Вселенская пьеса. Дилогия (СИ) - Евгения Федорова

Лора была новым членом экипажа и попала на корабль после трагического и по-своему глупого инцидента на Ротосе-4 — небольшой планете в галактике Тор. Мы стояли там в ожидании очереди на взлет, уже заключив все необходимые сделки с торианами — существами гуманоидной расы, удивительно похожими на худеньких панков с фиолетовыми волосами. В силу определенного набора предрассудков, мы старались обследовать только те районы космоса, которые на картах и в базах данных были обозначены, как заселенные человекоподобными существами. Нам были слишком дороги нервы, чтобы знакомиться с жидкостными червями или вяло ползающими спрутами.

На обследованных нами планетах мы встречали разных существ, даже тех, с которыми предпочли бы не встречаться. Прямоходящих и передвигающихся на четырех и более ногах, с цветами кожи самых разных расцветок. Эволюция не может пройти по одному и тому же пути, вероятность такого события посчитать невозможно, наверное, невозможно даже назвать — так она мала. Потому даже те существа, которые походили на людей, как, например андеанцы или торианцы, все же были совершенно другими. Их медицинские технологии строились абсолютно по другим схемам, многие психотропные вещества и психическое оружие на людей не действовало вообще или убивало млекопитающих Земли мгновенно. Но были и удачные находки. Безделушки, которые могли бы решить энергетические проблемы целого города — загадка для земных физиков. Мы выменивали и чертежи, и партии механизмов, химические элементы, образцы материалов, ткани, камень и лекарства, выменивали в надежде найти что-нибудь, что поможет Земле разгадать секрет подпространственного прыжка. А льна, хлопка, шелка и шерсти на Земле предостаточно. Впрочем, самым большим спросом, без сомнения, пользовались наши опалы с зелено-красными искрами, такого сочетания цветов на сторонних планетах не встречалось.

На Земле первые два полета держались в строгой секретности, по возвращении нас не выпускали с базы, мы проходили трехнедельные карантины, потом по две недели нас допрашивали и изучали. Это было, пожалуй, утомительнее самих путешествий. Нас держали всех вместе, мы жили во многоэтажной подземной лаборатории, где с нами работали так называемые карантинщики — специалисты врачи-вирусологи и психологи, наблюдавшие за изменением наших жизненных показателей. На базе этих исследований была написана не одна диссертация и получено не одно высокое научное звание.

Зато о третьем полете было объявлено уже официально на весь мир. Никогда не забуду этот репортаж, транслировавшийся по всем телеканалами планеты. Для тех, кто уже видел инопланетян своими собственными глазами и наладил первый, еще хрупкий контакт, сказанные тогда пафосные фразы были смешны и нелепы.

«Ворон принес подтверждение существования других цивилизаций. Космос наполнен разумом! Команда из восемнадцати смельчаков уже второй год бороздит просторы Вселенной!»

Мы долго смеялись над этими громкими словами, над тем, как восхваляли наш подвиг журналисты. И все равно они говорили только то, что им разрешили.

«У Земли есть корабль, способный путешествовать в космосе, способный покрывать за минуты световые года».

Но ни слова о том, откуда он взялся. Ни слова о том, скольких человек он убил. Ни слова о том, чего он нам еще может стоить.

На наш взгляд отбытие Ворона в третий раз больше походило на театрализованное представление. Крейсер перебросили на американский космодром, обвесили флагами всех стран, собрали кучу журналистов. Мне, как капитану корабля, велели сказать речь, выдав текст и приказав заучить его наизусть. Выпускали черных голубей и торжественно вручили великолепный самурайский меч с простой черной рукоятью.

Да, мы смеялись тогда надо всем этим, но это было до того, как произошли события на Ротосе-4. С тех пор я никогда не смеялся ни над людьми, ни над инопланетными существами, потому что мы, люди, были теперь всего лишь малышами. То, что разрешено взрослым, зачастую запрещено детям. Проступки, в принципе позволительные другим, чуть не привели нас к гибели…

В тот злополучный день — около года назад, я дал экипажу увольнительную и сам сошел на Ротос-4, потому что ожидание обещало быть долгим. Космопорт оказался переполнен до отказа, залитые термоупорным покрытием посадочные площадки были заставлены кораблями. Здесь, на Ротосе-4 всегда как на оживленной парковке у крупного гипермаркета. Эта планета — огромная межгалактическая ярмарка, каких во Вселенной оказалась очень много, ведь торговля была, есть и будет наивыгоднейшим занятием для любого народа. На Ротосе-4 можно было купить все что угодно и кого угодно. Даже космические корабли, которые торговцы с радостью продавали по вполне приемлемым для нас ценам. Да, их мог купить любой, но не мы. Стоило продавцам увидеть меня или кого-нибудь из моего экипажа, и продажа сворачивалась. Это при том, что за все годы полетов мы заработали достаточно, чтобы заплатить двойную и даже тройную цену. Легко. Всякий раз торговцы отвергали предложения подобного рода, и я не понимал, почему.

