Автобиография большевизма: между спасением и падением - Игал Халфин

студент пытал свое политическое счастье в другой парторганизации. Нашедшим же правильный путь, но все еще нуждавшимся в развитии предлагалось подать документы вторично и по прошествии определенного времени. В таких случаях обычно говорилось о том, что кандидат «недостаточно развит». На заявления о вступлении в партию в Ленинградском институте путей сообщения в 1923–1924 годах накладывались следующие резолюции: «Отклонить. Предложить подготовиться по политграмоте и истории РКП(б)» или «Внести на утверждение коллектива и обязать пройти в кружках коллектива историю РКП(б)»[218]. Одного из студентов Томского технологического института задержали в кандидатах, «чтобы он больше проявил себя» (1928)[219].

Только политически сознательные и грамотные кандидаты в партию могли стать ее членами. Несмотря на то что студент Константиновский из Ленинградского комвуза вел себя как настоящий большевик и в 1918 году примкнул к красным во время Гражданской войны на Украине, он вступил в партию только после того, как «окончательно оформился». Время его вступления – партийная неделя в ноябре 1919 года, совпавшая с мобилизацией новобранцев на фронт, – доказывало, что Константиновский был должным образом идеологически мотивирован.

Заявки о переводе в действительные члены партии должны были исходить от самих кандидатов. Когда в 1921 году стало ясно, что Соболев Ф. И. из Смоленского политехнического института задержался в кандидатском статусе, появились подозрения, не выжидал ли он, кто победит в Гражданской войне, прежде чем закрепить свой политический выбор. По мнению его друзей и сторонников, «долгое нахождение тов. Соболева кандидатом РКП» оправдывалось «частым откомандированием из одного учреждения в другое, где он попадал в новую обстановку и неизвестную среду». Один из членов ячейки обеспечил положительный результат рассмотрения этого дела, подчеркнув пролетарское происхождение Соболева, «продолжительную и ответственную службу в особом отделе 53 дивизии» и «активное участие в подавлении Кронштадтского мятежа»[220].

Вникнуть в нюансы партийной процедуры можно, проследив за мытарствами Виничека А. М. из Томского технологического института. 30 января 1926 года бюро ячейки ВКП(б) института рассматривало вопрос о его переводе из кандидата в члены партии. 34-летний студент «из крестьян» Виничек рассказывал о том, что служил три года в Красной армии, был в сражениях, затем учился два года на Омском рабфаке. Кандидатом партии Виничек стал еще в 1920 году, так что все сроки его перевода в постоянные члены партии давно истекли. Кто был в этом виноват? Можно было винить студента, но и бюро не действовало достаточно активно.

Виничек объяснил, что так долго был кандидатом в партию потому, что у него «не было поручителей». На Омском рабфаке «меня очень мало знали», а в Красной армии «в моей части было очень мало коммунистов». На это последовал ответ о том, что хотя «нет веских причин для перевода, но в то же время кандидатский стаж перешел все сроки». «Я думаю, что товарищ сам сознается, что отнесся к себе небрежно», – добавил один из членов ячейки. Виничек ответил: «Нет, не небрежно», после чего тот же партиец спросил: «Ты, значит, не признаешь себя виновным в халатности и мотивируешь это тем, что не мог устроиться официально?» В последующие прения – на редкость оживленные и продолжительные – были вовлечены все члены бюро. Были зачитаны рекомендации: «Две говорят с минусом, а две с плюсом, и одна не то, и не то».

«Ну, как, товарищи?» – спросил секретарь партячейки Кликунов. Далее ход собрания развивался следующим образом:

Кликунов: Ну-с, дорогие товарищи, личность вам его ясна или требуются еще какие-нибудь сведения?

Голос: Нет, не требуются.

Кликунов опять зачитал анкеты: «Со стороны социальной подходящий» – на этот счет все соглашались.

Петухов: Может ли быть, чтобы в армии не было партийцев?

Виничек: У меня имеются документы подтверждающие, что я написал, дело ваше, я особенно не настаиваю.

Кликунов: Физиономия ясна. Давайте предложения.

Соловьев: Воздержаться.

Голоса: Что значит воздержаться?

Бюро было обязано принять четкое решение. Виничек признался, что подал анкету только после вызова на бюро. «Его поторопили», – язвительно заметил Кликунов. Виничека исключили – единогласно[221].

Через три месяца Виничек вновь предстал перед ячейкой (4 мая 1926 года).

Кандидат признал, что общественную работу в Омском рабфаке не вел потому, что «свои учебные занятия совмещал со службой в Красной Армии», где был назначен секретарем военкома. Частую переброску объяснял «стратегическими соображениями». Из армии уволился как рядовой. Раньше не перевелся в члены партии ввиду «частой перемены моей службы и не имением поручателей». Виничек спрашивает: «Почему бюро применило меру наказания „только исключить“?» – «Бюро долго билось над этим вопросом, – последовал ответ Кликунова, – и у него не образовалось ясного представления на сообщение Виничека о том, что он „не мог перевестись, потому что был в полном отчуждении“ и т. д. Трудно представить, что Виничек, пребывая 5 лет в партии, упускает вопрос о своем переводе в члены. Если возьмем кроме полосы отчуждения Омский рабфак, на котором товарищ пробыл 2 года, и тоже там не позаботился перевестись. Дальше товарищи рекомендующие… которые так сильно расписывают, что знают его психологически, идеологически и т. д. Но, по-моему, это все дуто. Дальше работа его в парткоме тоже неважна – он не зарекомендовал себя как… дисциплинированный товарищ».

Акишев, работавший с Виничеком в парткоме, поддержал строгость решения бюро, заметив, что тот «плохо относился к своим обязанностям». «Его никогда нельзя было застать». «Встречаясь с товарищами, он никогда не говорил о своем переводе в члены, совершенно не интересовался общественной работой», – добавил Брукер, знавший кандидата по Омскому рабфаку. «Тов. Виничек страшный индивидуалист», – суммировал Субботин.

Другой же член ячейки посчитал такие нападки мелочными: «Т. Виничек был 5 лет в Красной армии, а сейчас росчерком пера его хотят исключить из партии. <…> Относительно индивидуализма – это неправильно. К тов. Виничеку я несколько раз обращался в трудные дни, и он никогда не отказывал. Не такой он индивидуалист как его рисуют».

Щербаков: Виничек уживчив, хоть с кем. <…> Также нужно принять во внимание, что товарищ был добровольцем в Красной армии.

Голос с места: Добровольцем бывают на фронтах, а не в штабах да канцеляриях.

Один из членов бюро служил в Красной армии и знал: «…там условия вступления в партию очень трудны. Не постоянство в службе не дает возможности хорошо познакомиться со всей обстановкой и партийным товарищам, а если взять во внимание полосу отчуждения, то там в особенности».

Зайкин был членом бюро, пропустившим обсуждение дела, о чем сожалел. «Я знал Виничека в Омском рабфаке как