Рассказы • Девяностые годы - Генри Лоусон

Стилмен осмотрел небеса в той стороне, как бы мягко журя и отцовски прощая их, любезно согласился с рабочим, на миг словно погрузился в мечты, но одернул себя и осмотрительно осведомился о боссе. Никакого босса нет, работа на паях. Малый вон там у подводы в конце выемки вроде представитель, председатель; его называют боссом, но это так просто, кличка такая. Стилмен принес благодарность и двинулся к выемке в почтительном сопровождении Смита.

Стилмена украшала куртка табачного цвета, широкополая мягкая шляпа, интеллигентного вида очки и ученое выражение лица; он выступал подобно духовной особе, величаво и достойно несущей к тому же груз ума и познаний. В руке он держал черную сумку, вещь при его профессии необходимую во всех отношениях. Смит, в пристойной и скромной твидовой паре, выглядел мелкой сошкой, субъектом, принимающим как должное планы, развлечения и капризы хозяина.

Босс был приличный, спокойный молодой человек, с приятной, немного постной физиономией.

— Добрый день, сэр, — сказал Стилмен.

— Добрый день, сэр, — сказал босс.

— Славная погодка.

— Да, ничего, только вряд ли продержится.

— Да, вряд ли, судя по тому, как выглядит небо вон там, — рискнул Стилмен.

— Ну, я больше сужу по тому, как выглядит наш предсказатель погоды. — Босс с ясной улыбкой показал на мрачного рабочего.

— Наверное, плохая погода работе помешает?

— Еще бы. Нам она сейчас совсем ни к чему.

Вопрос о погоде был благополучно разрешен; далее Стилмен осведомился:

— Железная дорога, я смотрю, подвигается?

— Да, самое трудное позади.

— Позади? — эхом отозвался Стилмен, вежливо удивившись. — А я-то думал самое трудное еще начинается, — и он кивнул на горный кряж неподалеку.

— А, нет, наш участок только вон до того столба, видите? Трудней всего нам пришлось, когда работали на болоте, почти все время по пояс в воде, и зимой тоже — и по восемнадцать центов за ярд.

— Несладко.

— Уж чего хорошего. Вы с конечной станции пришли?

— Да, багаж отправил с кондуктором.

— Видимо, вы по торговой части? — спросил босс и посмотрел на Смита, который выглядывал из-за спины Стилмена, как бы живо интересуясь работой.

— Что вы, — улыбнулся Стилмен. — Я… я, в общем, геолог; это мой слуга, — он показал на Смита, — можете поставить сумку, Джеймс, покурите… Моя фамилия Стонлей — может, слышали.

Босс сказал:

— А! — и тут же прибавил: — Действительно, — но довольно неуверенным тоном.

Немного помолчали. Босс смущался, не зная, что сказать. Стилмен тем временем осмотрел своего напарника и остался доволен.

— Знакомитесь с местностью? — спросил босс.

— Да, — сказал Стилмен; затем, чуть поразмыслив: — Я путешествую ради собственного удовольствия и здоровья, а также в интересах науки, что в конечном счете сводится к одному. Я член Королевского геологического общества, собственно, вице-президент главного австралийского отделения, — затем, как бы боясь показаться самовлюбленным, он несколько изменил тему: — Да. Весьма интересный район. Весьма. С удовольствием бы тут на денек-другой задержался. Ваша работа — для меня просто клад. Не припомню, когда еще мне случалось видеть такую любопытную геологическую формацию. Обратите внимание на это обнажение. О! Тут можно проследить всю историю геологических эпох, так сказать, от нынешнего утра, от самой поверхности вглубь, сквозь различные слои и пласты, сквозь исчезнувшие периоды, до седой древности, до самых первобытных, исходных геологических формаций! — И Стилмен принялся обозревать разрез, как бы читая книгу с главами слоев и пластов и примечаниями вкраплений. Босс, по-видимому, заинтересовался, и Стилмен, завоевав доверие, далее стал опознавать и классифицировать различные «слои и пласты», устанавливал их возраст, объяснял боссу, каковы были политические отношения и условия жизни человечества в каждую эпоху соответственно.

— Сейчас, — продолжал Стилмен, медленно отворотясь от разреза, сняв очки и рассеянно блуждая задумчивым взором по окрестности, — сейчас на обычный просвещенный ум этот район производит впечатление современного — то есть в геологическом смысле современного с отдельными участками более старых геологических и растительных формаций; например, эти мертвые деревья на явно наносном склоне, это обнажение известняка или вон тот лес, — и он показал на мертвые заросли, с виду живые из-за ползучих растений. — Но район старый — древний; возможно, мы наблюдаем здесь древнейшую геологическую формацию в мире, древнейшую растительную формацию в Австралазии. Я употребляю слова «древний» и «современный» как геологические термины, понимаете?

