Россия из глубин веков и сегодня. Политическое, экономическое и духовное становление - Алексей Соколов

Император Николай I

Декабристы, выходцы из высшего образованного дворянства, зараженные новым духом, стремлением изменить жизнь, сделать её творческой и интересной, по возрасту были молодые люди, в основном, до 30 лет. Корни вольнодумства шли с Екатерининских времен, через отцов и матерей, это отзвук влияния французской философской литературы, это пробуждение патриотических чувств, желание сделать Россию более цивилизованной, быть полезными Родине. Это, в какой-то мере, является следствием, отзвуком масонских лож, получивших при Александре I широкое распространение. Тайные общества были в Москве, Петербурге, других городах. Они были двух направлений: северное тайное общество, вождем которого впоследствии стал Кондратий Рылеев и южное тайное общество, вождем которого стал командир пехотного полка Пестель, сын бывшего сибирского генерал-губернатора.

Историки спорят, что побудило декабристов выйти на сенатскую площадь. Многие сходятся на том, что поводом послужила неясность престолонаследия после смерти от тифозной горячки Александра I в Таганроге, когда он сопровождал больную жену в поездке на лечение.

Дело в том, что у Александра не было детей, поэтому престол должен перейти к брату Константину, последний же вторично женился на польке, и дети от неё не имели право на престол, поэтому к престолу относился равнодушно. Престол достался брату Николаю. Установление престолонаследия затянулось, пауза межцарствования, как говорят историки, была причиной выступления декабристов.

Николай согласился принять престол, и 14 декабря была назначена присяга войск и общества. Среди членов северного общества распространялся слух, что Константин не хочет отказываться от престола, что готовится насильственный захват власти. Поэтому значительная часть Московского Гвардейского полка отказалась присягать Николаю и вышла на Сенатскую площадь. К ним присоединилась часть гренадерского полка, весь гвардейский морской экипаж, всего две тысячи человек. Накануне Рылеев, мало веривший в затею, все-таки решил выступить. Распорядителем был назначен князь Трубецкой, но он на площадь не явился. Распоряжались на площади Рылеев и Пущин. Длительное время войска стояли в бездействии. Великий князь Николай, собрав верные ему войска у Зимнего, тоже находился в бездействии. Приехавший из Варшавы Толь, с разрешения Николая, дал холостой залп, потом – картечью два залпа, появились трупы. На этом движение закончилось. Были арестованы вожди. На юге Муравьев-Апостол выступал с кучкой солдат, но был арестован.

Верховная следственная комиссия расследовала дело 121 участника, а чрезвычайный суд приговорил пятерых участников к смертной казни через повешение, а остальные были сосланы в Сибирь. Повешены были вожди обоих союзов: Пестель, Рылеев, Каховский, Бестужев-Рюмин и С. Муравьев-Апостол. Так закончилось выступление 14 декабря 1825 года.

Выходя на улицу, декабристы не несли за собой определенного плана государственного переустройства. В случае удачи они хотели обратиться к Государственному Совету и Сенату образовать временное правительство.

Движение 14 декабря было последним государственным дворцовым переворотом. Им заканчивается политическая роль дворянства. Оно потеряло свое значение.

Между тем, в преобразовании Россия нуждалась. По данным современников, свыше 40 млн душ обоего пола зависела не от закона, а от произвола владельцев. Назревала потребность иметь либеральную конституцию в обществе, в котором половина населения находилась в рабстве.

Романтизм покойного Александра I был не по вкусу брату Николаю Павловичу. Будучи ревнителем монархической идеи, убежденным сторонником абсолютизма, он не хотел оправдывать самодержавие мистически. Опыт брата показывал, как легко впасть в противоречия с самим собой, если искать для политики высшей божественной санкции. Он не мог отказаться от официального признания, что власть сама по себе «священна». Но ему не хотелось в это углубляться потому, что он был трезвым реалистом. Ему нравилась теория «просвещенного абсолютизма». Не разделял вкуса к мистицизму Александра. Сожалея, что умер Карамзин, он прогнал от себя Магницкого и Рунича и считал, что без их назойливости он спокойно будет управлять страной. Николай не любил философии. Ему нравились инженеры. Надо заниматься не любомудрием, а строить крепости, мосты и дороги. Нужен точный расчет и порядок. Для этого нужно единство власти и закона. Единство власти осуществлялось им, а на законотворение нужен особый человек. Им был Михаил Михайлович Сперанский. Его деятельность при Николае I началась с участия в Верховном уголовном суде по делам декабристов. Он был самым ревнительным участником, сочинял подробнейшую программу судопроизводства, следил за действием суда, подсказывал суду решения. Избранный в комиссию по распределению разрядов, он единолично сочинил классификацию родов и видов политических преступлений. Верховный суд принял целиком этот «примерный проект Сперанского».

