Конец Света - Дмитрий Мансуров

Президент сел в кресло.

– И на этой ноте, - устало произнес он, - позвольте завершить торжественную речь. Если мы не справимся с задачей, речь автоматически превратится в торжественно-похоронную.

Премьер-министр полулежал в шезлонге на пляже и, прищурившись, смотрел на заходящее солнце. С наступлением темноты на планете становилось теплее, и он ждал наступления ночи.

Шерсть, росшая по всему телу тонким слоем, хорошо улавливала солнечное тепло, и за счет этого организм не охлаждался сверх меры, но теплый ночной ветер все же был приятнее дневного прохладного.

У живших ближе к экватору фаэтонцев шерсть была самой светлой и тонкой. У живущих севернее или южнее она становилась темнее и плотнее, пока не приобретала самый темный, фиолетовый цвет. Чтобы не страдать от жары, жители полярного края перед поездкой на юг состригали лишний слой шерсти, вызывая зависть жителей экватора: которые не могли добавить к шерсти новые волосинки, и на полярных спортивных курортах постоянно двигались, чтобы не замерзнуть.

Волны лениво бились о берег, отдыхающие выходили из моря и собирались домой. Пляж пустел, и только премьер не собирался уходить. В тишине рабочего кабинета было приятно работать, но здесь, на свежем воздухе под шум волн и созерцание бескрайних просторов думалось намного лучше.

Раздумья премьера касались решения проблемы, озвученной президентом.

"Да, цивилизация достигла высокого уровня развития, - думал он. - Еще бы не достичь, если взаимные споры и обвинения едва не привели к мировой войне, из-за чего пришлось основательно схватить человечество за грудки и хорошенько его встряхнуть".

За сорок лет жестокой борьбы за мир во всем мире не обошлось без мирных стычек, но ценой неимоверных усилий и уступок мирную бойню удалось остановить, пока не стало слишком мирно и безжизненно. Последние двадцать лет проблемы решали сообща, и, наконец, цивилизация достигла долгожданных мира и согласия. Достойно оплачиваемая работа, увлекательный досуг на любой вкус - фаэтонцы сумели создать уютный и безопасный мир. Правительство гарантировало стопроцентное отсутствие преступности, и ради выполнения обещания усыпляло всех преступников в течение шести недель, пока до самых тупых не дошло, что безопаснее и надежнее создавать свое, чем присваивать, разрушать и уничтожать чужое.

Но теперь, когда мечты сбылись, вместо честно заработанного отдыха приходится искать новые задачи, иначе цивилизация самоуничтожится, праздно прожигая жизнь, и вернется на деревья, откуда спустилась давным-давно. Регресс окажется слишком стремительным, и Вселенная в одночасье лишится разума, создаваемого в течение сотен тысяч лет.

Премьер посмотрел на темнеющее небо. Солнце наполовину ушло за горизонт, неизменный и постоянный, как сама вечность.

"И откуда взяться чему-то новому, если планета изучена вдоль и поперек? - подумал премьер. - Мир небольшой, а соседние государства давно объединились. Теперь и повоевать не с кем, хотя бы из спортивного интереса… Разве что устроить новые спортивные игры, но этого добра и так хватает: от подводного плавания до прыжков на толкателях к облакам и обратно. Новый горизонт взять негде, хоть ты тресни. В науку романтиков не пошлешь: не терпит реальность иного взгляда на законы мироздания, а они запросто исковеркают прошлое, придумают фантомные законы - и мир вновь погрузится в хаос. Нет, спасибо! Здесь не осталось никаких горизонтов… ни одного… на всей планете… на планете… на этой планете!"

– Будут вам новые горизонты! - воскликнул премьер, и с неба на его возглас отозвалась ночная птица. Премьер бросил на нее косой взгляд и на всякий случай торопливо прикрылся солнечным зонтиком. От птичек всего можно ожидать, даже удобрений, причем независимо от того, занимаешься ли ты земледелием или нет.

Он схватил телефон с пляжного столика и позвонил директору обсерватории. В трубке заиграла приятная мелодия, через несколько секунд раздался щелчок.

– Слушаю!

– Я так и знал, что ты не спишь, - обрадовался премьер, - привет, Артер.

– Спать с началом рабочей смены только вы горазды, - отпарировал директор. - А мне на звезды смотреть надо. Привет, Недопрезидент Первый, что случилось?

Обмен любезностями состоялся, пришла пора переходить к делу.

– Слушай меня внимательно, дорогой друг детства, - приказал премьер. - Ты как-то говорил, что между нашей планетой и солнцем есть еще четыре планеты, правильно?

– Да, а что? Хочешь назвать одну из них именем президента? Извини - не в моей компетенции. Да и глупо это.

– Да хрен с ним, с президентом, - без обиняков заявил премьер. - Ему и так хорошо. А вот у нас большая проблема: пришла пора открывать новые горизонты, а на нашей планете таковых не осталось. Улавливаешь идею?

Повисла пауза.

– Так… - премьер постучал пальцами по шезлонгу. - Похоже, не улавливаешь. Или я ошибаюсь?

Директор помолчал еще немного.

– Ау! Алло, ты там живой? - забеспокоился премьер. - Эй! Артер!

– Да улавливаю, улавливаю, - осторожно заявил директор, - но хочу услышать идею от тебя, а не озвучить ее самостоятельно. Мои слова, знаешь ли, не имеют твоей власти, а на одной фантазии в нашем деле далеко не улетишь.

Премьер кивнул, соглашаясь с замечанием, но директор этого жеста не увидел.

– Запоминай: после возвращения президента из отпуска мы официально откроем программу изучения и колонизации планет солнечной системы, - торжественно объявил премьер. - Желаешь возглавить экспертную комиссию?

Директор восторженно ахнул.

– Конечно!!! О чем речь?! - воскликнул он.

– Вот и молодец, - одобрил премьер. - Даю тебе полтора месяца на сбор информации о планетах солнечной системы. Потом едешь в столицу - пропуск на заседание кабинета министров я выпишу - и делаешь доклад о пользе колонизации других миров.

– Отлично! - голос Артера зазвенел от радости: чиновники до сих пор не уделяли пристального внимания астрономии, считая ее разновидностью убийства времени. До недавнего времени небо вообще считалось твердым - недаром время от времени с него падали камни. Перемены наступили сто с лишним лет назад, когда правитель одной из стран решил перекрасить небеса и заодно узнать, можно ли переселиться на поверхность неба - уж больно там красиво. Ученые создали дирижабли и отправили их к небесному потолку, чтобы узнать, на какой высоте тот находится. Но гигантские шары поднимались до тех пор, пока пилотов не хватила кондрашка на невиданной высоте в восемь километров: они увидели, что небо потемнело, а звезды так и не приблизились. Так и не дождавшись, когда дирижабли стукнутся о небесный потолок, пилоты вернулись на Фаэтон и доложили об увиденном. Упрямый правитель не поверил пилотам и посадил их в тюрьму за обман и трусость.

– Я сам отправлюсь на небо! - заявил он, и в тот же день выполнил обещание: взял несколько банок краски и полетел перекрашивать небосвод над дворцом.

На планету он вернулся в изрядной задумчивости, освободил пилотов и засел за старинные книги, утверждавшие о твердости неба и плотности облаков. Вскоре большая часть книг была сожжена, а правитель собрал ученых и приказал заново изучить небо. Тогда построили первые обсерватории, но со смертью правителя пыл изучения небес угас, и с тех пор астрономия влачила жалкое существование.

– Через две недели перезвоню, - сказал премьер, - скажешь, если что нужно.

– Непременно!

– Жду! - сказал премьер.

Артер попрощался и положил трубку. Премьер недолго послушал приятную мелодию и тоже отключил телефон.

"Теперь ты вообще невесть когда уснешь, - подумал он. - А хорошо все-таки делать людям приятное… от которого они не спят ночами и будят всех, до кого могут дозвониться, хи-хи…".

Премьер знал, что вскоре Академгородок встанет на уши: директор обсерватории умел добиваться своего в короткие сроки и любое время дня и ночи.

"Если бы не увлечение этой глупой астрономией - Артер давно бы стал президентом Фаэтона, - подумал премьер. - Каких профессионалов теряем из-за их любви к изучению бесполезного и недосягаемого… Впрочем, кое-что полезное в его увлечении все же нашлось: новые горизонты".

Полтора месяца директор обсерватории работал без выходных, сочиняя доклад о планетах солнечной системы и подбирая наиболее впечатляющие фотографии, сделанные при помощи современных телескопов. Академгородок на самом деле встал на уши: многим не понравилось, что какую-то астрономию объявили чуть ли не самой важной наукой из всех ныне существующих. Но строить козни недоброжелатели поостереглись: мешать осуществлению спецзаказа правительства - себе дороже, и директор выступил перед министрами в первый же день после их возвращения из отпуска.

Загоревшие и довольные, словно объевшиеся сметаной коты, члены правительства сидели за широким столом и смотрели на Артера умиленными глазами. Жизнь казалась им настолько хорошей, что желание ругаться, злиться или просто спорить в течение отпуска не появлялось ни разу.