На гребне войны - Михаил Серегин

Паша, конечно же, имел в виду американского матроса.

– Случайно, случайно, – со снисходительной улыбкой соглашался Дэн, оттесняя его от американцев.

Как раз в этот момент громила в бейсболке свалился им почти под ноги. За ним следом спешил Дудник. Выждав пару секунд, пока гигант приподнимется, Дудник принялся обрабатывать его с двух рук, приговаривая: «Будешь знать наших». Американцы, стоявшие почти вплотную к ним, осторожно отодвинулись в сторону.

Паша тут же вырвался из рук Дэна и кинулся на помощь своему приятелю. Пришлось вмешаться Деду и боцману. Даже пьяный Пашин дружок поднялся из-за соседнего столика и присоединился к драке. Теперь все восемь человек (в бой вклинились и охранники с дубинками) молотили друг друга чем ни попадя. Дудник, который был самым легким из всех, схватил стул и принялся крутить его над головами, а потом, выбрав подходящий момент, опустил его на голову гиганта в бейсболке. Тот присел от неожиданности и тут же получил мощный хук справа от боцмана. Охранники были как бы сами по себе, поэтому раздавали удары дубинками направо и налево, таким образом стараясь утихомирить дерущихся.

Раскрасневшийся Питер, оставленный Магдаленой, улизнувшей делить добычу с Любой, появился в зале как раз вовремя. Его мучила жажда – все-таки сорок минут секса давали о себе знать. Он услышал шум, доносившийся из дальнего зала, и поспешил туда, волнуясь за своих приятелей. Своих он заметил сразу – они стояли у края бара, наблюдая за дракой, происходящей в центре зала.

Питер узнал боцмана почти сразу же, как только увидел. Правда, его лысую голову покрывала бандана, но все равно, Степана Ильича Череватенко нельзя было спутать ни с кем. Он крепко стоял на ногах в самом эпицентре событий, раздавая удары направо и налево. Зажав в зубах неизменную сигару, он то и дело поворачивал голову, стараясь не пропустить удары противников. Рядом с ним стояли еще два человека, их Пит тоже узнал: они ходили на одном корабле с боцманом. Несколько здоровяков, двое из которых были с дубинками, пытались их атаковать. Друзей нельзя было оставлять в беде.

– Зис из май фрэнд, Степа! – заорал Питер и бросился на выручку Череватенко. Он вклинился в толпу и принялся молотить по всем, кто подворачивался ему под руку.

Его сослуживцы, до этого только наблюдавшие за потасовкой, вняв его призыву, тоже бросились в гущу событий. Теперь, при поддержке американских моряков, перевес был явно на стороне боцмана и его команды. Международная команда не собиралась сдаваться и начала уже одерживать верх, но тут произошло досадное событие. Не то охранник, не то один из братков в пылу сражения зацепил цепочку, на которой у боцмана висели золотые часы, и они выскользнули из его кармана. Червь схватился за цепочку, развернулся и врезал нападавшему ногой по колену и кулаком в зубы. Тот отлетел, но цепочка не выдержала и разорвалась, а часы остались в руках у нападавшего. К несчастью, это заметил Пит.

Сперва он бросился на помощь другу, но, когда узнал свои часы, на долю секунды застыл, пытаясь унять праведный гнев. Гнев унять ему не удалось – часы для него были дороги как память об отце, – и, недолго думая, он зарядил боцману увесистую оплеуху. Боцман не ожидал такого поворота событий, бить себя просто так, за здорово живешь, он никому не позволял. Он, конечно, частично признавал свою вину в афере с часами, но можно же было сначала во всем разобраться! Червь, также недолго думая, влепил Питеру в ответ. Рука у боцмана была тяжелая. Пит отлетел назад и, увлекая за собой охранника, Пашу и американского матроса, повалился на пол. Об их разгоряченные тела споткнулись другой охранник и громила в бейсболке.

Боцман, вырвав у толстобрюхого (а это оказался он) часы и сунув их за пазуху, рванулся в самую гущу людей, копошащихся на полу. Раскидав барахтавшихся сверху, он вытащил Питера и, тряхнув его как следует, прошептал на ухо:

– Ты бы сперва разобрался, в чем дело, Пит. – Червь еще не знал, что после наврет американцу, но сейчас рассуждать было некогда, и он решил, что придумает что-нибудь позднее.

Американец, у которого еще шумело в голове от удара боцмана, не разобрал, что от него хочет его бывший друг, и снова попытался ударить его в голову. Боцман поймал его кулак своей пятерней, но в этот момент получил удар стулом по затылку и свалился прямо на американца, придавив его своим грузным телом.

Так получилось, что Морган и Рок, получивший сообщение от Германа, вместе вошли в зал, где происходила битва гигантов. Рокотов сразу же понял, что его ребята являются непосредственными участниками драки.

