Человек огня - Маргарет Роум

Ответом было полное молчание.

— Сеньор. — Усталость сделала ее нетерпеливой. — Я устала, прошу вас уйти!

Он сунул руки в карманы и, раскачиваясь на каблуках, ответил на ее гневный взгляд своим абсолютно спокойным.

— Боюсь, все не так просто. Это единственная пригодная пустая хижина, и если вы не хотите ночевать с туземцами в общем доме, боюсь, у вас нет иного выбора, как разделить ее со мной.

— Разделить с вами? Но это моя хижина; это вам нужно поискать себе место! — вспыхнула она.

— Хозяева найдут весьма странным, если я не буду делить хижину со своей женщиной, — насмешливо заметил он. — К тому же, как я вам уже сказал, других свободных хижин нет.

«Он не может говорить это серьезно. Усталость замедлила ее способность мыслить, и она, похоже, просто неверно поняла его слова?» Глубоко вдохнув, она попыталась оценить ситуацию.

— Неужели вы серьезно предлагаете, чтобы мы разделили эту хижину, или это просто шутка?

Он пожал плечами, подошел к груде сухих листьев и взял их в охапку: Не веря своим глазам, она смотрела, как он расстилает эти листья на полу в углу хижины, и вздрогнула, когда он насмешливо сказал:

— Ну вот! Моя постель готова, сеньорита, так что теперь вы можете убедиться, что я собираюсь остаться.

Следующие слова он произнес с сардоническим выражением лица и так быстро, что она едва не выдала себя:

— Вы ведь не возражаете против моего присутствия по моральным соображениям? Не могу поверить, что вы, опытная путешественница, не знаете, что когда в джунглях невозможно строго придерживаться правил поведения, мы, путешественники, применяем свой собственный кодекс — кодекс, который не смутит даже самых ограниченных членов общества!

Она вовремя заметила ловушку: он что-то заподозрил, но не хочет обвинять без доказательств; вопрос должен заставить ее импульсивно признать, что она неопытна и не знала, что в экспедициях приходится делить хижину с незнакомыми людьми. Он умен, но, к счастью, она вовремя увидела ловушку и сумеет избежать ее. Тина решила увильнуть, сменить тему разговора, уйти от опасности. Даже сейчас она не была уверена, что он намерен остаться; он просто испытывает ее, а когда убедится, что она не поддается, ему это надоест и он уйдет. Поэтому она спросила:

— А каково решение вождя, сеньор? Нам можно будет завтра встретиться со знахарем?

В последующие мгновения молчания Тина была уверена, что Вегас своим проницательным взглядом проник сквозь ее защиту, увидел беспокойство, таящееся в ее душе, и это его забавляет. Тем не менее он не заставлял ее вернуться к взрывоопасной теме, хотя ответил по-прежнему насмешливым тоном:

— Он обещал послать одного из своих людей в джунгли за знахарем. Мы вовремя пришли, потому что знахарь как раз закончил сбор трав, необходимых для лечения вождя от какого-то отравления. Если все пройдет хорошо, знахарь будет в лагере вскоре после рассвета.

— О, это замечательная новость! — Глаза Тины снова заблестели: вернувшаяся надежда прогнала все ее тревоги. Неужели она так близка к успеху? Теперь все испытанные трудности казались ненапрасными; приблизившись к цели, Тина перестала бояться. И поэтому решила покончить с розыгрышем.

— В таком случае, сеньор, нам нужно поспать. Итак, если вы будете так добры и уйдете...

Со всем высокомерием хозяйки, выпроваживающей нежеланного гостя, она направилась к выходу из хижины и ждала, когда он уйдет. Но вместе этого Рамон подошел к своей груде листьев и с довольным вздохом лег.

— Вполне с вами согласен. У нас обоих был очень утомительный день. — Он махнул в сторону другой груды листьев у противоположной стены. — Очень советую вам, сеньора, отдохнуть сейчас, когда есть такая возможность, потому что завтрашнее обратное путешествие в лагерь покажется вам вдвое более долгим, если вы не отдохнете.

Подобная наглость лишила ее дара речи. Холодная рука стиснула сердце, когда Тина наконец поняла, что он говорит совершенно серьезно. Голосом, полным подавленной ярости, она ответила:

— А я думала, что нахожусь в обществе джентльмена!..

Одним гибким движением он вскочил на ноги и презрительно посмотрел на нее.

— Неужели мы оба не те, кем кажемся? Отвечайте! — Она содрогнулась от его едва сдерживаемого гнева и снова испытала страх, когда он продолжил: — Madre de Dios! He знаю, почему вы вызываете у меня гнев сильнее, чем любой другой человек. С самого первого дня вы будто меряетесь со мной своими крошечными силами. Вы бросили мне вызов, рассердили меня, оскорбили, вы даже пытались соблазнить меня, — его лицо приняло жесткое выражение, — чтобы свести счеты с доньей Инес!

Тина содрогнулась. Краска залила ее щеки, затем отхлынула, оставив мертвенную бледность. Она была слишком потрясена, чтобы отвечать, но в ее взгляде отразился весь ужас, который она испытала при его словах. Не смягчаясь, он подтвердил:

— Да, звучит мелко и отвратительно, когда выражаешь в словах, но тем не менее вполне точно, не правда ли?

Она была слишком унижена, чтобы ответить. Он грубо потряс ее и продолжал:

— Но, возможно, я вас переоцениваю. Возможно, вы не хотели зайти так далеко, просто хотели подразнить, продемонстрировать свою власть перед сеньорой? — Он жестко, невесело рассмеялся и протянул руку: — Но что если я не хочу оставить этот эпизод незавершенным, сеньора Доннелли? Что если я захочу написать «конец» в исходе всех своих усилий?

Она уловила его намерение и отшатнулась с робостью ребенка. Увидела открытую дверь и бросилась к ней в поисках спасения, но он двумя кошачьими прыжками опередил ее и преградил выход. Она задрожала, когда его руки легли ей на плечи и притянули. Его сверкающий взгляд не позволял ей спрятаться за опущенными ресницами, требовал, чтобы она смотрела. С плотно сжатым ртом смотрел он на это девичье лицо, с яркой короной горящих волос — только это видно было в полумгле хижины.

— Вы ловки, как молодая обезьяна, — насмешливо сказал он, — но неужели вы думаете, что я позволю вам убежать от меня дважды? — Он наклонился к ней, и она негромко взмолилась:

— Нет, прошу вас, нет!.. — Отвернула голову, пытаясь уйти от его поцелуя, но в то же время понимала, что это бесполезно: он намерен отомстить. Без звука выдержала прикосновение его губ, но горло ее жгли невыплаканные слезы. Она не могла сказать ни слова. Его жестокий язык разорвал нежную ткань ее любви... Несколько дней — даже несколько часов назад она с радостью воспользовалась бы возможностью рассказать, какое удивительное превращение произошло с ней в его объятиях в ту ночь у реки, но сейчас, под карой его презрительного поцелуя, она знала, что пытаться объяснить бесполезно. Он не верит ей, и каждое ее слово будет встречено с недоверием.