Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев

– «Dolce & Gabbana». Это считается сейчас более… приличным. Но «Armani» я тоже люблю. Вы знаток, месье Дюпре?

– Н-не совсем… То есть – нет. Скорее любитель. Скромный.

– Что же… замечательно, что вы нашли время и навестили мой скромный офис. Возможно, я соглашусь на ваше любезное приглашение поужинать, и тогда у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить это подробнее. Но пока… У меня к вам дело, месье Дюпре. И я бы хотела говорить именно о нём. Присаживайтесь. Что вы будете пить? – По-французски она говорила без малейшего акцента.

– Да… Виски со льдом, пожалуйста, – машинально ответил я, возвращаясь на ранее облюбованное кресло.

Первое ошеломление почти прошло, и я потихоньку начинал рассуждать здраво. Эта девица напором была сродни африканскому носорогу. Похоже, что их обоих остановить можно лишь снарядом. Это прелестно, но какого чёрта? Почему она меня знает, а я её – нет? И с какой стати она всё время приписывает мне какие-то намерения и побуждения? Ужинать я её пригласил, в офис сам напросился – нет, с этим бардаком пора заканчивать. В комнату неслышно вошёл давешний «мальчик» в пиджаке, поставил передо мной передвижной бар с бутылкой «Longmorn» и, подав хозяйке высокий бокал с соком, так же тихо удалился. А я начал производить сложные манипуляции со стаканом, льдом и бутылкой, честно говоря попросту затягивая время. Как тянуть паузу – уж этому я в театре научился. Некоторое время она молчала, отпивая маленькими глоточками сок и забрасывая меня проницательными взглядами. Наконец, не дождавшись проявлений моей активности, синьорина решила взять быка сама. Прямо за рога, здесь и немедленно. Один-ноль, в мою пользу.

– Наверное, я позволила себе лишнее, пригласив вас таким… экстравагантным способом. Но, поверьте, у меня не было другого выхода. Мне действительно нужна ваша помощь.

– Серьёзно? Вам – моя помощь? Как здорово! – сгорая от энтузиазма, восхищённо воскликнул я. – Вот только… Почему вы решили, что я – это я? И что я могу вам оказать какую-то помощь? А самое главное – с чего вы взяли, что я горю желанием помогать очень красивой, но совершенно незнакомой женщине?

Она поморщилась. Очевидно, разговор пошёл не совсем так, как ей это представлялось. В очередной раз окутав меня волшебным взглядом своих глаз, синьорина произнесла:

– Вас случайно узнал один мой… знакомый. Скажем так. Фамилия Дюпре известна далеко за пределами Франции. А связав появление Андре Дюпре, о котором мой знакомый слышал много странного и интересного, с некоторыми событиями из миланской жизни, я решила, что мы вполне можем сотрудничать. Ведь, насколько я понимаю, вы здесь не случайно?

– Абсолютно случайно, – заверил я. – Вы что-то говорили о новостях из миланской жизни? Продолжайте, прошу вас. Это очень интересно.

Она резко поставила бокал и встала. Порывисто прошлась по комнате. Остановилась, развернулась на месте и буквально-таки вперила в меня огненный взгляд. Но увы… Я уже окреп, пообвыкся, и все эти штучки совершенно перестали меня занимать. Вот, если она попробует упасть в обморок, тогда другое дело. Никогда не видел, чтобы женщины, подобные госпоже Бономи, падали без чувств. Разве что – в кино. Наверное, в реале это смотрится ещё забавнее.

Она всё поняла. Паола Бономи была не только очень красивой женщиной. При этом она умудрялась оставаться женщиной очень умной и своими внешними данными пользовалась лишь тогда, когда считала противника недостойным серьёзной схватки. Это я, правда, узнал гораздо позже.

– Хорошо, – «штурм и натиск» исчезли без следа. Присев в кресло и небрежно закинув ногу на ногу, она закурила длинную сигарету. – Признаться, я тоже не люблю вести дела… так . Поговорим спокойно, – она ослепительно улыбнулась. – По-мужски. Да?

Я кивнул. От обольстительной девицы не осталось и следа. Передо мной сидела хладнокровная, умная, хитрая и по-прежнему очень красивая – хищница.

– Вряд ли вы знали моего отца, месье Дюпре. Хотя… Витторио Данци? Вам ни о чём не говорит это имя?

