Кейс, набитый пожеланиями - Лариса Соболева

– А не говорила, зачем ей нужен Черкесов?

– Да она много чего тогда болтала, я не очень-то слушал. И через раз убеждала, что он жив. Будто прятался в деревне… в доме отца. Кстати! Ты ведь живешь в той деревне! Она ездила туда днем, но там никого не было, а дом стоял открытый. Вот она и говорила, что по всем признакам Черкесов был там, но ушел, мол, долго ли можно протянуть в холодильнике… Извини, что пересказываю этот бред. Бедная женщина, ум у нее, наверное, помутился после гибели мужа.

Андрей все сведения откладывал в памяти. Получалось, что Прохору Никитичу слишком много известно. Огорчительно, если он окажется во главе заговора.

– Ничего, ничего, – сказал Андрей, поддерживая тему. – Мне все интересно. У нас в деревне таких выдающихся событий не случается. Там тихо, даже собаки ленятся лишний раз полаять. Значит, Прохор Никитич, жена Черкесова не сказала вам, зачем ей нужен погибший муж?

Бубулин налил гостю и себе чая, положил на тарелку бутерброды.

– Несуразно звучит: «Нужен погибший муж», – невесело усмехнулся он. – Однако Лариса убедила милицию, что приходил двойник Черкесова. Мне поначалу говорила так же, а когда я приехал к ней, заявила, что Черкесов жив. В общем, бред. Ну вот. А утром ее нашли застреленной. Все подстроено, будто она сама застрелилась, но… убили ее, я почему-то уверен. Ох и потаскали меня! Дорогу в прокуратуру выучил, как дорогу от дома на работу. По два раза на день вызывали, даже сегодня с утра, представляешь?

– За что же вас-то таскают? – недоумевал Андрей.

– Я ведь был у нее вечером, и вечером же она застрелилась, как преподносится. Именно когда меня допрашивал следователь, я и понял, что Лариса не застрелилась, а ее убили. Иначе зачем столько спешных допросов?

– Насколько мне известно, по самоубийцам тоже ведут следствие. Выясняют, что послужило причиной самоубийства, есть ли виновные…

– Да, так, – согласился Бубулин. – Но следователь допрашивал слишком уж дотошно. Я, честно говоря, даже струхнул малость. Получается, последним видел ее живой только я. Но я ушел от нее за час до выстрела! И у меня есть алиби!

– Да что вы! – улыбнулся Андрей. – И кто же вас видел?

– Медсестра! Она во время моего посещения Ларисы приходила сделать ей уколы, врач назначил. А ушла она вместе со мной. Я подвез ее на такси.

«И ты вполне мог через час вернуться. Дескать, забыл кошелек», – без радости подумал Андрей. Теперь он придумывал, как заманить Бубулина в джип. Осенило:

– Хотите, я познакомлю вас с очень интересным человеком?

– Нет, Андрей, мне некогда, – отказался Бубулин.

– Это займет немного времени, – и Андрей загадочно улыбнулся. – Уверяю, этот человек заинтересует вас. Скажу больше, вы такого сюрприза не ожидаете…

– Что за загадки? – поднял лохматые брови Бубулин. – Хм! Ну, давай, зови твоего человека, посмотрим, что за сюрприз.

– Нет, он сюда не пойдет, – категорично отказался Андрей. – Не тащить же мне его силой? Этот человек в машине сидит, просил меня пригласить вас. Пойдемте?

– Что ж с вами поделаешь! – встал из-за стола Бубулин. – Сено к лошади не ходит, но… заинтриговал ты меня чертовски.

Бубулин не надел шапку, а только набросил на плечи пальто, полагая, что в машине этого будет достаточно. Андрей снял с вешалки шапку, сунул ему в руки. Вдвоем они вышли из здания, подошли к джипу, возле которого курил Назар. Увидев спокойно идущих Андрея и Бубулина, он любезно открыл заднюю дверцу перед Прохором Никитичем. Тот, не подозревая подвоха, залез в джип, следом запрыгнул Назар. Бубулин очутился между двумя мужчинами. Человек, уже сидевший в машине, выглядел странно: надвинул шапку на глаза, лицо опустил в воротник, на появление Бубулина не отреагировал, словно спал.

Андрей залез на место водителя, повернулся к пассажирам на заднем сиденье и как бы представил нахохлившегося незнакомца:

– Вот и мой сюрприз, Прохор Никитич, – Черкесов Василий Романович.

Бубулин скептически хмыкнул, мол, неудачная шутка. Но лицо Андрея было серьезным, без тени шутливости. Прохор Никитич повернул голову к человеку рядом… и ничего. Никакой реакции. Андрей медленно тронул машину с места. Бубулин приблизил глаза к заросшему лицу Черкесова, словно близорукий. Прошла минута. Являясь все же дальнозорким, как и большинство пожилых людей, Прохор Никитич откинулся назад, придавив корпусом Назара. Теперь он рассматривал Черкесова с неописуемым ужасом, а после длинной паузы поднял указательный палец вверх и погрозил, как грозят маленьким детям. Затем скосил глаза на Андрея, и наконец у него прорезался голос, но хриплый, как бы чужой:

– Это кто?

