Волд Аскер и блюз дальнего космоса - Владимир Лавров

Мои худшие опасения подтвердились самым печальным образом. На отрицательном участке хвататься было абсолютно не за что. Даже трещины в скале шли только вертикальные. А у меня уже руки устали… Птитр, как ни в чём не бывало, смело полез дальше. Фиу вообще гулял по этим трещинам как по проспекту. Ему хорошо — он в них помещается почти целиком, может распираться всем телом. Я завис на последнем выступе, который ещё прилично было называть "зацепкой", и стал ждать, когда боевые товарищи наконец-то заметят моё бедственное положение. Заодно я дал отдохнуть рукам, держа их на уровне груди. Звать на помощь я не мог — мы соблюдали молчание.

В этот момент вся группа снизу открыла ураганный огонь. Оказывается, наверху было целое лежбище небольших машубаст, и они решили, что сейчас самое время, чтобы нами пообедать. По трещинам они скакали, как по лестницам. Товарищи стреляли точно и быстро, и ни одна тварь к нам подобраться не смогла, но пришлось пережить несколько неприятных минут, когда на нас сыпались осколки камней, а мимо пролетали клочья тел машубаст. А ноги у меня стояли на очень покатой поверхности… К концу этих двух минут я уже еле держался.

Птитр, укрываясь одной рукой от камнепада, наконец-то увидел моё затруднение. Подойдя поближе, он торжественно сунул кулак в вертикальную трещину (а пальцев у него то ли десять, то ли двадцать, и все тонкие — тонкие) и сжал его там. Потом он поставил сапог в трещину и расклинил его. Я попробовал повторить и понял, что так я смогу простоять хоть весь день. Трещина держала сапог прекрасно, да и кулак в трещине создавал прекрасную опору при совсем небольших усилиях. И как я сам не догадался? Цеплялся из последних сил за совсем — совсем маленькие зацепки.

С пола пещеры казалось, что потолок совсем близко. Сколько тут — восемь — девять метров? Третий этаж дома, камнем докинуть можно. А теперь, когда мы висим наверху, люди внизу кажутся маленькими — маленькими. И почему сверху вниз кажется намного выше, чем снизу вверх?

Камнепад прекратился. Мы двинулись дальше, на столь пугавшую меня отрицательную поверхность. Это оказалось совсем нетрудно. После того, как Птитр показал мне свои приёмы, лезть было не труднее, чем по вертикальной скале. Кроме того, за первыми выступами открылась прекраснейшая горизонтальная трещина — разлом, которую не было видно снизу. Мы очень быстро продвинулись на те несколько метров, которые отделяли нас от входа в зону поражения королевы.

В эйфории от такого лёгкого передвижения я поторопился и свалил маленький камешек. Провожая его взглядом, я увидел почти прямо под собой матку машубаст. В обеих передних лапах у неё было зажато по прекрасному крупному камню. Судя по всему, она готовила сюрприз тем, кто стоял на полу пещеру. Камешек долетел до скалы, которая закрывала матку от наших товарищей, и отлетел в противоположном направлении. Машубаста его не заметила. Я немного перевёл дух. И тут коммуникатор ожил и голосом Иллиана произнёс: "Пап, островитяне нас бросили, в джунглях!".

Клянусь, машубаста дёрнулась от удивления. А потом начала поворачиваться, чтобы сыграть с нами в кегельбан. В этом кегельбане мы станем прекрасными, доступными кеглями. Это будет призовая игра для неё — промахнуться на таком расстоянии было невозможно.

Я понял, что не успею ни снять излучатель с плеча, ни попросить о помощи нижнюю группу. Оставалось только одно — стрелять в бестию из перевёрнутого положения, надеясь попасть, не целясь, нажимая на курок за спиной (я надел излучатель наискосок через себя дулом кверху, чтобы не мешал лазить). Заклинив оба сапога в трещине, я откинулся назад, нащупывая в ходе падения излучатель. Надежд на то, что заклиненные сапоги удержат меня после того, как я со всего размаху хлопнусь спиной о скалу (я сгибал ноги в коленях), не было никаких. Но хоть Птитра с Фиу спасу…

Глава 15. Брошены в джунглях

Иллиан не мог представить, что папа отослал его от себя с чужими людьми. Умом он, конечно, понимал, что на пароходе им всем будет безопаснее, но чувства наотрез отказывались представить жизнь в одиночестве. Что он будет делать, если папка и вся его команда погибнут? Они были единственным, что у него было. Даже его народ кружился в сжатом виде где-то на окраинах жизненной зоны космоса. Он был один — одинёшенек во всём космосе! Эти мысли не давали Иллиану успокоиться, и всю дорогу до выхода из храма он непрерывно плакал, не в силах сосредоточиться на войне с машубастами.