Щёлк! Словно что-то переключилось в моей голове. Это имя я знал. Нет, с самим доном Витторио я, естественно, был незнаком. Но несколько лет назад в какой-то жёлтой газете мне попалась статья. В ней довольно бойко описывались события, произошедшие после его внезапного самоубийства в одной из римских тюрем. Юная дочь синьора Данци железной рукой собрала воедино начавшую было расползаться империю отца. «Крёстного отца», потому что дон Витторио являлся едва ли не центральной фигурой в теневой экономике Италии. Наследница сумела даже кое в чём превзойти папочку, подмяв под свой контроль несколько более мелких группировок и физически устранив большинство конкурентов. И вот эта милая дочурка сидит напротив меня и рассуждает о каких-то наших с ней общих интересах. Да, господа, жизнь – предельно забавная штука. Я сидел с совершенно невозмутимым лицом, ничем не выдавая внезапного озарения. Она продолжила:

– Не говорит… простите, месье Дюпре, я вам не верю. Но это неважно. Мы друг друга понимаем, это главное, – она аккуратно затушила сигарету. – В начале этого года я провела одну очень крупную финансовую операцию. Были вложены большие деньги. Всё прошло успешно. Для проведения данной сделки я воспользовалась услугами моего старого и доброго знакомого. Естественно, что все детали были известны не только мне, но и ему. Мы вполне друг другу доверяли, но… Вмешалась третья сила. Моим поверенным внезапно заинтересовались американцы, – она немного помолчала, а затем произнесла жёстко и коротко, как приговор: – Американцы из ЦРУ. Я не знаю, что им нужно от него. Но я точно знаю, что, если хотя бы малая часть той информации, которой он располагает, станет достоянием гласности… В Италии произойдёт чересчур много изменений. Нежелательных изменений. Вы понимаете?

Я кивнул. Призрачно всё. В этом мире бушующем. На возможные изменения в Италии мне было глубоко плевать. Но… я догадался, как зовут её «старого и доброго знакомого». Возможно, мы и найдем в этой куче дерьма что-нибудь родное нам обоим. Очень возможно.

– Простите, мадемуазель Бономи, но мне по-прежнему неясно, какое отношение к вашим трудностям имеет ваш покорный слуга, – вальяжно развалившись в кресле, я изо всех сил демонстрировал, насколько далеко и надолго готов послать свою визави.

– Самое прямое, синьор Дюпре. Самое прямое, – жёстко сказала она, мило при этом улыбнувшись. Очаровательная женщина. – Это не мои трудности. Это – наши трудности. У меня много друзей. И один из них сообщил мне, что финансовая группа, контролируемая вашим отцом, также вела дела с моим поверенным. Вы хотите, чтобы я назвала его имя? Или и вы, и я понимаем, о ком идёт речь?

– Нет, – покачал я головой. – Не понимаем. Назовите имя, будьте добры. Я уже говорил, что у вас очень красивый голос?

– О’кей, – согласилась она. – Давид Липке. Я права?

– Возможно, вы в чём-то и правы. А возможно, и нет, – я пошёл в атаку, всё мне надоело: – Не я к вам пришёл – вы ко мне. Я турист. Наслаждаюсь вашим городом. До тех пор, пока вы не расскажете что-нибудь стоящее, мне лучше оставаться туристом. Если вас этот вариант не устраивает, потрудитесь проводить меня до выхода и забудьте о нашей встрече. Если же вам есть что мне рассказать, то начинайте, синьорина Бономи. Мы беседуем уже полчаса, но, кроме того, что вы красивая женщина и волнуетесь за своего друга, я пока ничего не узнал.

– А если я выберу третий вариант? – серьёзно спросила она.

– Тогда я обойдусь без провожатого.

– Вы уверены? – Её улыбка стала какой-то… неприятной.

– А вы уверены, что ваш знакомый упомянул все мои странности? – довольно мерзко усмехнулся я в ответ. Она секунду пристально меня рассматривала, потом опустила голову и пробарабанила ногтями быструю дробь по ручке кресла.

– Теперь уже не уверена… – произнесла тихо и куда-то в сторону. Затем продолжила: – Ваш отец вёл дела с Давидом. Давид попадает под контроль американцев. А в Милане появляетесь вы. Вы должны его… нейтрализовать? Хорошо, не отвечайте. Я буду говорить о себе. При всём моём хорошем отношении к Давиду… Он слишком много знает, чтобы остаться в живых в руках ЦРУ. Это невозможно. Он должен умереть. Раз вы не хотите этого произнести, скажу я. Да, чёрт вас подери, мне это необходимо! Но я этого сделать не могу.

Тут я удивлённо поднял брови. Если ей это не под силу, то о чём вообще речь?

– Нет, вы не так поняли. Технически это вполне реально. Но если узнают, что за этим стою я… Меня просто уничтожат. Американцы мне этого не простят.

Паола Бономи помолчала и, глядя в окно, добавила:

– Поэтому я хочу, чтобы это сделали вы, – она вскинула на меня глаза. – Ведь вы за этим сюда приехали, разве нет?

Ну вот всё и разъяснилось. Ничего-то наша красавица не знала. Встретив меня вчера в ресторане, дон Кольбиани решил, разумеется, что я прибыл по поручению отца наводить порядок в «пределах». После истории с Роже Анье он в моих способностях не сомневался ни на йоту и тут же сообщил о моём появлении своей хорошей знакомой, синьорине Бономи. Мол, приехал приличный человек, которого мучают точь-в-точь такие же проблемы. Можно договориться. И бедная девушка, очертя голову, ринулась в эту авантюру. Замечательно…