Опасные тропы - Иван Цацулин

Гришин настороженно рассматривал перстень.

— Тут кончик иглы…

— Микрошприц, — пояснил Ельшин. — При пожатии руки он сделает свое дело безукоризненно. Ранка абсолютно незаметная, а через десять минут Глухов тихо скончается от разрыва сердца. Да не вздумайте болтаться возле его дома! Со шприцем обращайтесь осторожно, в вашей смерти я не заинтересован. Утром вы вернете его мне.

— Понял. Ну, я иду.

— Обождите минутку. У меня для вас есть второе важное задание. Оно касается секретаря директора, Петуховой.

— Вопрос ясен — буду говорить, что я никого не видел. Могу же я и забыть об этой встрече, мне скоро на пенсию.

— Нет, нет, — резко сказал Ельшин, — мы поступим иначе… Скажите, вам нравится эта девушка?

— Секретарша? Я об этом как-то не думал.

— Зря, — резко заметил Ельшин, — разведчик обязан обо всем думать. Слушайте же — утром вы отправитесь к ней и выразите свое сожаление, сочувствие. Женщины ее типа любят, когда им сочувствуют… Она бредит заграничными вещичками, купите ей что-нибудь недорогое… Постарайтесь сблизиться с ней. Вы на такие дела большой мастер, вот и проявите таланты.

— Она обязательно будет требовать, чтобы я подтвердил факт встречи с ними.

— Ну конечно! В расчете на это я вас к ней и посылаю.

— Я опять ничего не понимаю, — развел руками Гришин.

— Учитесь работать, пан Юлиан. Учитывайте психологию вашей жертвы. Расположите девушку к себе, когда же она обратится к вам со своей просьбой — уклонитесь от ответа, надо, мол, подумать, вспомнить, действительно ли вы их видели далеко от места покушения на Шаврова. И предложите ей решить этот вопрос вечером, на прогулке, у домика лесничего Васюкевича.

— Опять этот поляк! Но я не знаком с ним.

— Не имеет значения, я его предупрежу, человек он обязательный. Дусе останется только отправиться с вами на прогулку. Ну, а оставшись с ней наедине, вы потребуйте…

Гришин даже просиял:

— Уж я знаю, чего от нее требовать.

— Не то, не то, — недовольно сказал Ельшин. — Вы снова забываетесь, это опасно для вас… Вы потребуете у нее слепок ключей от сейфа директора завода. В сейфе хранятся сводные данные о броневой стали Шаврова, их надо оттуда взять. И чтобы Дуся обязательно сама помогла вам, открыла кабинет…

— А если она откажется и заявит на меня?

— Не бойтесь, на все согласится. Вы скажите ей, что-де в сейфе лежит еще не прочитанная Брянцевым докладная записка о ваших упущениях по службе и что наличие этого документа грозит вам увольнением.

— А если она не поверит?

— Важно поскладнее соврать, а уж поверит она или нет, — это ее дело, — с раздражением сказал Ельшин. — Ключи от сейфа или слепки с ключей — немедленно. Предупредите: если она откажется, то вы скажете следователю, что не видели их, и тогда ее возлюбленный получит лет десять тюрьмы, а её осудят за участие в покушении на Шаврова. И тогда ей уже не видать, как своих ушей, ни Шаврова, ни Семена. Вдобавок пообещайте ей денег. Ну, отправляйтесь, вас ждет Глухов. Помните: если не уничтожите его сейчас, вы погибли. Мы должны опередить чекистов. Я уйду отсюда попозже.

Посмотрев на перстень, Гришин глухо, с хрипотцой выдавил:

— Иду.

Хлопнула за Гришиным входная дверь. Ельшин остался один, наедине со своими мыслями. «Мое счастье, что задержанный на контрольно-пропускном пункте агент никогда не видел меня и никто не знает, что пан Юлиан и я — одно и то же лицо. А сегодня я выбиваю большой козырь из рук чекистов — Аиста. Я получу передышку, правда, наверное, непродолжительную… За это время надо успеть со всем покончить».

Скрипнула дверь, появился Крысюк-Блистанов.

— Дело сделано, пан Юлиан?

Ельшин свирепо прервал:

— Нет, еще рано.

— Затяжка опасна, так ты провалишь задание.

Ельшин отшатнулся, точно его ударили:

— Не твоего ума дело! — Выругался.

Крысюк-Блистанов продолжал ворчать:

— Все сроки прошли, пан Юлиан… А вдруг с документами сорвется?

Ельшин холодно прервал:

— Дня через два я приду на полянку с Брянцевой… Приглашу ее погулять… Там постараюсь на время отдалиться и передам тебе последние документы по броневой стали. Следи за нами. Как только материалы будут у тебя, не задерживайся здесь ни минуты. Понял? Ни минуты.

Крысюк недовольно буркнул:

— Не волнуйся, не подведу, не первый раз. А ты останешься тут любовь крутить? Смотри, как бы ее мать не раскусила твою «любовь»… Тогда тебе несдобровать.

