Как разграбили СССР. Пир мародеров - Лев Сирин

Тем более если вспомнить, что большинство ярких персон перестройки — как правило, борцов с советской властью, тоже были учеными. Гавриил Попов заведовал кафедрой экономики в МГУ. Ирина Хакамада преподавала в вузе экономику. Егор Гайдар ведал экономикой в центральной партийной газете «Правда», был ведущим научным сотрудником в академическом институте. Юрий Афанасьев руководил Историко-архивным институтом в Москве. Анатолий Собчак, как известно, был профессо-ром-юристом. Юристом же был и Владимир Вольфович Жириновский. И, наконец, второе лицо в ельцинской России Руслан Хасбулатов до того, как пришел во власть, был профессором института им. Плеханова.

Многие из этих бывших советских ученых сами расскажут об этом периоде своей жизни и о том, как он повлиял на их политические взгляды, а я хотел бы остановиться вот на каком моменте. Как видит читатель, все эти люди добились очень не слабых карьерных высот в Советском Союзе, но многие из них почему-то стали главными его хулителями и разрушителями. Парадокс? Конечно! Лучше всех его, на мой взгляд, объяснил в моей предыдущей книге[18] Сергей Кара-Мурза: «К тому времени Ельцин уже был лидером довольно большой системы, которая сильно влияла на сознание нашей интеллигенции. Я имею в виду наших диссидентов. Ведь диссиденты приняли

Ельцина, когда он еще был секретарем московского горкома партии. В этой должности Ельцин несколько раз проводил с ними встречи. Помню, один из руководителей института науки и техники, где я тогда работал, регулярно ходил на такие встречи с Ельциным, а после них устраивал собрания в институте, где рассказывал, какой Ельцин хороший, как он себя вел, на какие вопросы отвечал, а какие задавал сам. То есть ельцинский месседж доходил до определенных кругов не столько посредством СМИ, сколько через эту, молекулярную, скажем так, систему».

Чувствуете, куда ветер дует? Уж коли сама советская власть в лице аж первого секретаря столичного горкома заигрывала с диссидентами, потворствовала антисоветским настроениям (осторожно, конечно) и откровенной критике советской власти, то что взять с амбициозных ученых, которые, к слову, и по миру к тому времени успели покататься, а значит, не понаслышке знали, на каком материальном уровне живут там их коллеги. Так что, как пишет тот же Сергей Кара-Мурза, это был «духовный выбор» научно-технической и творческой интеллигенции (не всей, конечно): «К этому времени для многих представителей нашей элиты советская власть была уже в тягость. Те, кто проникся ощущением собственной элитарности, считали советский строй кондовым, крестьянской общиной, которая с голоду помереть не даст, но будет держать за горло. При этом большинство представителей советской элиты вовсе не хотело никакого капитализма. Просто как только в политическом укладе Советского Союза забрезжило что-то новое, советская элита в эту дыру кинулась с головой».

Про «дыру» Сергей Георгиевич тоже подметил здорово. Так желаемые научной интеллигенцией ветры перемен сыграли дурную шутку фактически со всеми упомянутыми мной учеными. Проследим постсоветскую судьбу этих адептов перестройки, ее пламенных борцов и радетелей. Трагичней всех сложилась судьба Собчака с Гайдаром. Они на физиологическом уровне не выдержали издержек гласности, а проще говоря, шквала критики в свой адрес и градуса народной ненависти по отношению к себе. Оба скончались в достаточно раннем возрасте. Анатолию Александровичу довелось к тому же при жизни пережить дамоклов меч уголовного преследования. Руслан Хасбулатов «всего лишь» отсидел полтора года в тюрьме, куда его упрятал Ельцин, и вернулся в альма-матер, возглавил кафедру мировой экономики родной «Плешки», правда, уже с приставкой «член-корреспондент», дали себя знать дивиденды пребывания у власти. (Березовский, кстати, тоже не терял даром время, когда стал одним из руководителей Совбеза России — успешно баллотировался в членкоры РАН. Поди, откажи главному другу Семьи.) Юрий Афанасьев демонстративно, в знак несогласия, покинул политику в 1993 году и стал почетным президентом Российского государственного гуманитарного университета (бывшего МГИА), а его ректорское место купил Леонид Невзлин, подельник Ходорковского, которого за организацию убийств сегодня разыскивает Интерпол. И, наконец, Гавриил Попов тоже демонстративно ушел из политики в 1992 году и сегодня возглавляет Международный университет в Москве, который сам и создал в 1989 году.

Как видите, хождение ученых-демократов во власть печально закончилось для них же самих. А сбежав из власти, вернулись они на насиженные в советское время места благодаря заработанному в советское время научному авторитету. Удачно сложилась политическая карьера только у одного упомянутого мной ученого — у Владимира Жириновского. Но Владимир Вольфович никогда себя демократом и не считал. Быть может, в этом залог его политического успеха?

