Возвращенная к жизни - Фредерика Грэхем

– Хотела бы работать с детьми, но знаю, что это просто невозможно. Кто же доверит мне ребенка, принимая во внимание… ну все это?

В ее голосе Джис уловил тоску.

– Ты любишь детей?

Она кивнула.

– Да, уверена в этом. Я почему-то знаю, что такое ощутить в своих руках маленькое живое тельце и пару маленьких ручек, обхвативших мою шею…

– Ты думаешь, что у тебя когда-то был ребенок?

Вопрос потряс Мари. Она в упор взглянула на Джизуса. Эта мысль никогда не приходила ей в голову. Она попробовала примерить к себе это новое ощущение, наконец, покачала головой.

– Нет, я так не думаю. Мне приятно представлять себе, что я держу на руках ребенка. Если бы у меня был когда-то малыш и нас разлучили, я наверняка бы почувствовала потерю. – От нее не ускользнуло одобрительное выражение глаз Джиса. – Ты, должно быть, тоже любишь детей.

– Очень.

– Почему же ты до сих пор не женился и не завел своих собственных?

Учитывая все, что их связывало, вопрос ему не показался нетактичным, но он все же отвел глаза.

– Я был однажды женат, но супруга не хотела иметь детей.

Мари не могла представить себе, как можно такого не желать. Ей захотелось обнять Джиса и уверить, что не все женщины таковы, что она с радостью согласилась бы на это. Вместо этого все сочувствие и понимание она попыталась передать теплотой своего голоса.

– Но ведь ты хотел, да?

Он в знак согласия кивнул головой.

– Я хотел иметь детей и жить в нормальной семье. Ей же хотелось чего-то совсем иного.

Девушка догадывалась, что, рассказав о своей, жизни, он поделился с ней своей болью. Теперь он – и сам понимал, что его недоверие к ней как-то связано с неудавшейся семейной жизнью. Она ждала. Вместо дальнейших откровений он переменил тему.

– Как ты отнесешься к работе в дневном детском центре?

Его идея привела Мари в восторг.

– Где?

– В больнице. Ставки там, правда, низкие, а требования большие, зато там нам пойдут навстречу. Мы можем представить это как трудовую терапию, и тогда, возможно, не потребуется оформления социального статуса.

– Расскажи мне об этом центре. – Девушка все больше оживлялась.

– Он очень маленький, экспериментальный. Днем там находятся дети сотрудников госпиталя. Если бы у нас было побольше средств, мы могли бы принять втрое больше детей, но пока что центр располагается в тесном старом крыле больницы, которое собираются перестраивать.

– Захотят ли меня принять туда, Джизус? Учитывая мою историю?

– Нам трудно нанять опытный персонал, потому что зарплата очень низкая. Они с радостью примут тебя. Я уверен. Это означает, что каждый день ты должна будешь ходить в госпиталь.

– Я буду относиться к этому совершенно спокойно до тех пор, пока меня не захотят снова запереть в палате.

– Мне необходимо несколько дней, чтобы все устроить.

– Обещай мне, что не станешь затягивать с этим.

– Ты слишком проницательна. – Джис улыбнулся.

– Обещай.

– Хорошо.

– Джис? – Громкий мужской голос за дверью сопроводил восклицание решительным стуком в дверь. – Джис, это Чак.

Бертон быстро поставил чашку и поднялся. Как ни близки они были с Чаком Лоучем, тот редко заходил к нему без повода.

– Сейчас открою.

Чак стоял на пороге. Он оценил интимность представившейся ему сцены, и его глаза сузились.

– Твоя хозяйка будет не против? – Он кивнул в сторону Мари.

Джис направился к дивану.

– Заходи и садись.

– У меня нет времени. Мне нужно ненадолго забрать твою подопечную в участок.

– Зачем это? – спросил хозяин дома, нахмурив брови.

Мари встала и жестом остановила его.

– Зачем я понадобилась вам? – обратилась она к Чаку.

– Маньяк, пытавшийся убить вас, находится в полиции. Завтра его фотографии появятся во всех газетах. Я хочу, чтобы вы сначала опознали его.

Бертон видел, как побледнело лицо его любимой. В тот же момент он оказался рядом с ней и усадил на диван.

– Все будет в порядке, дорогая, – успокоил он ее.

Джис продолжал поддерживать ее. Женщина взглянула на Чака. Она заметила, что, наблюдая за действиями Джиса, он изменился в лице.

– Он дал какие-нибудь показания относительно той ночи, когда пытался убить меня?

Чак покачал головой.

– Он настаивает на своей невиновности, но у нас достаточно улик, чтобы утверждать, что это не так.

– Тогда есть ли необходимость, чтобы Мари прошла через все это? – резко спросил Бертон.

– Ничего не надо говорить. Я согласна на это, – вмешалась девушка.

Чак игнорировал ее слова, продолжая обращаться только к другу.

– Это необходимо, чтобы добавить еще один прут в его тюремную решетку. Сейчас я могу обвинять его в совершении трех убийств из семи. Если Мари опознает его, это будет еще одно очко не в его пользу.

– Я не хочу травмировать ее…

– Прекратите! – Мари прислушалась на секунду к звенящей тишине, затем высвободилась из рук Бертона. – Я пойду в участок и попытаюсь опознать его. Дайте мне только переодеться.

Оба мужчины проводили ее взглядом до дверей гостиной.

– Она не помнит собственного имени. Как ты можешь рассчитывать на то, что она опознает своего вероятного убийцу? – Джизус обернулся к Чаку.

– Просто удивительно, на что способны люди, когда преследуют только собственные интересы.

– Это что значит? Похоже, ты занялся психологией?

– Я знаком с психологией некоторых личностей. Особенно тех, которых я регулярно подбираю на задворках баров. Я могу читать лекции о психологии маньяков, подобных тому, которого мы взяли этой ночью. Ты знаешь, как, в конце концов, мы поймали его? Мы попросили одну из наших сотрудниц сыграть роль приманки. И он запорхнул в нашу ловушку, как бабочка на огонь.

– Ты не понимаешь Мари.

– А ты понимаешь? – Чак покачал головой, и на секунду его, всегда суровое выражение строгих глаз сменилось на жалостливое. – Дину ты тоже не понимал.

– Если ты собираешься продолжать запугивать Мари, мы не сможем больше оставаться друзьями. – Лицо Джизуса приняло жесткое, решительное выражение.

– Все зашло уже так далеко?

– Да.

В комнату вошла Мари и, почувствовав царившую в комнате напряженность, догадалась, что была причиной их размолвки.

– Я готова, – объявила она, подходя к ним.

Она вглядывалась в лицо Джиса, давая ему понять, что сожалеет о его жертвах ради нее и что ей вовсе не хотелось бы разрушать их дружбу.

Джизус кивнул, будто услышав не высказанные ею слова и успокаивая ее.

– Я иду с тобой, – спокойно сказал он. – Мы сделаем это вместе.

Девушка обернулась к Чаку, но его лицо оставалось бесстрастным.

– Идемте, – сказал он.