Боцман налегал на какого-то, кажется, американского матроса, рядом валялся разломанный стул, а Дудник и Дед отбивались от толстобрюхого, который уже сильно устал и, тяжело дыша, вяло ворочал конечностями. Охранники к тому времени были на ногах и собирались снова обрушить свои дубинки на дерущихся.

Утихомирить всех этих людей было не так-то просто. Но Сергей заметил, что в конце зала появился Михей в сопровождении двоих охранников, поэтому нужно было что-то срочно предпринять.

Увидев разгневанного хозяина, Роджер перестал играть. В мигом наступившей тишине шум борьбы стал еще отчетливей.

– Атас! – закричал Рокотов и рванул сеть, висевшую над баром в качестве одного из морских атрибутов.

Это была траловая финская сеть с металлическими кольцами на узлах, порвать которую было нелегко. Она накрыла всех потасовщиков, сковав их движения, и вскоре драка утихла. Может, сказалась общая усталость, а может, ребята уже отвели душу, но никто больше открыто не проявлял по отношению к другим никакой ненависти.

– Кто будет возмещать ущерб, тысяча чертей? – Морган недовольно посмотрел на Сергея. – Это ведь твои ребята, Рок?

– Моих только трое, – пожал тот плечами, – уверен, они были вынуждены защищаться.

– Это мы еще посмотрим, – для проформы пробурчал Морган. – Дэн, – заорал он на охранника, который освободился одним из первых, – помоги им выбраться!

Все, в том числе охранники и сам Морган, понимали, что в «Параллель» ходят для того, чтобы погулять, оторваться на полную катушку, поэтому на выходки клиентов смотрели сквозь пальцы, не позволяя, впрочем, приходить в ресторан с оружием, крушить мебель, посуду и калечить друг друга. В остальном клиенты могли развлекаться кто как умел. Сюда не ходили респектабельные джентльмены или те, кто считал себя таковыми. Сегодня разгоряченные ребята позволили себе немного лишнего, но Морган хорошо знал, что его убытки скоро окупятся.

– Фата-моргана, – бормотал боцман, потирая ушибленную голову, – кто-то приложил меня стулом.

– Вас на пять минут нельзя оставить, – шепнул своим Рок, – Михей здесь, мне нужно идти к нему.

– Мы прикроем, – успокоил его Дед. – Все произошло случайно, после объясним.

– Ты, Дед, как самый благоразумный, – Рок со значением произнес это слово, – подсчитай убытки. Морган, я заплачу, – крикнул он перемежающему матерную брань с цитатами из Ветхого Завета Моргану.

– Еще бы! – воскликнул он в ответ Року. – А не то «разорю высоты ваши, и разрушу столбы ваши, и повергну трупы ваши…». Мать вас за ногу, кровопийцы!

– Вот так заворачивает! Жуть! – заржал боцман. Вслед за Морганом вышла и Кристи. Со смесью презрения и изумления смотрела она на погром. Дед подошел к Моргану, тот, приказав нисколько не растерявшемуся из-за такой передряги Дыму подать микрокалькулятор, стал подсчитывать убытки.

– Эй, – крикнул он до конца не очухавшемуся Паше, – ты тоже сюда подгребай. Твои свиньи мне здесь все расколотили, так что выкладывай валюту!

Паша, прихрамывая, нетвердой походкой покорно направился к стойке.

– Одно загляденье смотреть, как этот Синдбад-тихоход шествует к пророку Моисею, – пошутил боцман. – Здорово, – поднял он руку, приветствуя недовольного Моргана.

– Это ты, старый черт, есиарх, сто чертей тебе в глотку, тут все разворотил? – Морган, хоть и был прижимист, в эту минуту, когда на его душу повеяло негой от уверенности в том, что издержки вечера будут погашены, не мог удержаться от кривой усмешки и грубого, с намеком на дикарскую радость, восклицания в адрес боцмана (словно Морган выражал восторг по поводу способности Червя проявлять подобную удаль).

– Я-я, натюрлих, Нельсон хренов, – ответил ему смеющийся боцман.

– Не называй меня Нельсоном, сколько тебе говорить! – завопил Морган, но боцман и так замолчал, уступая смиряющей силе строгого взгляда Рока. К тому же Питер злобно косился на него, оскорбленный учиненным над ним обманом и жаждуя мщения.

– Ладно, – бросил Рок и мимо официанток, принявшихся убирать зал, направился навстречу авторитету.

Боцману же нужно было уладить свои проблемы.

– Я сейчас, – кивнул он поднимающему раздолбанный стул, вернее, то, что осталось от стула, Дуднику и, покачиваясь, словно шел по палубе корабля, двинулся к столику, за которым сидели горящий гневом Питер и его команда.