ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман - Олег Татарченков.

 -И что он может, этот экстрасенс? — Люба уже с интересом рассматривала собутыльников.

 -Черт его знает, — ответил Игорь, — Я как–то не особенно верю в эту чепуху. Впрочем, когда еще в Москве учился, с парочкой паранормалов познакомился. Один мне мой жизненный путь нарисовал. Знаешь, прошлое совпало, будущее до сих пор совпадает… Но это неважно сейчас… Потом расскажу как–нибудь. Так вот, другой экстрасенс битый час вокруг меня прыгал — я ему сказал, что ничего не напишу в газету про него, пока не продемонстрирует свои возможности — прыгал — прыгал, а потом заявил: «У вас слишком сильное биомагнитное поле. Не могу, через него пробиться». В общем, подольстил, а мне и крыть нечем.

 -Так и не написал?

 -Написал, чего хорошего человека обижать. Мол, есть такой, который себя последователем Джуны зовет, белый маг, бывший мент, а ныне начальник режима в московской гостинице. Была тогда такая районная газета — «Таганка», в нее и написал. Сидел, между прочим, этот маг, в своем полуподвальном офисе как раз по соседству с «Театром на Таганке» и музеем Владимира Высоцкого. Музей только открыли, там были только фотографии, прикрепленные к необструганным доскам — такой авангардистский, в общем, символ…

 -А мужик был на самом деле магом?

 -Хрен его знает. Тогда, после легализации, их, знаешь, сколько повылазило! Да и сейчас не меньше.

 -Одним словом, представитель творческой интеллигенции, — рассмеялась Люба.

 Игорь тоже улыбнулся.

 -Ты не язви. Здесь и журналисты бывают, и художники, и музыканты. Интерьер, здесь, конечно, не очень, зато можно запросто прийти, встретить знакомых, да и вообще интересных людей: поговорить с ними, пофилософствовать, последние сплетни творческой тусовки послушать, бутылочку вина раздавить. В кабаки же идти — там либо бандиты с тупыми мордами, либо «нью рашенз» в малиновых кофтах, либо откровенная гопота, что, собственно говоря, одно и то же…

 -А чем тебе бизнесмены не нравятся? — прищурилась Люба.

 -Это ты так «новых русских» зовешь? — рассмеялся Игорь, — Настоящие бизнесмены должны создавать продукт, эти же только воруют, перекупают, перепродают то, что создано другими.

 -Что ты хочешь! — запальчиво возразила Люба, — Переходный период, перераспределение капиталов. Закончится все это — будут создавать.

 -Это в тебе, Любаш, еще университетские лекции говорят. Ну, посуди сама: тот, кто привык зарабатывать деньги таким образом, никогда не сможет ничего создать. Украл вагон водки, продал, а деньги пропил и еще одну малиновую кофту с «мерседесом» в придачу купил. Вор никогда не станет созидателем. Кончатся ресурсы бывшего СССР, найдет, чего еще можно стибрить. У нас вон сколько природных ресурсов! Присосался, и гони на Запад…

 -Ну, хорошо. Уйдут эти, придут другие…

 -Вот когда придут, тогда и поговорим.

 -А тебе не кажется, что тогда тебя в ту компанию не возьмут? — спросила Люба, — Опоздаешь?

 -Я не стремлюсь туда. Каждый должен быть на своем месте.

 -Так твое место здесь, среди этих немытых панков?

 -Не панков, Люб, а хиппи. Панки сюда не ходят. И вовсе они не грязные, хотя, честно говоря, я их тоже недолюбливаю…

 -Все равно. Я не помню, как называется болезнь у людей, которые любят ковыряться в грязи. Твое репортерство из этой же сферы. Ты предпочитаешь тьму свету. Театру — грязь подворотен…

 -Театр — это всего лишь мизансцены на фоне картонных декораций, а свет становится ярче, когда на него выходишь из тьмы.

 «Вот почему она завелась, — подумал Уфимцев, — Вспомнила о двух пропавших театральных билетах. Все–то у этих женщин шиворот навыворот. Затевать философский диспут только ради того, чтобы вставить мне шпильку за сорванный вечер».

 -Чтобы постичь мир, нужно разгуливать не только по начищенным паркетным полам, — сказал он, — Я понимаю, что за любое знание нужно платить. И то, что грязь может прилипнуть ко мне, тоже допускаю. Остается только надеяться, что главное, доброе, не пропадет, просто уйдет куда–то глубже в меня, все равно останется со мной.

 -И ради своего эгоистического познания ты готов приносить неудобства своим близким людям?

 -Удобной на сто процентов для всех даже подушка быть не может. Время от времени ее нужно взбивать.

 -Это слишком сложно для меня.

