению, следовало бы починить. Висела картина обнаженной женщины, сидевшей на разобранной постели, подняв вверх ногу. Девушке стало неловко; грязная картина. Это было любимое приобретение Уайлдмена, копия рисунка Эгона Шиля.

На столе стояли модели самолетов и машин, на полках – сотни книг, они лежали стопками повсюду. Отдельные предметы обстановки были старомодными и изношенными. Несколько ковров на полу также были сильно потертыми. Она не могла решить, был ли этот мужчина бедным или просто странным.

– Это и есть ваш дом?

– Время от времени.

Она посмотрела на огромную кровать под балдахином, которая выглядела так, будто ее позаимствовали из исторического фильма.

– Все так необычно. – Она не знала, что говорить. Ей было интересно, чем он занимается, но она не могла себе этого даже представить. – Вы коллекционер?

– Нет, я каскадер.

– В кино или на телевидении?

– В кино главным образом.

Уайлдмен внезапно нагнулся, уперся руками в пол и встал вверх ногами, развел их в стороны и опять соединил. Стоя на руках, он посмотрел на нее снизу вверх. Она засмеялась. Он пошел к ней на руках. Он просто сумасшедший.

– Попробуй ты, – сказал он.

– Мне нужно на что-то опереться, чтобы встать на руки.

Она не решила, бояться ли его или просто веселиться.

– Ну-ка, давай покажи мне, на что ты способна. – По крайней мере, голос Уайлдмена не пугал ее.

Девушка подошла к большому деревянному ящику, примерно в два метра высотой. Она не могла представить, для чего он нужен. Она встала на руки, как это сделал он, и используя стенку ящика, смогла поднять над головой ноги. Она слегка оттолкнулась от ящика и сделала два неуверенных шажка к Уайлдмену.

Ее просторный свитер скользнул вниз и закрыл лицо. Уайлдмен увидел ее белые груди и бледный живот. Когда он смотрел на нее снизу, ему показалось, что ее груди как бы стремились вверх, презирая законы притяжения. Она застеснялась.

– Очень хорошо, – сказал он и на руках подошел к ней. Четыре шага и он уже глядел ей прямо в глаза. В этом свете они казались зелеными. Он показал ей язык, она захихикала и в ответ тоже показала ему язык и засмеялась.

– Вы меня смешите, я сейчас упаду. – Она зашаталась.

Он потянулся к ней и коснулся ее языка своим. Она перестала хихикать. Стрела желания пронзила ее тело через горло. Она не смогла удержать равновесие, слегка раздвинула ноги – ей пришлось это сделать – и стала падать.

Не отнимая от ее рта своих губ, он крепко обхватил ее ноги своими, чтобы удержать ее. Своими ногами она ощутила его силу. Она твердо стояла на руках, как будто Уайлдмен держал ее в объятиях. Когда ее груди прикоснулись к его рубашке, мышцы ее плеч не выдержали – волосы коснулись пыльного пола.