Amore mio Юля Котова - Юлия Устинова

я поставила бокал на пол рядом с диваном и снова уселась, поджав под себя ноги. Бредин повторил за мной и, придвинувшись, уселся по-турецки.

— Тебе не нужно искать новое жилье, — он указал взглядом на мой мобильный, — я сам уйду, что-нибудь придумаю. А ты оставайся здесь. Ладно?

— Откуда такая жертвенность?

Бредин положил ладони на мои колени, и я проследила взглядом за тем, как он проскользил ими вверх.

— Повторяй за мной, — размеренно произнес парень, — спасибо… Рома, — и обхватил меня за бёдра.

— Руки убрал, — велела я.

— Ты знала, что, когда выпьешь, у тебя появляется такой очаровательный румянец? — он полностью проигнорировал мою просьбу.

— Когда вернёмся, я сдам тебя Тамаре Семеновне, расскажу, как ее обожаемый внук меня спаивал, — я тоже сделала вид, что не слышала его изысканного комплимента.

— Она не поверит тебе, — засмеялся Бредин.

— Значит, скажу деду, и он пристрелит тебя. Ты знаешь, что у него есть охотничий карабин?

— Я согласен, беру тебя в заложники, — кивнул он, склоняясь ко мне. — Это того стоит.

Показав невероятную реакцию, я прихлопнула ладонью рот Бредина, который неотвратимо надвигался на меня. Они оба надвигались: и Бредин, и его рот. А я вдруг ощутила первые предпосылки Стокгольмского синдрома.

— Ты тоже это слышишь? — пробубнил он мне в ладонь, а затем отнял ее от своего лица.

Я прислушалась. В одной из комнат снова заиграла мелодия, намекая, что этим вечером кто-то уже отчаялся дозвониться, а кое-то совсем не горел желанием вести телефонные переговоры.

— Так… на чем мы остановились? — спросил Бредин, поглаживая пальцами тыльную поверхность моей ладони.

— Ты собирался свалить отсюда и оставить меня в покое, — я перефразировал его слова, добавив в них немного отсебятины.

— Да, но только не сегодня. Сама подумай, кто сдаст комнату какому-то пьянице?

Я сосредоточенно смотрела в его глаза, признавая, что и Бредин был уже готовенький. А потом перевела взгляд на губы и нервно сглотнула, пытаясь забыть причину, по которой мне не следовало целовать их.

— Что ты сделаешь, если я тебя сейчас поцелую? — спросила я парня.

— Поцелуй, тогда узнаешь, — Бредин вернул мне мои же слова.

— Я не люблю сюрпризы.

— Это не сюрприз, назовем это экспромтом. Ты будешь делать только то, что сама захочешь.

— А что будешь делать ты?

— То, что ты позволишь. Ты же не терпишь, когда тебе что-то навязывают.

Я растерянно смотрела на парня, удивляясь тому, как точно он смог изучить меня.

— Извини… я… о чем это мы тут? — наморщив лоб, я глубоко вздохнула.

— Ты совсем пьяная, да? — усмехнулся Бредин.

— Я была пьяная ещё полчаса назад, а сейчас я с трудом помню, кто я и что тут забыла.

— Капец, Котова, с тобой не интересно пить! — сокрушенно воскликнул он. — Идём, уложим тебя спать.

Бредин помог мне принять вертикальное положение, и меня даже не сильно штормило, пока я шла до кровати. Затем я благополучно шмякнулась головой на подушку и сказала:

— Спасибо.

— Для тебя что угодно.

Бредин склонился ко мне, протянул руку и пригладил мои растрёпанные волосы. Стокгольмский синдром прогрессировал, и мне до дрожи хотелось верить ему, его словам, рукам и губам. Точно. Губам.

— Поцелуешь меня на ночь, — выдала я, нащупав руку парня.

Мне не следовало говорить подобного, позволять себя лапать, целовать и даже сидеть с ним на том диване… но кто сказал, что я обязана поступать правильно? К тому же, это все не по-настоящему, а значит — я ничего не теряю.

Мне не пришлось просить Бредина дважды. Он коснулся моих губ недопустимо робко, словно впервые. Хотя я помнила, как это было в первый раз. Тогда он был уверен в том, что делает. И совсем недавно, замышляя свою провокацию, он точно не выглядел растерянным.

— Что не так? — поинтересовалась я, чуть отстранившись.

Парень сел на край кровати и отвернулся.

— Не знаю. Ты будто назло мне это делаешь.

Я приподнялась на локте, откинув свою светлую гриву.

— А тебе ли не все равно?

— Нет. Не все равно! — резко ответил он. — Я хочу целовать девушку, когда она сама этого хочет. Скажи, что мне еще сделать? Что, Юля?! — он повернулся, и я поразилась, насколько подавленным он выглядел.

Какая прелесть.

— Не знаю, — я покачала головой, нащупывая его руку. — Ты что-то говорил про экспромт, может, это…

Бредин так и не дал мне договорить, заткнув мой рот своим, и наконец-то сделал это так, как я и хотела: уверенно и неистово. Затем подмял меня под себя и, не отрываясь от моих губ, принялся расстёгивать мою рубашку. Не церемонясь, избавил меня от нее и верхней части моего аскетичного черного комплекта, а после принялся изучать меня губами и руками. Отнюдь не деликатно. Но я не стала возражать, потому что чувствовала, что Бредин сейчас не притворяется. Я действительно задела и разозлила его. Но этого мне стало недостаточно. Трудно было наслаждаться превосходством, когда собственное тело объявило мне бойкот, реагируя на прикосновения парня самым недопустимым образом.

— Останови меня, — попросил Бредин.

Ощутив его горячее прерывистое дыхание у ключицы, я улыбнулась и ответила:

— Ни за что.

Бредин приподнял голову, и наши взгляды встретились. Моя обнаженная грудь, вздымаясь, касалась его футболки.

— Ты хорошо подумала? — он провел ладонью по моей щеке, убирая непослушные волосы.

— Я совру, если скажу, что это так.

— Зачем ты это делаешь?

— А ты зачем?

Он так и не ответил. В дверь громко постучали, и я вздрогнула от неожиданности. Бредин опустил голову, провел носом вдоль моей щеки и поцеловал в висок.

— Пойду узнаю, что стряслось, — произнес он, когда стук повторился.

Парень вышел за дверь, я сразу вскочила и стала торопливо одеваться, ощущая себя трезвее трезвого. Бредин вернулся через несколько минут.

— Это была бабуля, — пояснил он, кивнув в сторону двери, — звонила та японка, наша соседка. Ей нужна помощь.

— Что случилось?

— Я толком не понял, она ещё хуже меня говорит на английском. Но, кажется, она потеряла своего парня во время экскурсии.

— Где?

— На кладбище Чертоза.

Глава 12. Rescue Me

Мемориальное кладбища Чертоза, если верить карте, находилось в пятнадцати минутах езды от дома Сильвии.

Время, как известно, вещь относительная. Четверть часа — это так мало, но и много одновременно. За пятнадцать минут можно разбогатеть на бирже или стать банкротом, постирать белье на быстром режиме или придумать сюжет новой книги, выиграть или проиграть решающий матч, в конце концов, за это время можно появиться на свете или покинуть его. Однажды мне хватило этого времени, чтобы влюбиться в