Ночь Пса - Борис Иванов

– Кто там у вас заведует Заведениями Свободного Труда? – повернулся Ким к Роше. – Надо срочно выдернуть этого Густавссона сюда...

Ким вывел на экран бланк стандартного вызова-запроса.

– Да, этот человечек может оказаться полезен... – задумчиво промычал Роше и переложил трубку из одного угла рта в другой. – Но не вздумайте посылать официальный запрос Верховному Коменданту. Тогда сдвиг крыши вам обеспечен. Потревожьте Азимова. Ему слово достаточно сказать – и вашего шведа сюда припрут спецрейсом..

– Разумно, – согласился Ким, пододвинул к себе блок связи и залпом проглотил успевший остыть кофе.

Харр остановился. Здесь было безопасно – в густых зарослях на краю невероятно огромного по его – Харра – представлениям парка. В нем только центральные аллеи были подсвечены декоративными светильниками, хитроумно спрятанными от глаз гуляющих. Гуляющих, впрочем, почти и не было.

Все в этом новом для него мире было необычно. Прежде всего, это был мир, пропитанный жизнью. Запахи тысяч живых существ пронизывали его.

Запахи неведомых трав и пыльцы неведомых цветов, запахи старых, хорошо обжитых человеческих жилищ, запахи выделанных кож и дерева – словно пропитанного прикосновениями людей. И очень мало было так хорошо ему – Харру – знакомого запаха мертвого металла, смазки и ржавчины. Оружия и ненависти. И почти совсем не было здесь радиации.

Она скорее всего просто почудилась ему пару раз – только и всего.

Это настораживало. Даже гроза и электричество грозы здесь были другими. Но он все же воспользовался случаем, чтобы подзарядить себя и почувствовал, что сил у него прибавилось.

Это был мир разрушенных стай – он понял это сразу и теперь находил этому все новые и новые подтверждения. Люди здесь бродили в одиночку и толпами, группами по двое-трое – но не стаями. И Братья – это было больнее всего – Братья: одинокие, потерянные, одичавшие и забывшие язык...

Не удивительно, что Тор потерялся в этом мире. Это была его – Харра

– вина. Нельзя было давать этим здешним – вконец одичавшим – людям никакой возможности разделить их... Но ведь они были так добры...

Добры и деловиты... Вот это и должно было насторожить его – именно это! Здесь в этом мире никто – разве что малые дети были исключением

– не несли в себе Подвига. Все были зараяжены Делом... И еще было странно – Тор не звал его. Если бы Тор был мертв, Харр догадался бы об этом. Нет – Тор был жив и не звал его! Он всегда был непослушлив и непредсказуем – младший Тор. Но сейчас это превысило все границы!

Харр успокоил себя, несколько раз вдохнув прохладный и очень вкусный после грозы – надо это признать – воздух чужого мира, и попробовал снова настроиться на душу непослушного Тора. Здесь это было дьявольски сложно: души жителей Прерии, похоже, вовсе не знали порядка. Все они галдели одновременно, заполняя череп Харра какой-то бестолковой, суетливой и неприятной хмарью. И каждая душа галдела по-своему и о своем. Положительно, с этим народом невозможно было иметь дело...

Харр послушал этот нестройный хор и так и эдак и уже собирался бросить это пустое занятие, выкинуть из своей души эту галдящую пустоту и очистительным спазмом вернуть хотя бы своей душе подлинное равновесие, когда странная и острая тема вторглась в эту разноголосицу и повела его душу за собой. Одинокая – как соло на трубе глухой ночью.

Харр дал этой теме войти в себя, постарался хотя бы недолгое мгновение жить одной с ней жизнью... И сразу оттолкнулся – резко, словно нырнул по ошибке в ледяную прорубь. Это не была душа человека. И это не была душа Брата. Чуждая, полная чужой – совсем ни на что не похожей тоски и странного, неземного страха и отчаяния душа...

«Другие... – сказал себе Харр. – Чужие. ТЕ?» Это не вязалось само с собой. Не укладывалось в то, что твердо знал и привык чувствовать Харр. Страдание, страх, отчаяние... Пусть даже нечеловеческие страдание, страх и отчаяние – нет! Все, что он знал о ТЕХ, говорило ему, что не эти чувства будет читать он в их душах...

Если у ТЕХ, вообще, есть души. Говорят, однако, что есть... Те, кто имел с ними дело и остался живым, рассказывали и показывали как могли... Да и сам он – тогда, в драке на корабле – ощущал нечто совсем другое. Хотя то, конечно, было в бою... Нет, все-таки, что-то иное встретилось ему на пути. Но имело ли оно отношение к Тору?

