Волшебник земноморья - Урсула Ле Гуин

При входе в гавань, мелкий серповидный залив, он ослабил ветер и остановил лодку, и теперь она покачивалась на волнах. Затем он бросил вызов дракону:

— Ты, узурпатор Пендора, выйди и защищай свои сокровища!

Рокот волн, разбивающихся о засыпанные пеплом берега, заглушил его голос. Но у драконов чуткий слух. Один из них, как гигантская черная летучая мышь с тонкими крыльями и костлявой спиной, тут же вылетел из каких-то развалин, покрутился на северном ветру и направился к Геду. При виде этого мифического существа сердце Геда затрепетало от волнения. Он весело рассмеялся и закричал:

— Эй ты, ветряной червь! Скажи, пусть явится старик!

Это был один из молодых драконов, которых наплодила здесь драконесса из Западных Пределов. Оставив в залитом солнцем разоренном доме одной из башен кладку огромных кожистых яиц, какие, по рассказам, кладут драконессы, она улетела, поручив Старому Пендорскому Дракону следить за малышами, когда они вылупятся из яйца, как ядовитые ящерицы из скорлупы.

Молодой дракон ничего не ответил. Для дракона он был сравнительно небольших размеров, примерно с сорокавесельную галеру, тонкий, как червяк, несмотря на широкий разворот черных перепончатых крыльев. Он еще был далеко не взрослый, этот дракон, — голос у него ломался, и пока он не успел поднабраться драконьего коварства. Обнажив длинные зубастые челюсти, он стрелой налетел на маленькую лодку.

Гед с помощью сильной магии без труда остановил его на лету — в мгновение ока лапы и крылья дракона одеревенели, и он камнем шлепнулся в море, сомкнувшее над ним серые волны.

Вслед за первым еще два дракона вспорхнули с подножия самой высокой башни. Подобно своему незадачливому предшественнику, они спикировали прямо на Геда, но, как и в первый раз, он заклинанием остановил их в середине полета — они попадали в море и утонули, и для этого ему даже не понадобился посох.

Ждать пришлось недолго — скоро с острова поднялись сразу три дракона. Самый крупный из них изрыгал из пасти колечки пламени. Те, что поменьше, атаковали Геда спереди, а большой, в надежде спалить его своим огненным дыханием вместе с лодкой, сделав ловкий вираж, зашел сзади. Никакое колдовство не могло остановить эту троицу одновременно, тем более что два дракона прилетели с северной стороны, а третий с южной. Гед попробовал прибегнуть к Магии Превращения и в перерыве между двумя залпами огня поднялся из лодки в обличье дракона.

Широко расправив крылья и выпустив когти, он ринулся на двух драконят и испепелил их огнем, а затем повернулся к третьему, тоже огнедышащему, который был много крупнее его. На ветру, над серыми волнами, они петляли, изрыгая дым и пламя и пытаясь схватить друг друга.

Гед неожиданно резко взмыл вверх, и его противник ринулся за ним. Тогда Гед поднял крылья, остановился и стремительно, как ястреб, упал вниз. Нацелив когти, он бил и рвал шею и бока дракона. Черные крылья трепетали, и черная драконья кровь большими каплями стекала в море. Дракон наконец вырвался и, дергаясь, как в конвульсиях, полетел низко над водой к острову; там он заполз в развалины и спрятался в какой-то пещере или колодце.

Гед тут же снова принял свое обличье и вернулся в лодку, так как нет ничего опаснее, чем находиться в облике дракона дольше, чем того требуют обстоятельства. Руки у него были черные от горячей крови чудовища, на голове горели ожоги, но это теперь не имело значения. Он подождал, пока успокоится дыхание, а затем крикнул:

— Молва говорит, вас девять. Шестерых я видел, пятеро убиты. Эй вы, жалкие черви, выходите!

Долго на острове не было слышно ни звука, и никто не появился. Затем Гед заметил, как стали меняться очертания самой высокой башни и из нее высунулся рукав. Он боялся драконьей магии, так как известно, что старые драконы очень коварны и искусны в колдовстве, похожем и непохожем на колдовство людей. Но, приглядевшись, он понял, что это вовсе не драконий трюк, а просто обман зрения. То, что он принял за верхнюю часть башни, было плечом Пендорского Дракона, который, пытаясь подняться, медленно расправлял свои застывшие члены. Когда он наконец встал на ноги, его чешуйчатая голова с тремя языками, увенчанная острым шипом, вознеслась над самой высокой из башен, а когтистые передние лапы покоились на булыжной мостовой лежащего перед ним города. Весь он был покрыт темно-серой чешуей, поблескивающей тускло, как камень в изломе. Он был тощий, как пес, и огромный, как гора. Гед смотрел на него с ужасом и изумлением: никакие песни, никакие сказки не могли подготовить человека к такому зрелищу. Еще минута, и он бы взглянул дракону в глаза и на этом бы попался, так как ни под каким видом нельзя смотреть в драконьи очи. Он отвел взор от масляно-зеленых глаз, настороженно следивших за ним, и вытянул перед собой посох, который казался не более чем щепкой или веточкой.

— У меня было восемь сыновей, юный волшебник, — сказал дракон по-драконьи. — Пять из них погибли, один при смерти. Может быть, хватит? Ты не получишь моих сокровищ, если даже убьешь всех.

— Мне не нужны твои сокровища.

Желтый дым с шипением вырвался из ноздрей дракона — это означало, что он смеется.

— Не хочешь ли сойти на берег взглянуть на них, юный волшебник? Не пожалеешь.

— Нет, не хочу.

Стихия драконов — ветер и огонь, и поэтому они неохотно сражаются над морем. До сих пор Гед находился в выгодном положении, и он воспользовался своим преимуществом, но узкая полоска морской воды между ним и огромными серыми когтями сводила это преимущество на нет.

Он с трудом удерживался от соблазна заглянуть в зеленые настороженные глаза.

— Ты очень молодой волшебник, — сказал дракон. — Никогда не слыхал, чтобы люди так рано обретали магическую силу.

Он, как и Гед, говорил на Древнем Языке, так как Тай-норечье по-прежнему было языком драконов; человека Старый Язык вынуждал говорить правду, но у драконов все обстояло иначе: это был их единственный язык, и они могли на нем спокойно врать, переиначивая смысл сказанного в конце разговора, заводя таким образом неосмотрительного слушателя в лабиринт, где зеркально отражались все правдивые слова, которые в итоге никуда не вели. Гед не раз слышал предостережения, и поэтому уши его не доверяли речам дракона и он готов был оспорить их, но слова между тем были ясные и простые.

— Ты пришел просить у меня помощи, юный волшебник?

— Нет, дракон.

— А я мог бы между тем помочь тебе. Тебе скоро нужна будет помощь, чтобы защититься от того, кто охотится за тобой в темноте.

Гед онемел от удивления.

— Кто же за тобой охотится? Назови мне его имя…