Крупнейшая геополитическая катастрофа — гибель СССР — породила, как водится, и новые явления в самом научном мире. Точнее, околонаучном. Все помнят господина Кашпировского, нарекавшего себя психотерапевтом с ученой степенью. Естественно, что в нормальные советские времена такие шарлатаны не то что на телевидение, дальше приемной комиссии солидного вуза не прошли бы. Но на то оно и смутное время, чтобы рождать героев — темных личностей. Кашпировский из них лишь наиболее яркий пример. А сколько еще их было? И ведь покупались на онаученные привороты не только темные старушки-провинциалки, а вполне светские просвещенные люди. В главе «Монстр Телевидение» бывший руководитель Гостелерадио СССР Леонид Кравченко расскажет, как и почему протолкнул на центральное телевидение психотерапевта Кашпировского.

Разумеется, в этой главе стоит упомянуть об утечке мозгов на Запад. Факт есть факт — из 4 миллионов эмигрировавших с 1992 года за рубеж экс-совет-ских граждан немалая доля приходится на ученых. Причем на ученых экстра-класса, которые сегодня двигают американскую, немецкую или японскую науку. И ни для кого это не секрет.

Тем не менее, если верить российскому ученому номер один Жоресу Ивановичу Алферову, фатального падения фундаментальных наук не произошло. Да, после гибели СССР страна оскудела мозгами. Да, в лучшие вузы в 1990-е шли не самые талантливые. Да, часть из них держала нос по западному ветру и при случае покинула родину. Но, повторяю, возродиться отечественная наука пока способна. Вот как силен, оказывается, Советский научный замес.

Читателю предстоит ознакомиться с прелюбопытнейшим рассказом еще одного крупного советского ученого — Алексея Солдатова, создателя отечественного Интернета. Да-да, уже в Советском Союзе были зафиксированы первые выходы во Всемирную паутину. О том, как это происходило и как к этому отнесся КГБ СССР, читайте в этой главе.

Алферов Жорес Иванович - лауреат Нобелевской премии по физике 2000 года за разработку полупроводниковых гетерострукгур и создание быстрых опто- и микроэлектронных компонентов. Родился 15 марта 1930 г. в Витебске. Академик РАН и депутат Госдумы.

— С развалом Советского Союза новаторскими темпами стала разваливаться и его наука. Это аксиома, с которой никто не спорит. Однако вопрос в том, отбросили ли 1990-е годы нашу науку навсегда назад или ее советский задел все-таки оказался прочнее любого лихолетья!

— Да, сейчас многие говорят, особенно по поводу микроэлектроники, наноэлектроники: мол, не имеет смысла вкладывать в это деньги, мы отстали навсегда, проще купить. А я возражаю: пока у нас есть квалифицированные научные и инженерные кадры, мы навсегда не отстали, мы всегда можем догнать. Но для того, чтобы догнать, нужно вкладывать средства в это дело. Могу привести историческую аналогию. Когда 20 августа 1945 года было принято постановление о создании Специального комитета при ГКО СССР и 1-го Главного управления при СНК СССР, подразумевавшее широкое развертывание работ по атомной проблеме и созданию атомного оружия, мы в этой области отставали очень серьезно. Но в результате даже обогнали американцев в разработках, связанных с водородным оружием.

Можно много таких примеров привести. Когда мы, скажем, начинали работы по ракетному оружию, конечно, немецкий, ставший американским, ученый Вернер фон Браун был впереди. Королев и сотрудники ездили тогда в Германию, пытались привлечь к этой работе иностранных специалистов — но к тому времени все сливки там уже забрали американцы; мы отставали... Но первым-то в космос полетел наш спутник! Простите, но в полупроводниковой электронике мы тоже отставали, а все приборы на гетероструктурах первыми сделали именно мы. Я никогда не забуду рассказ о том, что когда Мстислава Всеволодовича Келдыша первым из советских ученых допустили посетить Линкольновскую лабораторию в США в 1972 году — меня туда, кстати, несмотря на все просьбы сотрудников этой лаборатории, не пустили, как узкого специалиста в данной области, способного подглядеть секреты, — Келдыш спросил, а какие работы советских ученых по полупроводниковым лазерам вы знаете. Ему ответили: «Извините, мы просто повторяем то, что сделал Алферов!» Мстислав Всеволодович, вернувшись из США, первым делом задал вопрос: «Алферов — член академии или нет?» Хотя должен сказать, что авторитет самого академика Келдыша в США был чрезвычайно высок. В 1974 году я был в гостях, дома у Гарольда Брауна, ректора Калифорнийского технологического института — позже, в правительстве Картера, он стал министром обороны США. И когда во время нашей беседы за ужином я вспомнил о том, как много для развития науки сделал Келдыш, Браун сказал: «Келдыш был моим гостем в этом доме», — и повел меня на второй этаж, где в гостевой комнате, держась за простыню на кровати, добавил: «На ней спал Келдыш!» Сказано это было с величайшим пиететом.