Тут не оставалось ничего, кроме как прислушаться к тому, что люди называют то интуицией, то памятью предков – к самому себе, короче говоря. К той части своей души, что не слушается ни логики, ни знаний и навыков, накопленных за Умные Века...

Харр прислушался, потом поднялся, отряхнулся и побежал на странный зов.

Отправляться на Козырную им все-таки пришлось – невзирая на строгий запрет афишировать деятельность специальной следственной группы.

Правда, Роше остановил кар не у главного корпуса Полицейского управления, гранитной громадой нависшего над водами Малой излучины, а к скрытым за ней, утопающим в зелени старого сада белым корпусам госпиталя следственной части. Именно здесь – увешанный датчиками клинического мониторинга, покоился на больничной койке невезучий помсекретаря Братов.

– Как вы и просили, мы подготовили больного к допросу, – сообщил Роше дежурный по блоку – приземистый и лысый как колено молодой ординатор. – Четыре часа глубокого сна, укрепляющее... Можете работать нормально.

– Так что с ним приключилось? – полюбопытствовал еще не успевший вчитаться в сунутую им подмышку распечатку Роше. Как его еще и под колеса угораздило? С горя что-ли полез?

– Сейчас он сам вам объяснит, – заверил его дежурный – Забавная, если разобраться, история...

– Куда уж забавнее! – прокомментировал уловивший последнюю реплику Николай. – Чертова дура эта – монашка, что за рулем была... Этой – «черепашки» идиотской... Она как увидела – труп, кровь, все такое...

Так, видно, и сбрендила – направила на меня эту колымагу свою и вместо того, чтобы по тормозам, по газу вдарила, стерва старая...

Хорошо еще, что там у нее автоблокировка была... Обе ноги мне «починила», зараза, три ребра и сотрясение обеспечила...

– Примите наши соболезнования... – вздохнул Роше, устраиваясь на заботливо поданом ему стуле и поправляя накинутый на плечи белый халат. – Однако давайте перейдем к делу...

– Давайте, – уныло согласился Братов, устало прикрывая глаза. – Сегодня вы – четвертый, кому я всю эту историю рассказываю. Или пятый. Тут недавно совсем двое были с этой штукой – мнемостимулятором – фоторобот делали...

– Да, вот он тут у меня... – Роше взял из рук Кима распечатку. – Это

– водитель. Уровень достоверности низковат... А это – тот, второй, которого вы, вообще, видели мельком. Тут просто не о чем и говорить... Тут уж совсем – кто угодно мог быть. Исключить можно только грудных младенцев и калек. Вы – вот что – постарайтесь-ка припомнить лучше что-нибудь из деталей поведения того – первого, что был за рулем. Ну, может быть, он о чем-нибудь говорил вам – такое, что вам как-то запомнилось, или что-нибудь что-то такое характерное у него в поведении было... Ну, знаете, кто носом пришмыгивает, когда говорит, кто покашливает, кто, извините, репу чешет беспрерывно...

Николай только поморщился.

– Меня тут об том же самом битый час расспрашивал кто-то из ваших – еврейчик такой симпатичный, в очках... Так ничего путного и не удалось припомнить. У меня тогда, правда, башка и вовсе не варила...

Ну что тут сказать можно... Ну, вообще-то, я на него – на водителя – особого внимания, как на зло, не обращал вовсе... Ну он из англоязычных – это однозначно... Так их много таких здесь... Но это, в общем, не типично для водилы. И волосы... Думаю, что то парик был... А так...

– Посмотрите вот на эти снимки, – Ким через плечо Роше протянул Братову увесистую пачку распечаток из папки, на которой второпях фламастером было начертано: «Г. Гопник – знакомые и клиентура».

Братов уселся в койке поудобнее и принялся сосредоточено тасовать разного качества портреты. Это заняло довольно много времени – у адвоката Гопника была наредкость обширная и разношерстная клиентура и не менее широкий и разнообразный круг знакомств. Поскольку сей персонаж уже не раз участвовал в переговорах, не афишируемых властями, фотографировали всех, кто так или иначе входил в контакт с Гонсало, давно и систематически. На оборотах снимков, по запросу Роше, компьютер педантично отметил, имеет ли данный фигурант собаку и если да, то какую.

– Вы бы уж сразу мне весь город на просмотр лучше дали бы, – с досадой вздохнул Братов, перебрав первые два десятка фото. Здесь кого только нет. Уж негров-то и баб могли бы и откинуть...

– Дам? Гм... Знаете, всякое бывает... – Роше неопределенно пошевелил в воздухе пальцами. – Не торопитесь, лучше потерять с полчасика, чем...