Жемчужина, сломавшая свою раковину - Надя Хашими

у брата, обычно его речи даже забавляли Шекибу, но в глубине души она радовалась, что попала не к нему. Шекиба почему-то была уверена, что дома он груб и не прочь пустить в ход кулаки.

Выходя из комнаты, Шекиба уловила перемену в тоне Хафизуллы. Она прикрыла за собой дверь и остановилась, прислушиваясь к доносившимся до нее голосам.

— А как обстоят дела с твоей работницей, Шекиба-шола справляется?

— Да, вполне. Марджан ею довольна.

— Хм, должно быть, семья Шекибы-шола не нарадуется, что избавилась от нее. Я слышал, Шагул-биби тяжело переживает смерть сына. Само присутствие в доме его дочери постоянно напоминало ей о потере. Вот они и предложили ее тебе.

— Ну что же, значит, ты слышал гораздо больше, чем я, — усмехнулся Азизулла. — Нам Шекиба ничего не рассказывала о бабушке. Да мы вообще редко слышим ее голос, у нее хватает ума не болтать.

— По крайней мере, твоей жене не надо беспокоиться, что ты сделаешь из Шекибы-шола вторую жену. — Хафизулла расхохотался и хлопнул себя по ляжкам.

— Нет, Шекиба не годится для брака. А вот работает она не хуже иного мужчины. Такая сильная и выносливая, что мы иногда и сами-то забываем, что Шекиба — девушка. Пару дней назад я видел, как она несет два ведра воды: шагала, даже не согнувшись, словно это для нее вообще не груз. Ее дядя говорил, что она пахала в поле вместе с отцом.

— Хорошо иметь в доме такую работницу, — одобрительно поцокал языком Хафизулла. — А что случилось с ее отцом? Помню, я как-то встретил его на улице вскоре после того, как кончилась холера. Кажется, двое или трое из его детей умерли. Он выглядел совершенно разбитым. Видать, был слишком чувствительный для мужчины.

— Его брат, Фаяз-ага, сказал, что последние месяцы Исмаил неважно себя чувствовал. Говорит, незадолго до смерти брат сделал распоряжения насчет дочери — чтобы Шекиба жила в доме бабушки, — а свою землю, скотину и дом завещал братьям.

Брови Шекибы поползли вверх.

«Ложь! Не делал он никаких распоряжений!»

После смерти мамы-джан отец не виделся ни с одним из братьев. Интересно, кому пришло в голову сочинить подобного рода нелепицу — дяде Фаязу или эта идея самой Шагул-биби? Родственники налетели, словно стая ворон на добычу, торопясь растащить то немногое, что осталось от отца Шекибы.

«Эта земля принадлежит мне! Мой дед отдал ее отцу. А папа-джан не хотел иметь ничего общего со своей семьей. Я должна наследовать имущество отца! Интересно, где находится документ о праве на владение землей?»

Тот документ был простым договором, подписанным дедушкой Шекибы, ее отцом, несколькими дальними родственниками и старейшиной деревни, в котором говорилось о передаче земли в собственность Исмаила Бардари. Наверняка в поисках этой бумаги дяди перерыли весь дом.

— Шекиба, что ты здесь делаешь?

Она вздрогнула и едва не выронила поднос с посудой. Марджан неслышно подошла сзади и с удивлением уставилась на Шекибу, замершую в нескольких шагах от входа в гостиную.

— Я просто… — пробормотала Шекиба и, низко опустив голову, чтобы скрыть полные слез глаза, поспешила скрыться на кухне.

Запах чеснока и тмина плыл по комнате. Азизулла и его гости отламывали небольшие куски пшеничной лепешки и черпали ими из общего блюда рис с мясом. «Останется ли после них что-нибудь на обед остальным членам семьи?» — подумала Шекиба. Даже для этого дома мясо было дорогим удовольствием. Но, похоже, мужчины за один присест прикончат недельный запас баранины.

«Что произошло бы, — размышляла Шекиба, отдраивая до блеска котел, — попробуй я заявить о своих правах на землю?» От одной мысли она едва не расхохоталась в голос. Трудно даже представить: молодая женщина пытается вырвать принадлежащую ей собственность из цепких лап мужчин. Шекиба представила, как приходит к местному малику с документом на отцовскую землю. Что он сделает? Скорее всего, вышвырнет ее за дверь. Или того хуже — отправит обратно к бабушке.

Ну а что, если не выгонит? А вдруг выслушает и даже согласится, что владеть землей отца — ее законное право?

Марджан рядом с ней перебирала рис, вытаскивая из него мелкие камушки и сухие травинки.

— Марджан-ханум?.. — робко начала Шекиба.

— Да? — Хозяйка подняла голову и бросила удивленный взгляд на девушку. Шекиба очень редко заговаривала первой.

— Вот если у человека нет сыновей… только дочь… что произойдет с его землей, когда… когда он… умрет?

Марджан поджала губы и склонила голову набок. Она догадывалась, что за вопрос кроется за неловкими попытками Шекибы подобрать нужные слова.

— Шекиба-джан, о том, о чем ты хочешь спросить, даже думать бессмысленно. Конечно же, поскольку твои братья умерли — да упокоит их души Аллах, — земля твоего отца переходит к его семье. — Ответ Марджан не оставлял никаких надежд, но он соответствовал реальному положению дел: каковы бы ни были законы в этой стране, на практике все обстояло именно так.

Такая прямота придала Шекибе уверенности, позволяющей говорить откровенно.

— А как же я? Разве у меня нет прав на наследство? Я ведь тоже его ребенок!

— Ты его дочь, а не сын. Правда, в законе сказано, что дочь имеет право на часть собственности, которую наследуют сыновья. Но женщины не могут владеть землей. Так что твои дяди, без сомнения, забирают землю себе.

Шекиба разочарованно вздохнула.

— Моя дорогая девочка, — улыбнулась Марджан, — даже если предположить, что каким-то образом ты добилась бы своего, что дальше? Как ты себе это представляешь? Во-первых, теперь ты живешь здесь и принадлежишь этому дому. Во-вторых, ты не замужем. Неужели ты всерьез думаешь, что тебе позволили бы жить самостоятельно на твоей земле?

Да это же полная нелепость!

«Но я больше полугода жила самостоятельно на своей земле. И мне это не казалось нелепостью. Я прекрасно себя чувствовала — у меня был дом».

Однако Марджан не могла знать об этом. Шекиба не отваживалась никому рассказывать о тех месяцах, которые провела одна, похоронив всю семью. С ее стороны это был неслыханный по дерзости поступок. Так что незачем давать людям повод для новых сплетен.

— И довольно пустых разговоров! — чуть повысив голос, сказала Марджан. — Ни к чему хорошему они не приведут. — Она подумала, что если бы муж услышал, что они тут обсуждают, то наверняка бы рассердился. И даже если подобные мысли бродят в голове у Шекибы, хорошо, что девушке хватает ума не высказывать их вслух.

«Но я всегда была для отца дочерью-сыном! Вряд ли папа-джан вообще помнил, что я девочка. И я всегда работала вместе с ним, как работал бы сын. И что