Валентинка - Дмитрий Суслин

– А ты чего не помогаешь? – с укором спросил меня Лешка.

– Вот еще, – хмыкнул я. – Охота мне была пачкаться. Я лучше на вас посмотрю.

– Ишь какой хитренький! – возмутилась Катя. – Нам еще нужно масло. Ты им и займешься. Возьми сливочное масло, слегка подогрей его и размешай.

– Откуда ты все это знаешь? – удивленно спросил я, доставая из холодильника масленку.

– Я же будущая женщина, – с пафосом произнесла Катя. – У меня будет семья, муж и дети. Должна же я буду их кормить? Вот я на вас и тренируюсь.

– Ну-ну, – сказал я и, усмехнувшись, со значением посмотрел на Лешку. Затем я подогрел масло в микроволновке и размешал его ложкой. Оно стало мягким, словно пластилин, который долго-долго мяли в руках. – Куда это?

– Бросай нам, – велел Лешка.

Я кинул масло в тесто, и они усердно стали его замешивать. Вскоре мы с удивлением увидели, что тесто готово.

– Супер! – сказал Лешка и вытер руки об себя. На рубашке остались белые следы. – Что дальше?

– Дальше надо разогреть духовку, а пока она будет разогреваться, раскатать тесто и нарезать его на круглые коржики.

– А как резать-то? – спросил Лешка. – Ножницами, что ли?

– Ты что? – засмеялась Катя. – Никогда тесто не резал?

– Нет, – признался Лешка. – Не резал. А ты, Димка?

– Я тоже не резал, – признался я.

– Эх, вы! Ладно, ты, Лешка, дай мне скалку и пустой стакан, а ты, Дима, включай духовку. Да не микроволновку, а духовку, которая в большой плите.

– А разве мы не микроволновке коржики печь будем? – спросил Лешка.

– Нет, – ответила Катя и сама включила нашу духовку. – Вашу микроволновку я не знаю. А плита у вас такая же, как у нас. Так что будем делать в ней. На настоящих противнях. Дима, приготовь мне противень и не забудь смазать его растительным маслом, иначе к нему все прилипнет и подгорит.

Печь коржики оказалось очень увлекательным занятием. А резать тесто проще простого. Когда Катя раскатала его, у нее получилась большая лепешка толщиной с палец. Она взяла стакан, перевернула его и стала прорезать им в лепешке круглые дырки. А получившиеся кругляшки она клала на противень. Скоро их на нем скопилось штук двадцать.

– Вот это у нас и будут коржики! – радостно объявила она. – Правда, они симпатичные?

Этого не признать мы не могли и послушно выдохнули:

– Ага!

– Грузите их в духовку.

Мы с Лешкой не без труда отправили первую партию наших коржиков в духовку, после чего втроем уселись перед плитой и стали смотреть в ее окошко.

– Сколько времени они будут печься? – спросил я Катю. – Час или полтора?

– Ты что? Минут пятнадцать не больше!

– Так быстро? – удивился я и стал посматривать на часы, которые висят у нас на кухне. Часы у нас на кухне очень хорошие, веселые и аппетитные, потому что сделаны в виде разрезанного апельсина. Их иногда даже съесть хочется.

Через десять минут по кухне распространился вкусный сладкий запах.

– Ура! – радовались мы с Лешкой. – Коржики наши скоро будут готовы.

– Можно пока приготовить чай, – сказала Катя. – Не в сухомятку же их есть?

Когда она вскипятила чай, коржики уже были готовы. Они стали золотистыми и румяными, и мы с братом вытащили их из духовки. Противень мы поставили на табуретку и, обжигая пальцы, стали перекидывать коржики на тарелку.

– Давайте быстрее! – сказала нам Катя. – У меня уже вторая партия на подходе.

У нее был готов второй противень с коржиками, и мы его тоже отправили в духовку.

– Ну, теперь давайте чай пить! – с видом гостеприимной хозяйки объявила Катя. Пока мы грузили в печь коржики, она уже разлила чай по чашкам.

– Молодец, Катя! – обрадовался я, садясь на табуретку и хватая с тарелки первый коржик. – Ты настоящая хозяюшка! Твой будущий муж и дети могут не волноваться. С голоду они не умрут.

И я опять со значением посмотрел на Лешку. Он облизнулся, затем резко сел на табуретку, и вдруг его глаза стали огромными, а потом он вдруг, как закричит:

– А-а-а-а-а-ай!!! – и как подскочит и руками себя за мягкое место держит и на месте прыгает и крутится.

Мы с Катей сначала ничего не поняли и очень испугались. А потом увидели, что Лешка не на табуретку сел, а на первый противень, который мы забыли убрать, после того, как коржики перегрузили в тарелку. А противень еще не остыл и был очень горячий. Так что мой братец чуть не поджарился на нем, как Иванушка в сказке про Бабу Ягу.

