Жозефина - Жаклин Сьюзанн

Он понял и повесил трубку.

Через десять минут позвонил Ирвинг. Ассистент из шоу Херба Шелдона успел связаться с ним и убедить в важности появления Жозефины на телеэкране.

– Все-таки для нее это хороший шанс, – заключил Ирвинг.

– Вот сам с ней и выступай! – вспылила я и тут же представила его ехидную усмешку.

– Кажется, я не трезвонил повсюду, какая она великая актриса!

Я разошлась. Ему что, не жалко бедную собаку? Она же не привыкла вставать раньше полудня. А если даже Жози удастся сделать над собой усилие, я лично за себя не ручаюсь! Или моя карьера не в счет? Торчать на экране в это время суток!

Следующая реплика Ирвинга положила конец этой плодотворной дискуссии:

– Да кто на тебя станет смотреть, если она будет рядом?

Пришлось вести Жози в салон красоты, где ее за десять долларов привели в порядок. Потом я занялась собственной прической. Накануне передачи я уже в десять часов потушила повсюду свет и попросила по телефону дежурную разбудить меня завтра в семь утра. В полночь мне все еще не удавалось сомкнуть глаз, а Жози как ни в чем не бывало играла с резиновой игрушкой в гостиной. Я встала, схватила ее и уложила рядом с собой в постель, объяснив, что необходимо спать – сию же минуту! Что касается Ирвинга, то он заперся в кабинете с книгой.

Жози с удовольствием прижалась ко мне и стала легонько похлопывать меня лапкой. Она решила, что наконец-то поняла, что от нее требуется. По какой-то неведомой причине она должна была находиться в моей постели. Жози не стала спорить, но побежала в гостиную и одну за другой перетащила в спальню все свои игрушки. В довершение ко всему она сунула мне в лицо мокрый мячик. Ее трудно было винить: для нее вечер был в самом разгаре. В два я приняла снотворное, а Жозефине дала полтаблетки аспирина и несколько капель виски. Только после этого нам удалось уснуть.

На следующее утро Жозефина прекрасно выглядела и была полна энергии. Я же чувствовала себя совсем разбитой. Однако мы кое-как добрались до студии.

Ирвинг заранее обзвонил всех своих друзей. Его мать оповестила о предстоящей передаче добрую половину Бруклина. Анна Сосенко, которая вообще никогда не спит, собиралась записать передачу на видеомагнитофон. Наши друзья в Северном Бергене, судья Розенблюм и его жена Фрэн, позаботились о рекламе в Нью-Джерси. Беа Коул подняла с постелей Парк-авеню, а ее дочь Карен – весь свой первый класс. Джойс Мэтьюз поставила будильник на 8.30, чтобы вместе с Вики и Тулузом посмотреть передачу.

В студии все были с нами очень милы. Не потребовалось никаких особых репетиций. Началась обычная суета с установкой камер так, чтобы все внимание было сосредоточено на Жозефине. Пока осветители возились с софитами, я держала Жози на руках. Внезапно студию залили яркие потоки света. Со всех сторон слышались реплики: «Наводи на глаза!», «Дай нижний свет, чтобы выделить нос!». Жози только зевала в ответ.

Она вдруг впала в такую апатию, что я запаниковала. В эти ранние утренние часы Жозефина привыкла спать. Она была типичной «совой». Чтобы немного расшевелить ее, я опустила Жози на пол. Вместо того чтобы немного подвигаться, она свернулась клубочком и моментально уснула. Я была на грани нервного срыва.

Режиссер изумленно воззрился на Жозефину.

– Она хоть очухается, когда начнется передача?

Я кивнула, изображая уверенность, которой вовсе не чувствовала.

Стрелка часов остановилась на девяти. Все напряглись. Передача вышла в эфир. Через каких-нибудь пять минут наш с Жозефиной выход!

Бывают артисты, которые потрясают на генеральной репетиции, но почему-то скованно держатся перед объективом телекамеры или большой аудиторией. Другие, наоборот, без аудитории выглядят вялыми и безжизненными. И только очутившись лицом к лицу со зрителями или, на худой конец, операторами в студии, как по волшебству, обретают вдохновение, становятся другими людьми – нет, богами!

Жозефина принадлежала к их числу!

Как только ее представили и камера поехала на нее, она пришла в чувство, открыла свои прекрасные глаза и вся засветилась, излучая необыкновенное обаяние. Она вздернула головку как раз под нужным углом. Когда камера приблизилась, чтобы дать крупный план, во мне тоже проснулась актриса. До сих пор это был ее бенефис. Но если я немного подыграю, это не повредит. Я прижала ее мордочку к своему лицу. Так мы обе окажемся в кадре!

Могла ли я думать, что Жозефина в мгновение ока обернется настоящей Этель Берримор, не желающей ни с кем делить свою славу? Едва «мама с дочкой» очутились в кадре, «дочь» встрепенулась и начала покрывать лицо «мамочки» нежными поцелуями. Это была чрезвычайно трогательная сценка – если не считать того, что лицо «матери» на глазах начало терять краски, превращаясь в размытое пятно. Заметив это, режиссер сделал знак второй камере, чтобы снимали сзади. В кадре оказались сияющая мордашка Жози во всей красе и мой затылок.

После того как загорелось табло, нас сразу же обступили и забросали вопросами. Как ее правильно зовут: Жозефина или Жози? Что является сценическим псевдонимом, а что – ее настоящим именем? Сколько ей лет? Сколько у нее детей? Ну, в общем, все, что люди обычно хотят знать о звездах. И никому не было дела до моей скромной особы.

Когда мы приехали домой, телефон звонил не переставая. Джойс сказала, что Лэсси ей и в подметки не годится. Миссис Эйхенбаум заверила меня, что животика почти не было видно. Ирвинг же заявил, что Жозефина убедительно доказала: жгучим брюнеткам тоже есть место на телевидении! Жаль только, что в том единственном кадре, когда меня показали, я выглядела очень плохо.

Остаток дня я провела, принимая поздравления для Жози.

– Как именно? – поинтересовалась я.

– Да ничего особенного. Как будто тебя умыли.

Поздно ночью, когда Ирвинг уже почти заснул, я не выдержала:

– Ирвинг, объясни, пожалуйста, что означают слова «как будто меня умыли»? Умыли – в каком смысле?

Он широко зевнул.

– В буквальном. Спокойной ночи. Я люблю тебя.

Мое сердце пронзила тревога.

– Ирвинг! А вдруг это отразится на моей карьере?

– Ну что ты говоришь, это просто смешно.

– Почему смешно? Он еще раз зевнул.

– Ты выглядела таким страшилищем, что тебя никто не узнал. Так что кончай болтать и давай спи.

Глава 17. НОВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

На следующий день позвонили со студии и предложили, чтобы Жозефина приняла участие еще в одной передаче. Как правило, они не приглашают дважды одного и того же гостя, но она имела такой успех, что они решили сделать для нее исключение.

Я не возражала. В конечном счете материнская гордость одержала верх над личным тщеславием. Ирвинг проявил озабоченность: