Букет гардений - Эмили Роуз

Когда Стейси представила это, ее тело напряглось и грудь натянула тонкую ткань платья.

— Звучит соблазнительно. Разумеется, я остаюсь.

Они прошли в комнату. Винсент поднялся им навстречу.

— Привет, Стейси. — Затем обратился к Франко: — Только что позвонила Кэндис. Я должен идти. — Увидев злорадную ухмылку на лице друга, Винсент встряхнул головой и добавил: — Смейся, смейся, пока какая-нибудь красотка не заставит тебя плясать под свою дудку.

— Этого никогда не случится, топ ami[9].

— Подожди, приятель, придет и твой день. Не провожай меня.

Мгновение спустя хлопнула входная дверь. Франко повернулся к Стейси.

— Раздевайся.

Она сжала сумочку.

— Здесь? Сейчас?

Он скинул свою рубашку, положил ее на диван, вытащил из кармана презерватив, снял брюки, а затем и все остальное.

Обнаженный, он подошел к ней, отвел ее шелковистые волосы назад, расстегнул молнию на платье, щелкнул застежкой лифчика и стянул и то, и другое вниз. Он вдыхал аромат Стейси, и его контроль над собой ослабевал с каждой секундой.

— Пойдем.

Он взял у нее из рук соломенную шляпку, которую она держала перед собою, словно щит, и отбросил ее в сторону. Несмотря на природную застенчивость Стейси, жгучее желание светилось в ее глазах.

— У тебя есть крем для загара?

— Нет.

— Я вернусь через минуту и затем, топ gardenia, заставлю тебя стонать и просить пощады.

Стейси никогда не стремилась загореть. У нее даже не хватало храбрости примерить хотя бы одно из бикини, столь распространенных на здешних пляжах. А уж тем более разгуливать без верхней части купальника.

Она не могла и представить, что будет находиться во внутреннем дворике Франко совершенно голой. Оглядевшись по сторонам, она убедилась, что, благодаря покрытым виноградными лозамирешеткам, никто из посторонних не сможет увидеть ее. Солнце быстро нагрело ее обнаженную кожу. Вскоре подошел Франко. Он нес пару полотенец, пузырек с кремом для загара и бутылку с водой.

Сердце Стейси забилось быстрее. Она облизнула ставшие сухими губы. Если бы кто-нибудь месяц назад сказал ей, что она будет вот так наслаждаться жизнью, она подумала бы, что имеет дело с сумасшедшим.

Франко подвел ее к деревянному топчану.

— Ложись на живот и закрой глаза, — приказал Франко.

Теплое масло растекалось по плечам и спине. Руки Франко, уверенные и дерзкие, мягкими движениями ласкали кожу. И уже. вскоре Стейси перестала думать о том, что кто-то мог наблюдать за нами, а полностью сосредоточилась на собственных ощущениях.

— Перевернись.

Стейси подчинилась и открыла глаза. Франко, заметив это, шутливо погрозил ей пальцем.

— Не подглядывай.

Его руки дразнили Стейси, подводя к максимальному наслаждению. Она уже была готова молить его о большем, как вдруг Франко остановился и послышался звук открываемой бутылки. А в следующее мгновение холодная вода потекла по телу Стейси, охлаждая и одновременно еще больше воспаляя чувствительную кожу. И тут же горячие губы Франко принялись согревать охлажденные места поцелуями…

— Ты очень талантливая ученица, топgardenia, — проговорил Франко, когда они, утомленные страстью, оторвались друг от друга.

Стейси улыбнулась.

— У меня прекрасный преподаватель.

— Но нужен талант, чтобы так быстро научиться этому, — нежно возразил Франко. И неожиданно добавил изменившимся голосом: — Lecondom, с 'estcasse.

Сердце Стейси пропустило удар.

— Что?

Франко серьезно взглянул на нее.

— Презерватив порвался.

На нее накатила волна паники. Мой Бог, неужели она повторяет ошибку своей матери?

Стараясь взять себя в руки, Стейси принялась лихорадочно вычислять, какой у нее сегодня день. Наконец с облегчением выдохнула:

— Все в порядке. У меня вроде бы безопасный день.

— Bien, но все же, чтобы удостовериться в этом, не забудь сходить к врачу перед отъездом в Штаты.

Успокоившись, он встал, подошел к бассейну и нырнул в прозрачную воду.

Но волнение Стейси не прошло — всякое случается. А она еще не готова ни иметь ребенка, ни позволить мужчине войти в ее жизнь.

Или уже готова?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ребенок. И не чей-то ребенок, а ребенок Франко.

Эти слова вертелись в голове Стейси, пока она ехала на такси к отелю. Ее угнетало чувство вины из-за того, что она уехала, не попрощавшись с Франко, воспользовавшись тем, что тот находился в душе. Но она была не в состоянии сидеть рядом с ним за обеденным столом или тем более вернуться в кровать до тех пор, пока ее чувства и мысли не придут в порядок.

Ее шансы забеременеть малы, и это обнадеживает. А вдруг все-таки?.. Что же ей тогда делать? Время сейчас уж больно неподходящее для беременности.

Но какое-то странное, глубинное, веселое ощущение не давало Стейси покоя. Она попыталась разобраться в себе и неожиданно поняла: крошечная искра непонятной надежды возникла где-то очень глубоко в ее сознании. Нелогичная, глупая надежда — иметь любимого мужа и родить от него ребенка, несмотря на ее прежнее решение никогда не иметь детей после того, как она узнала правду об убийстве матери.

А теперь она не знала, как ей прожить то время, по истечении которого станет понятно, забеременела она или нет, и, более того, не выдать своего волнения ни Франко, ни подругам?

Стейси не имела ни малейшего представления о том, как после своего печального опыта с Лизетт, Франко отреагирует на ее беременность. Захочет ли он оставить ребенка или велит ей избавиться от него?

— Мадемуазель, приехали, — слова таксиста вернули Стейси к реальности.

Она вылезла из машины и остановилась в задумчивости.

Разумеется, она паникует преждевременно. И если хоть немного вдуматься, то сразу станет ясно, что все ее подозрения совершенно беспочвенны. И все же, раз такой возможности исключать нельзя, раз есть хоть один процент из ста, что после сегодняшнего дня она станет матерью, то и не думать об этом невозможно.

Как встретят ее подруги? Мадлен слишком проницательна. Она сразу же поймет, что со Стейси стряслось что-то серьезное. Конечно, Стейси пригодился бы сейчас хороший совет, и она не сомневалась, что подруги придут ей на помощь, если она обратится к ним, но сначала необходимо самой хорошенько разобраться во всем, что произошло.

Поэтому она не пошла в отель, а направилась в Монако-Вилль. В течение прошлых десяти лет она думала лишь о своем спокойствии и материальной стабильности и полностью пренебрегала эмоциональной стороной жизни. Она боялась позволить кому-либо быть рядом с собой и заплатила за этот свой страх с лихвой.