К счастью, островитяне были достаточно внимательны. Когда одинокий ногатик рискнул напасть из высокой трещины, они уничтожили его до того, как он приблизился. Этот случай заставил Иллиана немного собраться, тем более, что плакса Один, как это ни странно, совсем не плакал, хотя находился почти в таком же положении, как и он: в логове машубаст осталась его мама. Именно благодаря Одину они не отстали от островитян: когда те увлекались и начинали удаляться, именно Один окликал их и возвращал обратно. Даже дама островитян — несмотря на свои коротенькие ножки — перебирала ими так быстро, что взрослые значительно опережали детей. Так они дошли до выхода из храма. Другие машубасты им не встретились.

Перед выходом из храма островитяне устроили привал. После очень быстрого передвижения по коридорам он был необходим всем, тем более, что никто не знал, что их поджидает на пути к кораблю. В джунглях таилось несколько десятков тварей, и один Создатель знал, где они сейчас бродят.

Иллиан вызвал дядю Суэви. Дядя Суэви кружил где-то над побережьем и обещал быть через несколько минут. Он тоже потерял след основной группы тварей и никого не видел, кроме дозорной пары машубаст на пляже морских зверей.

Островитяне поднялись и двинулись к джунглям. Поляну перед храмом пересекли спокойно, засады над входом не было. Первые сто метров джунглей преодолели без единого препятствия. Все уже воспрянули духом, появилась надежда, что они дойдут до корабля спокойно, как в чаще справа что-то хрустнуло. Хруст был резким, не оставляющим никаких надежд на случайное происхождение. Тренированные последними днями островитяне сразу выставили во все стороны излучатели и огнемёты, настороженно поводя им по сторонам. Из чащи никто не появился. Хруст повторился, на этот раз слева.

Замедлившая было ход группа ускорила шаг. Иллиан и Один начали отставать. Один окликнул островитян, но не громко, как в пещере, а потихоньку, чтобы не созвать всех машубаст острова. Шедший в арьергарде матрос даже не повернул головы, только прибавил ходу. Расстояние между взрослыми и детьми всё увеличивалось и увеличивалось, Один и Иллиан уже непрерывно бежали, забросив излучатели на спину и наплевав на всякую осторожность — только бы не отстать! Но группа взрослых всё удалялась, сначала она ещё была немного видна, мелькая между деревьями, но когда дети вылетели на очередную полянку, на которой тропинки расходились в разные стороны, то поняли, что безвозвратно потеряли основную группу.

В чаще опять раздался хруст. Иллиан и Один встали спиной к спине и выставили излучатели.

— Что будем делать? — спросил Один.

— Может, к папе вернемся? — предложил Иллиан.

Перспектива возвращаться несколько километров по джунглям в кишащую машубастами пещеру им не понравилась.

— Может, на дерево влезем? — подумал Один.

— Ты же по деревьям не умеешь лазить, лопух! У тебя передние лапы в разные стороны торчат, ты дерево не обхватишь!

— Сам ты лопух, как будто ты такое дерево можешь обхватить!

Они дружно посмотрели на соседние деревья. Огромные стволы как минимум метрового диаметра пропадали где-то в вышине, у основания не было ни единой веточки, за которую можно было бы зацепиться. Если не считать не внушающие доверия лианы, конечно.

— Можно ступеньки вырезать излучателем.

Они повторно посмотрели на деревья. Вырезать ступеньки пришлось бы метров пятнадцать, если не все тридцать. В чаще опять что-то хрустнуло.

— Может, просто маме позвоним?

Иллиан достал коммуникатор:

— Пап, островитяне нас бросили, в джунглях!

Папка не ответил, из коммуникатора доносились только звуки атмосферных помех и какое-то странное сипение. Один позвонил маме, но у той коммуникатор вообще не отвечал.

— Видимо, они заняты. Ну, давай резать ступеньки. Я режу, ты охраняешь.

За несколько минут они убедились в том, что даже по ступенькам Один не мог взобраться на дерево. Его космические ботинки с металлическими магнитами (для ходьбы в невесомости), кое-как надетые на лапы с крючками, соскакивали с маслянистой поверхности дерева. Кром того, он просто не мог, как Иллиан, обхватить дерево руками под нужным углом: конечности у Одина торчали в разные стороны под прямым углом от туловища. Да и у Иллиана дела шли не лучше: дерево в местах порезов выделяло какую-то маслянистую жидкость, с которой соскальзывали и перчатки, и ботинки, кроме того, эта жидкость жгла руки. За пять минут они взобрались едва на четыре метра, и то только благодаря тому, что за деревьями иногда слышался хруст. Стало ясно, что если они будут продолжать подъём, то это будет смертным приговором самим себе: кто-нибудь из них обязательно соскользнёт и упадёт.