Босс сказал: «Понимаю», — и еще, что геология, наверное, очень интересная наука.

Стилмен вновь устремил задумчивый взор на разрез, затем, повернувшись к Смиту, он сказал:

— Полезайте туда, Смит, и принесите мне образец вон той сланцевой породы прямо под пластом того же возраста.

Смиту прошлось взобраться по крутому, скользкому склону, но ничего другого ему не оставалось.

— Этот сланец, — сказал Стилмен, кроша прогнивший обломок, — относится, по-видимому, к более древнему геологическому периоду, чем можно было бы заключить, судя по его расположению, — возможно, он внедрен в древнейший горизонт песчаника. Расположение его в данном пласте является, безусловно, следствием вулканического смещения. Такого рода пертурбации, точнее, их последствия всегда смущали и поныне смущают геологов, ведут к бесконечным ошибкам и спорам. Понимаете, район надо изучать не в теперешнем его виде, а таким, каким он был бы, если бы геологическое развитие происходило без помех; наша задача, следовательно, восстановить и упорядочить разрозненные части царства минералов, если вы меня поняли.

Босс сказал, что понял.

Стилмену удалось строго мигнуть Смиту, который зазевался и распустил губы в бессмысленной ухмылке.

— И непосвященным известно, что горная порода растет, обрастает, но та порода, образец которой сейчас у меня в руке, находится в процессе распада — попросту говоря, гниет, — настолько глубокого распада, что ее трудно отнести к какому бы то ни было геологическому периоду, точно так же, как неизвестно, к чему отнести совершенно разложившийся труп.

Босс заморгал и наморщил лоб, но взял себя в руки и сказал:

— Совершенно верно.

— Будь эта порода здоровой — так сказать, живой, — вам пришлось бы свернуть работу; но она мертва, и, видимо, уже давно, Работать вам не трудней, чем с глиной или песком или даже гравием — каковые формации, собственно, представляют собой торную породу в зародыше, так сказать, до рожденья.

Морщины на лбу у босса разгладились.

— Район просто гниет — просто гниет.

Он снял очки, протер их, утер лицо; затем внимание его привлекли камни под ногами. Он поднял один и осмотрел.

— Не удивлюсь, — рассеянно пробормотал он, — не удивлюсь, если в здешних бухтах и оврагах окажется наносное золото или олово, возможно, даже серебро, вполне возможно, сурьма.

Босс, по-видимому, заинтересовался.

— Не скажете, где бы мне поблизости остановиться на несколько дней со своим слугой? — спросил тут Стилмен. — Я б с удовольствием здесь передохнул.

— Не знаю, — ответил босс. — Прямо не знаю. Ближе всего Пахиатуа, но это отсюда миль семь.

— Знаю, — задумчиво проговорил Стилмен. — Но я твердо рассчитывал найти здесь жилье, иначе уехал бы дальше в фургоне.

— Если хотите, — сказал босс, — если вас не смущают плохие условия, можете переночевать у нас, милости просим.

— Если только я не причиню вам хлопот, никак не нарушу ваш бюджет…

— Какие хлопоты? — перебил босс. — Ребята обрадуются. А спать можно в пустой хибаре. Оставайтесь. И погода к ночи портится.

После чая Стилмен услаждал босса и других любознательных тружеников краткими, непринужденными лекциями по геологии и еще на кой-какие темы.

Тем временем Смит в отдаленной части лагеря свистал на свистульке, пел, не хуже прочих рассказывал байки и обеспечил себе популярность, по крайней мере, на несколько ночей вперед. После нескольких доз питья, которое разливали из большой бутылки по кружкам, язык у него развязался и он объявил, что вся эта геология — чушь собачья и что будь у него хоть половина хозяйских денег, он бы в жизни не стал ковыряться в грязи, как паршивый муравьед; хозяина он при том почтительно именовал «Древней породой». А вообще-то, сказал он, работенка у него — грех жаловаться, особенно если погода хорошая; пара монет в неделю, на всем готовом, и денежки верные; а всего делов-то — присмотреть за багажом, устроиться на ночлег; когда надо, выкопать какой-нибудь там комок или камень, да еще (правда, это самое нудное) прикидываться, будто интересуешься старой глиной и камнями.