Тренер - Девни Перри

Большинство старшекурсников уже были в городе. Но через две недели первокурсники переедут в общежития. Они всегда привносили в кампус новый уровень волнения и энергии. Начнутся занятия, а затем футбольный сезон.

Лично я не могла дождаться. Каждый год это было снова похоже на мой собственный первый год в колледже. Только на этот раз без драмы Сиенны.

Мой первый год начался хорошо. Это было захватывающее время. По крайней мере, я так думала. Оглядываясь назад, я понимаю, что весь тот год был запятнан Сиенной.

Но вначале нам было весело как новым соседкам по комнате. Как близким подругам.

Это было за год до того, как она встретила Форда, тогда она была другой. Милой. Или, может быть, я просто была наивна. Может быть, она всегда была змеей, и я не замечала ее истинной натуры, потому что была так счастлива иметь подругу.

В старших классах с друзьями было трудно. Особенно с девочками. Все жалели меня после смерти папы. Было трудно понять, действительно ли я нравлюсь людям такой, какая я есть, или они были добры только потому, что их родители сказали им быть милыми.

Но когда я поступила в университет Мишна, никто не знал, что я дочь Джека Каннингема. Это был новый старт. Новое начало. И Сиенна выбрала меня.

Она была великолепна и умна. Ей нравилось быть в центре внимания, и даже будучи первокурсницей, она стала популярной девушкой в команде по легкой атлетике. Очевидно, этого было недостаточно.

Каждая из нас соревновалась в беге на 800 метров, и, хотя Сиенна была быстрой, она не была быстрее меня. Она становилась резкой со мной всякий раз, когда я обгоняла ее на тренировках. К весеннему семестру, когда мы были в гуще соревнований и встреч, она почти не разговаривала со мной.

Затем однажды днем я вернулась в нашу комнату в общежитии пораньше с занятий только для того, чтобы подслушать, как она говорит гадости обо мне. Как она притворялась моей подругой только потому, что мы жили вместе. Как она не могла дождаться, когда съедет. Какой я была грустной и хандрящей, и это раздражало ее.

Да, мне было грустно. Я хандрила. Неделей ранее отмечалась годовщина смерти моего отца.

С этого момента я решила, что мне не нужна Сиенна в качестве друга, что, возможно, мне не нужны никакие друзья-девушки. Точка.

Когда я вернулась после летних каникул, чтобы пойти на второй курс, я держалась на расстоянии от Сиенны. Я жила в кампусе, потому что так было легче покрыть расходы за счет финансовой помощи и моей частичной стипендии, в то время как она переехала в квартиру с другими девушками из команды.

Я пересекалась с ней на тренировках и случайных вечеринках. Именно на одной из таких вечеринок я познакомилась с Фордом. Я влюбилась в него мгновенно. Сиенна тоже была на вечеринке.

Неделю спустя они начали встречаться.

Возможно, она преследовала его, потому что моя влюбленность была очевидна. Возможно, я слишком много о себе думала, и ей было на меня наплевать. Форд был, ну… Фордом. Звездным игроком футбольной команды. Самый горячий парень в кампусе. Парень, которого хотела каждая девушка.

И Сиенна победила.

Она победила меня.

Ее победа всегда оставляла горький привкус у меня во рту. Хотя этим утром было не так кисло, не из-за милого личика Джоуи. Только не с ее неоново-розовым лаком, украшающим мои ногти.

На моем лице была улыбка, когда я вошла в свой офис — и застыла. На моем столе лежал небесно-голубой подарочный пакет, набитый белой папиросной бумагой, а сверху лежала открытка.

— О нет. — Я застонала, заходя в офис и убирая сумочку в ящик стола. — Адриан, это должно прекратиться.

Я вытащила открытку из сумки, ожидая увидеть его аккуратный почерк и приглашение на ужин. Вместо этого там были каракули.

Форд.

И Джоуи. Ее имя было нацарапано под его.

Десять лет, а его каракули ничуть не изменились. Они были так же беспорядочны, как и тогда, когда мы передавали друг другу записи в классе, и ему приходилось читать мне свои, потому что я не могла разобрать и половины слов.

Папиросная бумага зашуршала, когда я разорвала подарочный пакет и достала пластиковый контейнер для еды с красной крышкой и пластиковой вилкой. Внутри был кусочек шоколадного торта и пакетик «Суидишь фиш» (прим. ред.: суидишь фиш — жевательная конфета в форме рыбы. Они бывают самых разных цветов и вкусов).

Я хихикнула.

— Я так люблю есть торт на завтрак.

— Я слышал об этом. — Форд появился в дверном проеме, его фигура заполнила порог.

— Твой почерк такой же неряшливый, как всегда. — Я помахала карточкой с запиской. — Я рада, что хоть почерк Джоуи разборчивый.

Он усмехнулся.

— Она отвечает за список покупок, потому что, если я составлю его, никто из нас не сможет прочитать его к тому времени, как мы отправимся за покупками.

Румянец залил мои щеки, как будто мне снова двадцать, а не тридцать один. Обычно я не краснела. Но Форд, казалось, был исключением из правил.

Я подняла пакетик «Суидишь фиш».

— Это ты всегда любил их, не я.

— Я знаю. — Он ухмыльнулся, отталкиваясь от двери, чтобы сократить расстояние между нами. Затем сел на край моего стола, выхватил конфеты у меня из рук и разорвал пакет. — Поскольку дома были печенье и торт, я не позволил Джоуи взять конфеты. Но я хотел немного для себя.

— Значит, ты вложил их в мой подарок в качестве уловки. Похоже на жульничество, тренер.

Он отправил рыбку в рот, ухмыляясь, пока жевал.

Мой взгляд опустился к его рту, привлеченный тем, как двигались его губы и изгибалась челюсть. То, как дергался его кадык, когда он глотал. Румянец, казалось, распространился по всему моему телу, прилив тепла затопил мои вены.

— Легче, не так ли?

— Хм? — Я оторвала взгляд от его губ, встретившись с этими потрясающими голубыми глазами.

— После разговора о прошлом. Легче.

— Так и есть. — Спасибо, за завершение. Возможно, в этом и была моя проблема с самого начала. Вместо того, чтобы разобраться в своих чувствах, когда дело касалось Форда, я просто заблокировала их.

— Еще раз спасибо за эти выходные, — сказал он. — Ты сделала субботу Джоуи. И мою.

— Не за что.

Вау, от него восхитительно пахло. Лучше любого торта или конфет. Этот мужской аромат кедра и кожи смешивался со свежестью мыла после утреннего душа. Мысленный образ мокрого, обнаженного Форда возник у меня в голове.