Почему нам не дают вырасти?! Почему нас не пускают в Союз? Может быть, они боятся нас? Может быть, им не нужны конкуренты, которыми мы могли стать?

На Земле много гениальных умов. Пусти Ворон к себе на борт наших ученых и, возможно, у нас был бы уже свой собственный полуразумный флот. Или неразумный, но обязательно был бы. Я верю в это. Земные мастера нашли бы способ создать нечто похожее на Ворона из имеющихся у нас материалов. Я уверен, устройство полета сквозь космос — прыжка, как мы его называли — не могло быть слишком сложным. Всего лишь искажение пространство-времени. Как обидно, что мы так и не поняли, как вскрывать космическую материю. Если бы Ворон пустил…

Каждые десять минут из космопорта взлетал очередной корабль, все абсолютно разные, непохожие друг на друга: то вытянутые, то приплюснутые, то походящие на средневековые крепости с множеством антенн и башен. Боевые крейсера и легкие прогулочные яхты, тяжелые грузовые корабли и даже огромный, около полукилометра в длину флагман, который непонятно по каким причинам спустился на планету, хотя по всем правилам космопортов должен был остаться на орбите, отправив свой экипаж на маленьких челноках. Скорее всего, с флагманам случилась какая-то серьезная поломка, которую устранить в условиях невесомости было невозможно.

Поразмыслив, я отправился в большой ресторан, который располагался на территории космического порта; мой экипаж разбрелся кто куда, вооружившись мощными парализаторами — единственным, кроме холодного, видом оружия, которое было разрешено на планетах Союза. Естественно, официально.

Честно говоря, постоянные головные боли, которые я много лет старательно глушил обезболивающими (а потом наркотиками, потому что обезболивающие перестали помогать) лишали меня всякого желания познавать новое. Мое дело было довести корабль до намеченной точки и вернуть его благополучно на планету Земля, а потом отдыхать от нескольких месяцев до полугода. Познанием занимались другие. Те, кому это было нужно и интересно.

Я зашел в ресторан и остановился, оглядываясь по сторонам. Мне уже доводилось посещать подобные заведения, только они были поменьше. Все космические порты, в конечном итоге одинаковые. Есть таможенные терминалы, есть погрузочные, ремонтные доки и магазины запчастей при них, есть секторы отдыха, питания и развлечения.

Ресторан, в котором я оказался, представлял собой огромный зал, заполненный узкими бежевыми столиками; в самом центре зала возвышался водопад белых кристаллов, летящих вертикально вверх, подсвеченный удивительной цветовой гаммой розового и фиолетового. Этот странный водопад наполнял залу шелестом и в нем я слышал далекие отголоски музыки. Потолок залы терялся в вышине и представлял собой вечернее небо Ротоса-4, желтовато-розовое с огромной красной луной. Удивительная планета. Создается такое впечатление, что луна занимает на небе как минимум одну четверть. Еще на Ротосе-4 очень холодные зимы. На этой планете ничего не растет. В период зимы, когда Ротос-4 отделяет от солнца луна, на планете температура уходит за минус сто. Зима на Ротосе-4 длится восемь земных месяцев, и температура скачет при каждом прохождении солнца из отрицательной в положительную область. На эти восемь месяцев Ротос-4 становится мертвой планетой, ее покидают, консервируя космопорт, и перебрасывают ярмарку на Ротос-3, такую же, по сути, мертвую планету. А когда и на нее приходит зима, рынок разворачивается на Ротосе-2 или Ротосе-1. Не очень удобно, но им некуда деваться.

Стен у этого ресторана вообще не было. Во всяком случае, так казалось на первый взгляд. Столики, хаотично разбросанные по площади заведения, были укрыты голубоватыми вуалями ограничивающих полей, которые скрывали тех, кто сидел под их прикрытием. Лишь над некоторыми столиками поля были не включены, чаще у пустых столов или у тех посетителей, которые по личным причинам не хотел или не считал нужным уединяться.