Циклогексан (сборник) - Александр Громов

Много бы я дал за то, чтобы очутиться сейчас в моей квартирке в кресле у камина!

Город надвигался зарослями бетонных громад. Живописные берега сменились уродливыми отвалами глинистой земли пополам со строительным мусором, безобразными серыми пристанями, рядами свай, забитых невесть зачем. Стало больше мостов. Вовремя заметив мачты высоковольтной линии, я рискнул прижаться к самой воде, избежав встречи с проводами, и едва не задел какой-то катерок. Спокойно, спокойно… Глубоко дыши. Ты не террорист, а имитатор, тебе надо лишь напугать туземцев, а не устраивать взаправдашнее покушение на президента. Ты справишься.

Опять мосты – большой шоссейный и вскоре после него железнодорожный. Оба – сверху. Если вообразить, что я на Земле и лечу над Москвой-рекой, то справа – Марьино, а слева – Царицыно. Теперь приходилось вовсю вертеть головой: я знал, что уже наверняка замечен, что в эфире на спецчастотах стоит матерный лай и что барражирующие в воздухе над городом истребители мчатся мне наперехват. Мотор работал ровно, самолетик охотно слушался даже такого пилота, как я. Маленький славный четырехместный самолетик, честный трудяга… сколько тебе осталось жить?

А сколько мне?

Коломенское. Только нет здесь ни старинных храмов, ни дубовых рощ, а прибрежные холмы застроены элитным жилым комплексом. Эти уроды с Малины обворовали сами себя. Мне нет дела до того, кто приказал копать и вызвать оползень, чтобы потрескались старые стены, кто сочинял постановление «в связи с аварийностью и общей ветхостью», кто сколько получил и как пилился откат, – они виновны все, до последнего человека. Таков уж этот мир, что честного человека здесь можно показывать в музее как редчайшую диковину. Но эти люди виновны только перед собой, поэтому при всем к ним презрении я не стану срезать речную петлю. Пусть меня собьют над рекой, а не над жилыми домами.

Река разливается, делится на рукава. Вот и Нагатинская пойма. Ну, где они, защитники неба? Пора бы им появиться. Мой самолетик не быстр, но до Швивой горки долетит максимум за пять минут.

Вот они!

Даже в кабине я слышу рев боевого истребителя. Он справа-сзади от меня и заканчивает разворот. Через несколько секунд я попаду ему в прицел.

А не засиделся ли я здесь?..

Река сворачивает направо, но мне туда не надо. Там мосты, по ним идет движение, а я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь из туземцев пострадал. Я им не судья. Истребитель должен поразить ракетой меня, а не мост и тем более не дом, – это раз. Обломки самолета должны упасть в воду – это два.

Делаю горку, лезу вверх. Пора! В верхней точке самолет долю секунды раздумывает, на какое ему свалиться крыло – правое или левое, – и в этот момент я покидаю кабину. У меня нет парашюта, но зачем скользуну парашют? Теряю две или три секунды – во-первых, само по себе падение с большой высоты не связано с сильными ощущениями лишь для бессознательного тела, а во-вторых, мне предстоит сложное скольжение – без груза, но в довольно далекий мир, отнюдь не смежный. Над головой – бабах! Взрывная волна догоняет меня, но я уже в скольжении…

Затянутая слоем тумана поверхность воды вдруг оказалась неожиданно близко – я едва успел войти в воду «солдатиком». Удар ошеломил меня, а вода – ошпарила. Глубоко погрузившись, я отчаянно заработал руками и ногами и всплыл на поверхность, едва не захлебнувшись. Всплыв – заорал. Вода не была кипятком, иначе я всплыл бы уже вареным, но была почти нестерпимо горячей. Не так уж это и много – никак не больше пятидесяти градусов, но радости, мягко говоря, никакой. Теперь стал понятен туман над океаном – пар это был, а никакой не туман! Наверное, в спешке я скользнул не в более или менее знакомый мне Океан-2, а в другой мир, также почти сплошь покрытый водой, но мир горячий. Хорошо, что не чересчур холодный, а то бы я разбился о лед. Но кому, кроме японцев, привыкших недвижно сидеть в бочках с кипятком, понравится такое купание?

Что-то коснулось моей ноги. На поверхность всплыл длинный волнистый гребень неизвестного существа, явно заинтересованного моим приводнением. Кажется, это было что-то вроде угря десятиметровой длины. Впрочем, не исключено, что я ошибся – голова чудовища скрывалась под водой. Я не ждал от нее ничего хорошего.

Если планете хочется иметь гидросферу с температурой горячего супа – это ее право. Но населять суп живыми, а не вареными гадами – это перебор.

– Замените воду в океане, – злобно посоветовал я неизвестно кому и скользнул.

Если вы думаете, что герой не обязан время от времени произносить броских и глупых фраз, то вы чересчур многого хотите. А теперь можете немного расслабиться и скушать бутерброд. Герой скользнул в унылый и никчемный мир, пригодный лишь для того, чтобы немного отдохнуть, сидя на кочке, привести в порядок нервы и предаться философским рассуждениям. Долго это не продлится, так что сделайте себе один бутерброд, а не два. Потом, естественно, моему Вовочке предстоит наведаться в какой-нибудь из цивилизованных миров, поменяться одеждой с каким-нибудь не слишком обрадованным такой сделкой аборигеном, вновь скользнуть в Малину и воссоединиться с коллегами. Не буду пока описывать эти действия подробно – хватит и беглого упоминания, – но потом посмотрю на объем романа. Если он окажется недостаточен – опишу одиссею Вовочки во всех деталях, сюжетных и антуражных. Костюмы опишу. Ресторанные меню. Качества напитков, сигар и, возможно, женщин.

Ладно, там будет видно. Кульминация, будем считать, состоялась, пора переходить к концовке. И тут нужен внезапный сюжетный поворот. Какой? Любой, кроме ожидаемого. Потом-то, конечно, каждый второй читатель начнет с пеной у рта доказывать, что этот мой «внезапный поворот» до отвращения банален, он элементарно просчитывается, а я буду чесать в затылке: и откуда взялось столько проницательных? Возможно, приду к лестному для меня выводу о том, что мой роман читают преимущественно люди умные. Гм. Да, к такому выводу я и приду, особенно если сам основательно поглупею…

Напряжение растет катящимся с горы снежным комом. Терентий Семенович, наш теоретик и мастер на все руки, умудрился подключиться к одному из правительственных каналов связи и слушает на наушник, морща невзрачное свое личико в печеное яблоко. Остальные не находят себе места, то есть, попросту говоря, бездельничают. Балыкин шумно пьет чай, время от времени хрустя очередным кусочком сахара, – питает мозг. Без меня ребята хорошо поработали – была еще одна пуля в гостиничное окно, и был фугас, обнаруженный службой охраны в канализационном люке на набережной по пути следования президентского кортежа из гостиницы в Кремль. Фоло Робус, Соло Бобус и Гомо Фобус тоже здесь. Нет только Степана – он отправился организовывать очередное лжепокушение. Идет время. Балыкин молчит, нервничает и сморкаться забыл.