 -Ты уходишь? У нас же еще есть время.

 -Да. Сегодня мне звонила подруга, у нее вечеринка. И если уж с театром не получилось…

 -Я не понял: ты собиралась в театр или на встречу со мной?

 -Извини, мне пора.

 …На оперативную планерку Уфимцев пришел злой. Устроившись на последнем ряду актового зала за спинами оперов и пэпээсников рядом с другими журналистами, слушая наставления милицейского начальства, обращенные прежде всего к сотрудникам, Игорь закипал еще больше:

 «Каждый раз одно и тоже! Мероприятие ради «галочки», а ты будь ласка — присутствуй, освещай. Ночь — к коту под хвост, а результат, будет ли он еще?»

 … — Садись, корреспондент! — долговязый старший лейтенант в шинели предупредительно распахнул заднюю дверцу видавшего виды «уазика», — Будем вместе кататься. Авось кого–нибудь и поймаем. Наша территория — Ленинский район. За последнюю неделю там четырнадцать раз шапки срывали. По два грабежа в день. Многовато…

 -Если никто из этих гавриков не попадется? — спросил Уфимцев.

 -Мы работаем в обычном режиме патрульной группы. Если что–то на нашем маршруте случится — нас тоже дернут. Так что скучать не придется.

 Машина вырулила из длинного ряда милицейского транспорта, вытянувшегося вдоль здания с колоннами, известного всему городу как «серый дом», и устремилась по проспекту Октября.

 Рация затрещала–заголосила минут через десять.

 -Кража со взломом, — обернулся к Игорю старлей, — Сейчас подскочим к месту происшествия, подождем оперативную группу и покатим своей дорогой.

 Долговязому офицеру понадобилось всего минут пятнадцать, чтобы осмотреть разбитую дверную коробку, снять показания с пострадавших — заплаканной женщины лет тридцати пяти и угрюмого четырнадцатилетнего подростка, ее сына, составить список пропавших вещей, сделать выводы и сообщить подъехавшим операм:

 -Так, украдено две кожаные куртки, видеомагнитофон с кассетами и две золотые цепочки. Друганы вот этого парнишки постарались, — он указал на подростка, — Вчера, когда мамаша на работе была, они винишко здесь дули и расположение в квартире выясняли заодно. А сегодня, как только пацан в училище пошел, квартирку и обнесли. Вот список вчерашней компании, — он протянул листок бумаги двум крепким парням в штатском:

 -Одногруппники этого малого. Можете проверить, сегодня в ПТУ их не было, так что алиби у них не будет. А заправляет этой компанией блатарь по кличке «Костыль», скорее всего, он и взламывал входную дверь.

 -О Костыле тебе тоже пацан сказал? — спросил Уфимцев, когда они садились в машину.

 -Нет, он его не знает. И вчера Костыль за портвешком с ними не сидел. Зачем ему светиться…

 -В таком случае ты — экстрасенс.

 -Элементарно, Ватсон. Я здесь три года участковым отработал. Сейчас в угро перешел, но обстановочку на своей бывшей территории продолжаю отслеживать. На всякий случай. Этого Костыля я уже года полтора назад брал за аналогичное дело. Недавно он освободился по условно–досрочному, «удо», как у нас говорят. Все сходится.

 -Не жалко раскрытое преступление другим отдавать?

 -Ну, оно еще не раскрытое. Этого Костыля нужно поймать, вещички найти, доказуху собрать, чтобы дело в суде не развалилось. В общем, работы у опера много. Это только в кино просто: поймал жулика — и дело раскрыл. Так что работать по нему мне еще придется.

 Круг на машине по стремительно пустеющим и темнеющим улицам, второй, третий… Фары выдергивают из черноты позднего вечера запоздалого прохожего, торопливо вышагивающего домой. У коммерческих ларьков маячат покачивающиеся фигуры, которые, едва увидев патрульную машину, стремятся исчезнуть в ближайшей подворотне.

 -С шапками нам сегодня не повезло, — вздохнул старший лейтенант, — И повезло гражданам. Глупость все это: рейды, массовые операции. Только дурак может не догадаться, что мы затеваем, если увидит целую вереницу машин около УВД. Нормальный же уголовник, заметив повышенную активность ментов, предпочтет отсидеться. Прямо в пивняке–стекляшке напротив УВД устрой себе наблюдательный пост и отслеживай…

 -Показуха? — полувопросительно заметил Уфимцев.

 -Она самая, — кивнул головой милиционер, — Коммунистов за показуху ругаем, а демократы чем лучше? Да я этих шапочников в ходе спокойной оперской работы больше наловлю, чем во время всех этих облав и усилений.

 -Размах на рубль, удар на копейку, — усмехнулся Уфимцев, — Так я свой материал и назову.