Император России Александр II

К 1832 году Сперанский закончил свой колоссальный труд. Под его редакцией вышло 47 томов полного собрания русских законов за время с 1649 года до последнего царствования. В 1833 году вышел подготовленный Сперанским Свод действующих законов в 15 томах.

В целях выявления настроений нелояльного отношения к власти, по предложению графа А. Х. Бенкендорфа, было создано знаменитое Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии во главе с Бенкендорфом, бывшим членом масонской ложи Соединенных друзей, приятелем декабристов, подавшим на них донос Александру I. Николай ценил шефа жандармов. По свидетельству барона Корфа он ни чему не учился, ничего не читал и никакой грамоты не знал, имел самое поверхностное образование, но был верным и преданным слугой. Третье отделение не могло надлежащим образом «охранить нравственность». Ибо взятки и воровство было неотъемлемой чертой администраторов и судей, не только государственных людей, но и простых исполнителей. Отзывы Николая I о сенаторах и губернаторах презрительны и убийственны. Он так же относился и к Государственным учреждениям. За 30 лет царствования не было сделано ни одного значительного государственного дела, если не считать кодификации свода законов, исполнение которых ни чем не было гарантированно. Возникший в его царствовании вопрос о крепостном праве так и остался висеть в воздухе. Обсуждая его в Государственном Совете, Николай I в своей речи сказал: «Нет сомнения, что крепостное право в нынешнем его положении у нас есть зло для всех ощутительное, но прикасаться к нему теперь было делом более гибельным». Он стремился не касаться крепостного права потому, что это могло раздражать помещиков, а ведь они его слуги.

Историки пришли к выводу, что при Николае I практически ничего не было сделано по крестьянскому вопросу, кроме усмирительных мероприятий. Применялись жестокие расправы за отказ платить непосильный оброк помещикам, били кнутом, плетьми, ботогами, розгами, ссылали в Сибирь, заключали в тюрьмы, прогоняли сквозь строй через тысячи человек. Не было губернии, где бы не волновались крестьяне. Иногда бунты напоминали времена Пугачева. Бывали бунты и среди казенных и удельных крестьян. «Они разливались, как пожар.»

В действующей армии было тоже несладко. Из отчета за 1835 год видно, что из 200 тысяч человек умерло 11 тысяч, т. е. каждый двадцатый, а при «Суворове на пятьсот человек здоровых был один больной, теперь на 500 человек больных один здоровый». Методы обучения были гибельны для человека. «Для учения пускали все виды издевательства. Николаевская эпоха была наивысшей точкой петербургского абсолютизма и вместе с тем его концом. В жестокий век николаевского царствования, несмотря на розги, кнут, шпицрутены, на идиотскую цензуру, бездушное идиотское народное рабство в глубине народа появились ростки иной, духовной, и прекрасной жизни. Несмотря на 200 лет петербургской монархии, в России не иссякла творческая народная сила. Яркими представителями этой силы были, прежде всего, Пушкин и Гоголь – два величайших художника, которых знал лично Николай I. Он даже сделал Пушкина камер-юнкером, чтобы его держать поближе.

Среди государственных дел требовали особенного внимания не столько отношения с Финляндией, сколько с Польшей. Польский вопрос был самым мучительным для Николая. Поляки были недовольны конституцией 1815 года, мечтали присоединить к себе Литву.

Николай I, как и его бабка, Екатерина II, в отличии от своего брата Константина – наместника в Польше, считал, что этого делать не следует, так как «…вся Литва производила все свои дела на русском языке», «до XVII века не только в Полоцке, но и по всей Литве греческое исповедание было господствующим…» Польские тайные общества преследовали именно националистические цели. «Пока я существую, – писал он Константину Павловичу, – я ни коим образом не могу допустить, чтобы идеи о присоединении Литвы к Польше могли быть поощряемы.» Лишь в 1829 году совершилась в Варшаве коронация Николая I, где он сам возложил на себя польскую корону при гробовом молчании депутатов воеводств. Это был фарс. Через год в Варшаве был открыт сейм, где Николай I произнес тронную речь, холодно воспринятую. Поляки поняли, что о воссоединении западных областей с Польшей не может быть и речи. Сейм продолжал действовать, хотя националисты и не были им довольны. Николай был настроен против республиканского правления, и когда ему сообщили, что королем Франции провозглашен герцог Орлеанский – Людовик-Филипп, в знак протеста приказал вывести все французские корабли с трехцветным флагом из русской гавани.