— Перестань болтать ерунду, — оборвал Ельшин. — Нет у нее матери, в сорок втором году застрелил ее гитлеровский полицай Крысюк.

Блистанов спросил с испугом:

— Крысюк?

— Да, твой однофамилец, должно быть, — с деланым безразличием подтвердил Ельшин. — Ты об этом ничего не знаешь?

— Н-не знаю… Откуда же мне знать?

— Ну, не знаешь, и ладно, так и запишем, — хмуро усмехнулся Ельшин. — Итак, я приду с Брянцевой погулять, там красиво, она цветы любит.

Блистанов неожиданно злобно улыбнулся:

— Пускай приходит…

— Что, страшно стало? — с издевкой произнес Ельшин. — Испугался — узнать может? Не исключено. — И сухо, резко сказал: — Предупреждаю — пальцем не тронь ее. Не послушаешь, пеняй на себя, убью, как собаку. Цацкаться не буду. Без нее мне не удастся выполнить задания — овладеть нужными документами. Понял? Заруби на носу: мешать будешь — не взыщи, прихлопну.

— Пан Юлиан, а может, все-таки убрать ее от греха… Зачем тебе эта девка?

— Не твоего ума дело, — рассердился Ельшин.

— А вдруг она меня признает?

— Трясешься? Ну и герой! Она же тогда маленькая была, да и ты иначе выглядел. Да и не обязательно тебе попадаться ей на глаза. Ты лучше думай о деле. Вот что — завтра придет к тебе Гришин, мой агент. С ним — девушка, секретарь директора завода. Сыграй перед ними роль поляка-лесничего так, чтобы ни он, ни она не заметили обмана.

— Понятно.

— Помни, я завел себе двойника. Убедил агента Архитектора, будто пан Юлиан — его новая кличка и что именно его Патрик Смит назначил своим резидентом здесь. Этот ничтожный тип страшно обрадовался.

— Зачем ты это сделал?

Ельшин деловито объяснил:

— Видишь ли, агент Скунс на условленную встречу в Москве не явился. Позже стало известно, что он попал в руки пограничников в Красногорске. А Скунс знал, что шел на связь с паном Юлианом и, конечно, не утаил этого при допросе, полагая, что его откровенность безвредна и лишь может облегчить ему участь. Но, на мою беду, недавно в том же Красногорске провалился и агент-связник, у которого чекисты обнаружили посланную мной микропленку. Работники КГБ получили серьезные козыри. Они могут явиться на завод, если уже не явились, — есть у меня подозрение… В этих условиях оставаться «паном Юлианом» мне невыгодно, пусть уж им будет Гришин. В случае чего, пока с ним возятся, я сумею скрыться.

— Ты не доверяешь этому субъекту?

— Разве таким можно доверять? Но сегодня он свое сделает… Мне придется о нем крепко подумать.

— Ты боишься его или за него?

— Он уже успел основательно «наследить» в течение каких-нибудь нескольких часов — пошутив с секретарем директора и ее возлюбленным, обязательно наследит сейчас, выполняя мое задание, и безусловно оставит следы, доставая документы из сейфа директора завода.

— Так, может, шлепнуть его, не ожидая полного провала? — предложил Крысюк.

— Наоборот, пусть он до конца сыграет роль пана Юлиана, благо она ему ужасно нравится, — ухмыльнулся Ельшин. — Мне это только на руку.

— Он же, сволочь, выдаст тебя, — не сдавался Крысюк.

— Не успеет. Ну, отправляйся к себе и жди, да осторожно, вот-вот должен вернуться Гришин. Не хочу, чтобы он увидел тебя здесь. Да и мне пора уходить.

— Все понятно, пан Юлиан.

Снова слабо звякнула дверная цепочка, наступила тишина.

Глава шестнадцатая

Сначала события, связанные с «покушением» на Шаврова, развивались, по мнению Ельшина, нормально, но вскоре заставили его основательно всполошиться…

Пал прохладный осенний вечер. Аня отдыхала на веранде. Зинаида Савельевна сказала ей:

— Переоделась бы, Виталий скоро придет.

Аня молча встала и не спеша направилась к себе. Степанида с помощью своего всегдашнего помощника Пашки-инвалида занималась уборкой. Неожиданно в сопровождении Сени Михеева пришла Дуся.

— Здравствуйте, тетушка, — пропела она от двери. — Можно?

— Что уж, раз пришла, проходи, — заворчала старуха. — Што стряслось?

Дуся положила на стол сумочку, сверток газет, обратилась к Михееву:

— Семен Сидорович, вы меня за углом подождите.

— Пошто гоняешь Сидорыча? — сердито заметила Сте-панида. — Пусть бы тут побыл.

— Что вы, тетушка, как можно, — Дуся вскинула вверх густо накрашенные ресницы. — Это же меня компрометирует! Бог знает чего могут подумать. Нынче девушки какие-то развязные, вульгарные… Фу!.. Не могу же и я такой быть!