Ну, мы с Катей не выдержали и расхохотались. Конечно, не хорошо смеяться над чужой бедой. Но мы ничего с собой поделать не могли. Уж больно смешно все это выглядело. У Лешки на глазах даже слезы выступили от обиды.

– Чего смеетесь? – чуть не плача, упрекнул она нас. – Попробуйте сами сесть на эту штуку?

– Нет, спасибочки! – отказались мы с Катей, прыская со смеху.

– Я с вами не играю! – совсем как маленький закричал Лешка.

– Дима, кончай смеяться, – серьезно сказала Катя и, обращаясь к Лешке, добавила: – Слушай, у тебя же наверно ожог. Снимай штаны! Его надо смазать!

Глаза у Лешки округлились, и он стал пятиться от Кати к двери кухни.

– Ты что, с ума сошла? – закричал Лешка.

– Ожог дело серьезное! Могут пойти волдыри, – стала уговаривать его Катя. – Ты чего, стесняешься? Покажи, давай!

– Ничего я тебе показывать не буду! – завопил Лешка.

А я снова стал хохотать и от хохота даже под стол сполз с табуретки.

– Тогда Диме покажи! – не унималась Катя. – Пусть он тебе маслом сливочным намажет. Говорят, это хорошо от ожогов помогает.

Я смеялся так, что у меня слезы потекли, а потом я чуть не задохнулся и только стонал и представлял себе, как я Лешке сливочным маслом смазываю его пострадавшую заднюю часть.

– Маслянистый Коржик! – простонал я и засмеялся еще громче.

Лешка тем временем успокоился, и твердо сказала Кате:

– Ничего мне смазывать не надо. Уже все прошло. Не болит больше. И вообще я нарочно закричал, чтобы вас рассмешить.

Катя сразу надулась:

– И ничуточки не смешно.

Я как раз в этот момент встал с пола и тоже начал успокаиваться, но при этих словах я снова захохотал и сел на табуретку. Но сел я не на свою табуретку, а на ту же самую, куда до этого приземлился Лешка, то есть на горячий противень. Мне тут же смеяться расхотелось.

– О-о-о-о-ой! – закричал я и подпрыгнул, схватившись руками за то же место, что и мой брат.

Теперь пришла Лешкина очередь смеяться.

– Ага, Димка! Получил? – торжествовал он. – Это тебя Бог наказал за то, что надо мной смеялся. Давай я тебе маслом ожоги смажу!

Я так разозлился, что пнул ногой этот злосчастный противень, и он с грохотом свалился на пол.

И тут из духовки повалил серый противный дым.

– Караул! – закричала Катя. – Горим! Коржики, спасайте наши коржики!

Мы схватили тряпки и, стараясь не обжечься, вытащили противень из духовки. Затем мы открыли окно и выгнали полотенцами дым. Наконец-то сели пить чай с коржиками. Но перед этим тщательно проверили все табуретки и убрали все противни.

А коржики у нас получилась очень даже вкусные! Только жесткие и слегка подгорелые.

Про велосипед и про Никиту

Если у ребенка нет велосипеда, то ничего хорошего в этом нет. Грустное детство. Нам с Лешкой мама купила велосипед, когда мы были малышами. Это был веселый маленький велосипед с толстыми шинами. Он нам сразу понравился. Новенький, блестящий со звонком. Просто чудо! Стали мы с Лешкой на нем кататься. Ох, и весело было! Но в один прекрасный день пришел к нам дядя Володя, мамин двоюродный брат, увидел, как мы катаемся и говорит:

– Безобразие! Такие большие мальчишки, а все еще катаются на четырех колесах. Нет, братцы-кролики, пора вам учиться на двух колесах ездить.

И убрал боковые колеса. Сел я на наш велосипед, а он словно чужой. Как будто его подменили. Не хочет слушаться. Только я начинаю ехать, а он на бок валится. У Лешки то же самое.

Мы давай дядю Володю ругать и просить его обратно боковые колеса поставить, а он только смеется и приговаривает:

– Ничего, братцы-кролики, учитесь. Это намного легче, чем ложку в руке держать.

Так и не поставил колеса обратно. Делать нечего, пришлось нам осваивать двухколесный велосипед. И когда уже поздно вечером я вдруг взял и поехал и проехал целых десять метров, а может и больше, я понял, что прав был дядя Володя. Два колеса – куда лучше, чем четыре. И скорость больше и свобода, и поворачивать легче. И вообще – здорово.

На следующее утро я вытащил велосипед во двор и стал его дальше осваивать. И надо же! С каждым разом я все дальше и дальше на нем ехал. К вечеру, я уже вовсю гонял по двору на двух колесах.

У Лешки дела шли не так быстро. Не заладилось у него это дело. Сядет на велосипед, а ехать боится. Ноги на землю ставит, и давай машину туда-сюда волочить.

– Чего ты его волочишь? – удивляюсь я. – Получается, не он тебя везет, а ты его.

– Ничего, ничего! – сопит в ответ Лешка. – Вот сейчас только оттолкнусь, как следует, и поеду.