– Неужели я так изменился за неполный месяц, что меня нельзя узнать? – ответил вместо Андрея Черкесов.

И тут произошло нечто неожиданное: Бубулин вдруг заорал так, что Андрей едва справился с управлением, – машина вильнула в сторону и чуть не врезалась в фонарный столб. Да, Бубулин заорал как ненормальный:

– Васька!!! – и бросился обнимать Черкесова. – Живой, черт! Васька… как же это? Значит, правда? Васька! Как я рад!

– Да пусти, задушишь, – выговорил Черкесов, освобождаясь из объятий друга… или врага, пока не ясно. – Ну, живой я, живой…

– Васька… – искренне радовался Бубулин. – А мы ж тебя похоронили. В закрытом гробу. Я присутствовал на похоронах… Слушай, а кто же был вместо тебя в машине? Ведь труп обгоревший… Или это специально? Ты специально придумал смерть? А где труп взял?

– В машине действительно сидел человек, мой приятель, я взял его по дороге, – ответил Черкесов. Ему было приятно, что хоть один человек обрадовался ему.

– Васька, Васька… – покачал головой Бубулин то ли с сожалением, то ли с укором. – Твоя Лариса… ты же не знаешь…

– Знаю.

– А куда мы едем? – вдруг опомнился Бубулин.

– В деревню, – ответил Черкесов. – Дело есть.

– Но мне нужно в думу… – растерялся Бубулин.

– Дума подождет, – безапелляционно заявил Андрей. – От вас, Прохор Никитич, зависит жизнь двоих людей… – Взглянув в зеркало на Черкесова, поправился: – Троих.

– Ну, раз жизнь… – протянул с пониманием Бубулин. – Я согласен.

– Выпустите меня! – до хрипоты кричала Алла, заслышав одинокие шаги наверху. – Я боюсь темноты! – Наверху кто-то делал вид, что не слышит ее воплей. – Ну, уроды, погодите! Вы ответите! Засадят вас всех в тюрьму на долгие годы! Похитители паршивые! Бандиты чертовы! – Но и угрозы не подействовали. – Я хочу в туалет! Эй, там! Мне что, здесь пи-пи делать? Але! Вот глухарь хренов!

Щит приоткрылся, Гриша бросил одно слово:

– Вылазь!

Алла опасливо вылезла до половины, осмотрелась. Подозревая, что в доме остался один человек, она задалась целью сбежать. Алла вскарабкалась по неудобной лестнице и окинула Гришу оценивающим взглядом. Здоровый амбал, ничего не скажешь. И рожа тупая-претупая. «Может, удастся обмануть этого кретина?» – подумала Алла и достала пудреницу из сумочки, открыла…

– В сортир хотела? Иди! – приказал Гриша.

– А где у вас туалет? – спросила она, крася губы.

Он молча подтолкнул ее к двери. Алла вышла во двор, мигом огляделась, да только ни одной живой души вокруг не заметила. Ух, если бы заметила… кретин от ее крика точно оглох бы, на самом деле оглох, уж она бы постаралась. А кретин снова подтолкнул ее в спину, указал направление – на маленькую деревянную будку за домом. Алла спустилась по ступенькам, направилась к туалету, Гриша шел за ней.

– Ты что же, со мной в туалет войдешь? – остановилась она.

– Рядом постою, – хмуро заявил Гриша.

Фыркнув, Алла скрылась в будке.

– Фу! Ну и вонища… – донеслось из туалета. Оставшись одна, Алла опробовала стены на предмет прочности, а они оказались такими, что никак не удерешь. Надо что-то другое придумывать. – Как туземцы живете. Сплошная антисанитария. Ужас…

Гриша тем же маршрутом проводил ее в дом, следуя сзади. Тем временем Алла готовилась к атаке – незаметно расстегнула кофточку. Бюстгальтер она не носит, считает, что так пикантнее. А мужик, он ведь такой: два соска увидел – и мозги у него автоматически выбивает, как пробки на счетчике. На это и рассчитывала Алла. Достала из сумочки флакончик духов, брызнула в район шеи, пусть понюхает, может, улетит, как токсикоман. А от парня, подумала она, наверняка навозом несет и мерзким козлиным потом. Алла брезгливо поморщилась и вздохнула. Ничего, она стерпит.

В доме Гриша подтолкнул ее к проему подпола. Алла сделала пару шагов к месту своего заточения, остановилась, соорудила на лице «желание», затем медленно повернулась к нему:

– Скажи мне… скоро вернутся все?

– Не знаю.

Он на нее смотрел абсолютно без признаков сексуальной заинтересованности. И Алла немножко испугалась: вдруг у него мужское достоинство отбито? Тогда все ее усилия сведутся на нет. Но тем не менее решила продолжить хитрую женскую атаку. Она облизнула губы и выдохнула: