У стен столицы - Семен Кувшинов

Отдыхают и работники штаба, политотдела. По очереди они ходят баниться в соседнюю деревню. Возвратившись, пишут отчеты штабу армии — год кончается. Не без иронии высказывают затруднение: куда записать убитых гитлеровцев — в расход или приход?

Все командиры побрились, подстриглись, преобразились так, что порой друг друга не узнают. За время наступления некоторые из них порядком заросли. У начальника артиллерии, например, появилась густая черная борода. Она совершенно изменила его внешность да и манеры: Треков степенно поглаживал бородку рукой, заговаривал не вдруг. Комбриг сознавался, что, отдавая ему приказание, чувствовал какую-то неловкость: так солидно выглядел артиллерийский начальник, смахивая то ли на полярного исследователя, то ли на профессора. После приема у парикмахера Толи Косякова начарт явился на обед с аккуратной бородкой клинышком и усиками бланже.

Развернулся по-настоящему прибывший военторг. В штабе и по подразделениям организованы ларьки. При свете тускло мигающих огарков в землянках царит настоящее оживление. Старшины, бойцы покупают сладости: леденцы, печенье. Радуются им, как дети. И есть на то особая причина. Вместе с этим немудреным фронтовым ларьком, с его сладостями, бритвенными принадлежностями, папиросами, в жизнь бойцов вошло что-то мирное, далекое, такое отрадное и дорогое, отчего отдыхают душа и тело. И если порой обстановку общей радости, веселого настроя что-то нарушает — выстрел ли одиночный, вспыхнувшая в ночи ракета, зловещий свист мины, — в голове проносится ясная мысль: мир и покой на советской земле возможны лишь тогда, когда мы полностью уничтожим тех, кто нарушил их. В самой этой мысли заключается большой заряд стойкости, решительности, непоколебимой готовности во что бы то ни стало разгромить врага.

А поздно вечером для всех нас самым неожиданным и желанным сюрпризом был приезд в бригаду дорогих гостей из Москвы — делегации с комбината «Трехгорная мануфактура». В состав делегации входили три женщины, лучшие производственницы. Возглавляла их Колосова Валентина Алексеевна. Славные труженицы фабрики привезли воинам подарки, горячий привет от рабочих, которые делают все, чтобы их защитники были тепло и добротно одеты. Безверхов и Бобров позаботились о радушном приеме гостей. Они организовали встречу посланниц Москвы с героями боев. Комиссар штаба старший политрук Любимов провел членов делегации в один из батальонов. Женщины рассказали бойцам, как работают ткачихи «Трехгорки», затем вручили подарки. Воины заверили своих гостей, что они могут трудиться спокойно: не видать фашистам Москвы как своих ушей. Всем морякам было очень радостно оттого, что в тылу о них помнят, заботятся, что советский народ в едином порыве со своими вооруженными защитниками борется, трудится, кует победу. А это заставляло воинов проникнуться еще большей ответственностью перед советскими людьми за свои ратные успехи.

Передышка сполна использовалась для наращивания сил бригады, подготовки ее к новым боям. Прибыло к нам около ста курсантов Тихоокеанского высшего военно-морского училища. Все они — члены ВЛКСМ, добровольцы, досрочно выпущенные в звании главных старшин и старшин 1-й статьи. Комбриг и комиссар тепло встретили моряков, рассказали им о делах тихоокеанцев на фронте, призвали их множить боевые традиции. Порадовала всех весть о том, что бригаде передана батарея гвардейских минометов «катюш».

В штабе бригады состоялось партийное собрание, в батальонах и ротах — собрания коммунистов и комсомольцев. На повестке дня один вопрос: «Удвоить удары по фашистам». С докладами выступали Безверхов, Бобров, командиры батальонов, рот. В решениях партийных и комсомольских собраний выражалась непоколебимая уверенность их участников в победе над фашистской Германией, клятва отдать все свои силы достижению этой победы.

«Психов» привели в чувство

Бригада переведена на участок Алферьево — Владычино — Ивановское. Здесь наступала 64-я отдельная морская стрелковая бригада 20-й армии. Она освободила село Ивановское и деревню Владычино. Отсюда ее перевели на другой участок. На смену пришла бригада Безверхова. Перед ней стояла задача — удержать плацдарм на западном берегу Ламы, прорвать оборону немцев, захватить важный опорный пункт врага деревню Алферьево на восточном берегу реки.

Первый батальон, занявший позицию на территории техникума, с приданными ему артиллерийскими батареями и минометами, был атакован гитлеровцами из деревни Тимково. Атаки, поддерживаемые авиацией, следовали одна за другой. Моряки стойко оборонялись.

В полдень командир первого батальона доложил: «Немецкие танки со стороны Тимкова движутся на наши позиции». Комбриг прильнул к стереотрубе. В ее окулярах хорошо видно поле, усыпанное плешинами от взрывов мин, а у самого Тимкова — большие черные точки. Много их. Это танки противника. Они располагаются в две линии. За машинами строятся пехотинцы. Накапливаются быстро. Через несколько минут уже четко различим черный четырехугольник из живых людей. А вскоре второй, третий. Из-за высокого берега Ламы взмывают самолеты со свастикой.

— Евгений Васильевич, гитлеровцы готовят какой-то необычный трюк, — озабоченно обращается Безверхов к военкому. — Раньше не приходилось наблюдать, чтобы фашисты на глазах у нас открыто готовились к атаке.

Бобров подтверждает эту догадку, настороженно просматривая в бинокль пространство перед собой.

Самолеты набирают высоту. Теперь у бригады много зенитных средств, и фашистские асы боятся снижаться. Вот стервятники уже над Ивановским, пытаются пробиться сквозь стену зенитного огня. Сбросив беспорядочно бомбы, уходят в сторону аэродрома.

Трещит телефон. Тулупов докладывает обстановку: «Немцы начали атаку. Они построили батальон пехоты в ротные колонны. Впереди идут две линии танков. Наступают без единого выстрела. Хотят испугать своей храбростью. Доложите комбригу — прошу дать побольше огоньку».

Безверхов продолжает наблюдать в стереотрубу.

— Хорошо идут молодчики! — говорит он, словно любуясь ими. — А спектакль они дают по старой программе. Вот так же шли густые колонны немцев в первую мировую войну под Сморгонью. Но как они редели, когда мы встречали их пулеметным огнем! Что-то от них останется теперь?

Комбриг отходит от стереотрубы и берет трубку телефона.

— Лейтенант Пономарев! Подпустите противника как можно ближе, а потом ахните всей батареей. Мин не жалейте. Мы теперь богатые, — отдает он приказание.

Томительно тянется время. Все замерли. Тихо и на НП. Люди в шинелях мышиного цвета идут во весь рост. Расстояние между ними и нашими позициями с каждой минутой сокращается. Теперь в бинокль уже видно, как в первых рядах шествуют самые рослые, легко одетые солдаты, словно знают, что жарко будет. Полы шинелей демонстративно подоткнуты под ремни.