Лукавый ангел - Сандра Мэй

Даг залихватски расписался под протоколом, еще раз заверил шерифа, что никаких претензий они к Элле не имеют, был удостоен царственной улыбки Эллы и рукопожатия представителя власти, после чего они с Элис вышли на улицу. Здесь Дагу пришлось слегка придержать девушку, потому что Элис едва не припустила бегом.

— Иди спокойно. Вдруг он в окно посмотрит?

— Даг, на той бумаге… там было…

— Не пыхти. Улыбайся. Я знаю, девочка, знаю. Там мой портрет и описание. Ориентировка на розыск. Рассылка началась сразу после убийства Хогана, но сначала ориентировки шли в крупные подразделения, потом все мельче, мельче — вот добрались и до городков типа Рексвилля.

— Что же теперь делать?

— Не паниковать. Половину пути мы, считай, одолели. Только вот о ресторанах теперь придется забыть. Питаться и… хм… умываться будем на заправках. Все будет хорошо, Элис. Правда.

Она кивнула и на мгновение прижалась к его плечу. Даг обнял ее в ответ, легонько поцеловал в висок, и Элис с сожалением подумала, что это всего лишь камуфляж. Они с Дагом просто изображают супругов перед шерифом Кроули…

Даг вдруг притянул ее к себе, жарко и жадно поцеловал в губы, потом в шею, а потом прошептал ей на ухо:

— Элис Джексон, мне чертовски жаль, что у нас совершенно нет времени, потому что все, что мне сейчас надо, — это свободные полчасика и отдельная комната. А в комнате — ты и я. Я понятно изъясняюсь?

— Даг, я…

— Нет, я. Я не могу больше делать вид, что ничего не происходит. Это плохо кончится. Лучше я уж сразу тебе все выскажу, пока ты не можешь меня стукнуть — вдруг шериф все еще смотрит? Так вот, я знаю, что этого не стоит делать, но я тебя хочу. Практически с первой минуты нашей встречи. Я схожу с ума от твоего голоса, аромата твоих волос, прикосновений твоей руки. Я все время хочу тебя целовать. Во сне мне приснилась ты — но я ни за что не расскажу тебе, чем мы занимались. Вот так. Теперь садись в машину и пристегнись, потому что мы выедем из города и помчимся как подорванные. Судьбу искушать ни к чему.

Уже в машине Элис повернулась к Дагу и тихо спросила:

— А зачем ты мне это все сказал, Даг?

— Потому что не мог больше сдерживаться. Знаешь, с некоторых пор я думаю, что большая часть наших проблем заключается в нашей собственной нерешительности. Мы избегаем прямых и честных слов, мы откладываем серьезные разговоры на потом — а никакого «потом» ведь может и не быть.

— Ты меня не любил…

— Я и сейчас не знаю, люблю ли я тебя. Пока совершенно однозначно могу ручаться только за тело — душа в смятении. Между нами еще слишком многое стоит, Элис. Слишком многое.

— Что же? То, что я работала на Оуэна Клиффа?

— И это тоже.

Она отвернулась, помолчала, а потом вдруг сказала ясным и спокойным голосом:

— Если у нас будет время, я хочу, чтобы мы вернулись к этому разговору. Потому что я не желаю, чтобы между нами что-то стояло, Даг Брауни. Я… мне кажется, что я люблю тебя.

Насчет двадцати часов до Калифорнии это Даг погорячился. Первый могучий марш-бросок в семьсот километров (правда, при помощи поезда) оказался и последним их достижением. На скользкой дороге гнать машину было невозможно, а когда пейзаж за окнами окончательно сменился и стало теплее, выяснилось, что у Ласточки, как и всякой женщины, есть свои капризы. Например, она совершенно не переносила тепло — даже столь условное, как стоявшие за окном семь градусов выше нуля. Первый перегрев мотора случился в нескольких милях от города Логан, когда они пересекли границу Юты. Даг съехал на обочину и примерно полчаса потратил на бегание вокруг кремового фургона, от которого валил пар. Элис Джексон тем временем гуляла по округе, заросшей симпатичным подлеском и густым кустарником, с наслаждением разминая затекшие ноги.

Синее небо и яркое солнце совершенно не вдохновляли Дага Брауни. Он нервничал, сам не зная почему. С одной стороны — злился на себя за дурацкое признание Элис Джексон. С другой — слегка недоумевал, почему это она так спокойно себя ведет, хотя и сама только что призналась ему в любви…

Ближе к вечеру следующего дня они наткнулись на потрясающее произведение американской культуры и архитектуры. Ровно посреди абсолютно пустого поля, слегка присыпанного снежком, стоял покосившийся домик, на крыше которого горели неоновые буквы, складывающиеся в слово «Зюминка». Возле домика виднелась бензоколонка, подозрительно сильно занесенная снегом.

Элис вдруг закапризничала и сказала, что они просто обязаны зайти и поесть как люди. Другого шанса у них может и не быть — дальше пойдут куда более оживленные места. Даг нехотя согласился, хотя и сам чувствовал себя совершенно разбитым. Давненько миновали те времена, когда он колесил по Америке на грохочущем джипе и ночевал, закинув ноги на руль, а лицо прикрыв собственной шляпой. Последняя ночевка до сих пор отзывалась болью в пояснице.

«Зюминка» оказалась «Изюминкой», о чем с некоторой гордостью поведал им бармен и хозяин славного заведения, которого звали благочестивым именем Обадия. Почему-то с еще большей гордостью он сообщил, что бензина в колонке нет, телефона нет, компьютера нет и никогда не было, а что касаемо телефона-автомата на заднем дворе, так он чего-то не работает.

Обадия даже представить себе не мог, как обрадовали эти известия молодую пару слегка несвежего вида. Мужчина заказал галлон кофе тройной крепости, а его симпатичная девчонка — или жена, кто их сейчас разберет, — слопала за один присест яичницу с беконом, пончики со сливовым повидлом, сандвич с курицей, кусок пирога с черникой и запила это все зеленым чаем.

Комнаты у Обадии имелись, правда слегка пахнущие плесенью, поскольку последний раз на ночлег в «Изюминке» гости оставались лет пять назад… Несколько смущенный Обадия уже собирался предложить гостям занять его собственную комнату, но тут выяснилось, что удивительная пара разбрелась по разным номерам, да еще и заснула мертвым сном, едва добравшись до коек. Обадия недоуменно пожал плечами и на цыпочках удалился предаваться любимому занятию — смотреть в окно и гладить кошку.

Нельзя сказать, что вода в душе была горячая, но это была вода. Даг вообще на такие мелочи внимания не обращал, особенно с утра пораньше. В соседнем номере визжала Элис Джексон, которая явно предпочитала воду потеплее. Даг улыбнулся, вспомнив Элис на ферме «Елочки» — румяную, мокрую, завернутую в пушистое полотенце…

Они позавтракали, попрощались с Обадией и отбыли. Примерно через два часа началось настоящее столпотворение — учитывая низкую посещаемость мотеля за последние пять лет.