Немецкая мотопехота. Боевые действия на Восточном и Западном фронтах. 1941-1945 - Франц Куровски

И тут внезапно разверзся настоящий ад. Несколько залпов русских орудий остановили несущиеся БТРы. Несколько устремившихся навстречу немецких танков застряли в болоте.

– Спешиться!

Растянувшись широкой линией, рота наступала к реке. В речной низине и на противоположном возвышенном берегу Файг различил позиции неприятеля. Обнаружились также и позиции русских корректировщиков артиллерийского огня.

– По корректировщикам – огонь!

Разом ударили пулеметы, загрохотали танковые орудия. В трясине застряли еще несколько БТРов. Доты и полевые укрытия русских были обстреляны и выведены из строя. Первые танки пересекли низину, форсировали реку вброд и достигли противоположного берега.

Батальон Эккингера направился к следующей промежуточной цели и скрылся в густом лесу. Через рацию артиллерийской батареи обер-лейтенант получил приказ действовать в ходе дальнейшего наступления автономно и занять вокзал в населенном пункте.

Рота вслед за танками прошла Юру и широким фронтом продолжила свой путь. Внезапно навстречу ей поплыли клубы дыма. Таурогген был объят пламенем пожаров. Рация ожила.

– Говорит Эккингер, здесь Эккингер – Файг, ответьте!

Файг ответил на вызов и услышал вопрос:

– Где находится авангард? Авангард, стой!

Вскоре командир батальона с шумом подкатил к ним на своем БТРе и тут же набросился на командира роты:

– Файг, что вы здесь делаете? Что вам там надо?

Последний с улыбкой отвечал:

– А батальон идет за вами?

Командир батальона яростно прорычал:

– Он куда-то пропал!

– Надеюсь, он не повернул обратно к границе, – пробормотал Файг.

Они вместе продолжили путь к вокзалу и добрались до него, не вступив в контакт с неприятелем. Оказалось, что вокзал представляет собой станцию выгрузки для полевого лагеря русских. Уходя, русские подожгли его, отсюда и неслись клубы дыма.

В ходе дальнейшего сражения за Таурогген Файг получил приказ: пробиться на большую городскую улицу, переходящую в шоссе, уходящую на северо-восток. Здесь они снова попали под артиллерийский обстрел. Эту батарею удалось подавить только с помощью танков первого взвода под командованием майора Грампе. Первый день войны с Россией подошел к концу. Даже пропавший было батальон снова объявился.

В последующие недели 1-я танковая дивизия следовала предписанным ей маршрутом. Под Ленинградом она была выведена из группы армий «Север» и передана в распоряжение группы армий «Центр», в составе которой должна была занять позиции для наступления на Москву.

Наступление началось в 6.15 часов утра 2 октября 1941 года. Спустя десять дней, в воскресенье 12 октября, дивизия подошла к Волге в районе Старицы. В авангарде ударной группы фон Хейдебрандта шла 3-я рота 113-го мотопехотного полка под командованием Файга и 3-я танковая рота 1-го танкового полка под командованием капитана графа фон дер Шуленбурга[29], двигаясь в направлении Погорелое – Городище. Об этом отчаянном рейде Файг впоследствии оставил следующие воспоминания:

«С вершины небольшого холма мы наблюдали, как внизу у Волги танковые экипажи русских приводят в порядок свои боевые машины. Вскоре мы дали им понять, чтобы они пошевеливались побыстрее. Наш снаряд никого не задел, но экипажи тут же сбежали.

Мы решили отдохнуть и как могли расположились вздремнуть в наших БТРах, но вскоре были самым невежливым образом разбужены. Эккингер подозвал меня и сказал:

– Снимайтесь и двигайте вперед!

– Но в каком направлении и с каким заданием?

– Понятия не имею, но двигайтесь отсюда!

Взмахом руки он задал мне направление движения. Через краткое время мы уже были в пути. Пройдя несколько километров по шоссе, мы миновали Старицу и заметили справа за ней небольшой аэродром. Две-три воздушные машины русских успели с него взлететь. Все остальные мы захватили в качестве трофеев. Около 16 часов другой полк нашей дивизии взял Старицу. Мы не стали им мешать и двинулись дальше. Нам предстояло захватить крупный железнодорожный узел северо-восточнее Москвы. Особенно ценным в нем был железнодорожный мост через Волгу у Калинина. Это нам вполне удалось. От столицы русских нас отделяло теперь около восьмидесяти километров.

Снова взревели моторы, дивизия пришла в движение. Моя рота – к этому времени в ней осталось только четыре танка Т-III под командованием лейтенанта Отто да небезызвестного Штриппеля[30] – шла во главе.

Поскольку в это время темнело уже около 17 часов, мы думали, что в этот день нам не придется двигаться дальше. Но реальность оказалась совершенно иной. Темп нашего движения только ускорился. Русские, находившиеся в леске, нас больше не беспокоили, поскольку за нами следовала армада Эккингера. В сумерках мы могли еще видеть. Но что это там впереди?

Русские! Колонна автомобилей с крупными красными крестами на бортах. Мы поспешили остановиться и пропустить ее мимо себя. Немного погодя перед нами снова появилась колонна, на этот раз с тяжелыми орудиями на прицепе. Вперед и за ними!

Словно мы были санитарными автомобилями, мы проехали мимо артиллерийской колонны и остановили передовую машину. Здесь нас догнал приказ по радио:

– Как можно скорее захватить мост!

Между тем сильно стемнело. Мы все еще двигались. Ранее катившиеся по полю слева и справа от нас танки выбрались на шоссе. Мы следовали вперед со смешанными чувствами. Все чаще и чаще мы делали короткие остановки, чтобы осмотреться и хоть как-то определиться в ночной темноте.

Впереди снова какой-то шум! Лошадиный топот – все ближе и ближе к нам!

Мы обогнали колонну русской пехоты, с повозками, в которые были запряжены лошади, и автомобилями с боеприпасами, с полевыми кухнями, в которых на ходу готовилась еда. Грузовикам и повозкам не было конца. Русские шли и шли мимо нас. Начался хаос, беспорядок был неописуем. Туда, где встала, перегородив всю дорогу, одна автомашина, подъехал танк и столкнул ее на обочину. На мой БТР забрались четверо русских. Остальной путь им пришлось проделать с нами уже в качестве военнопленных.

Дальше мы следовали в самой гуще советских войск. Перед моей головной машиной двигалась какая-то русская часть, непосредственно за мной – русский грузовик. Сердце трепыхалось у меня в груди, и я отдал по радио приказ:

– Выключить свет! Не стрелять, не разговаривать!

Далеко позади следовавшие за нами подразделения вели перестрелку с русскими, но вокруг нас все было относительно тихо, при остановках красноармейцы проходили мимо наших БТРов, в темноте не обращая на нас никакого внимания. Когда Эккингер запросил нас по рации: «Кто следует впереди?», мы ответили ему: