Департамент «Х». Кибер-террор - Сергей Самаров

Бахтияр Ахматович всегда выглядел человеком сдержанным, чуть-чуть замкнутым в себе. Со стороны казалось, что ему вообще не надо сосредотачиваться, ловить свой момент. К Косте Радимову, например, он пришел, когда тот поднял ствол кверху. Валеев же просто вышел на рубеж открытия огня, встал к нему лицом и поднял на вытянутых руках оба пистолета. Щелкнули предохранители[12]. Выстрелы зазвучали сразу, без задержки, один за другим, но стрелял майор не сразу из двух стволов, а поочередно и очень быстро. Настолько быстро, что складывалось впечатление, будто огонь ведут из автомата.

– Отменно, товарищ майор, отменно, – сказал начальник тира, долго всматривавшийся в свою трубу. – Все пули, словно вы их аккуратненько пинцетом клали, точно в «десятку». Одна только в линию между «десяткой» и «девяткой», но это тоже считается за «десятку». Я только однажды видел такую стрельбу, но тот человек был наполовину роботом.

– В смысле? Что такое «наполовину робот»? – спросила Тамара Васильевна, стараясь разговором отвлечься от подступившего волнения. Майор Ставрова знала, что стреляет плохо, и начала волноваться еще до начала тренировки.

– Человека собрали после ранения по кусочкам. Пичкали какими-то препаратами, ставили над ним опыты и сделали «робота». Он даже говорил и двигался, как робот. Но стрелял точно так же, как товарищ майор, если не лучше. Но это не здесь было. Это было на моей прошлой службе.

Про «прошлую службу» никто спрашивать не стал. В любой силовой структуре знают, что такое режим секретности. Если бы начальник тира хотел сказать, где он служил, он сказал бы, что в ФСБ или в спецназе ГРУ, или ВДВ. Но он ограничился понятием «прошлая служба» и посчитал этого достаточным. Значит, и спрашивать не следует.

– Отстреливаемся все по очереди, – поторопил подполковник Кирпичников. – Нас еще следующее упражнение ждет, если Андрей Максимович подготовился.

– Андрей Максимович подготовился, – пообещал начальник тира. – Он вместе с Гималаем Кузьмичом старался.

– Моя очередь, – шагнул вперед Владимир Алексеевич и взял в руку пистолет.

По первой мишени отстрелялись все с разным успехом. Майор Ставрова не зря волновалась: – ни одна ее пуля в десятку не легла. Одну пулю в яблочко все же сумел послать майор Старогоров. Всем на удивление, ничуть не уступил командиру и другим спецназовцам, за исключением майора Валеева, бывший прапорщик ВДВ. Гималай Кузьмич стрелял профессионально.

– Так… Ставровой и Старогорову следует уделять больше внимания стрельбе. Это даже более важно, чем рукопашный бой; в сложной ситуации отсутствие навыков точной стрельбы может подвести не только вас, но и всю группу, – сделал вывод подполковник Кирпичников. – К сожалению, времени на подготовку нам отпущено мало. Займитесь с ними, Бахтияр Ахматович. Пока же майор Валеев продемонстрирует нам метод слепой стрельбы. Готов?

– Не готовился специально, но попробую, – пожал плечами майор.

Андрей Максимович с улыбкой кивнул.

– Особой подготовки и не нужно было. Эти методы отрабатывались на моей прежней службе, и потому я заранее установил систему блоков. Предполагал, что и здесь найдутся желающие так стрелять.

Кнопками он убрал из тоннеля бруствер и мишени. Свет на двадцатипятиметровой дистанции погас, но вместо него загорелся в десяти метрах.

– Вообще-то это дистанция для стрельбы из пневматики, но для слепого метода она самая подходящая, – заметил Андрей Максимович.

– На прежней службе, – заметил майор Валеев, – я выполнял такое упражнение с дистанции на пять метров больше. Но в боевой обстановке расстояние самому выбирать не приходится, поэтому я согласен на ваш вариант. Начнем?

– Начнем, – согласился начальник тира.

Бахтияр Ахматович повернулся к мишени спиной. Андрей Максимович полностью выключил свет в тоннеле и теперь слабый свет шел только с площадки перед лифтом, но он никак не мог осветить ничего там, куда следовало стрелять. Начальник тира нажал какую-то кнопку на своем пульте, и оттуда, из тоннеля, раздался слабый звук, словно бы что-то слегка брякнуло. Майор Валеев отреагировал на это резко. Первый выстрел был сделан из подмышки, без поворота, потом последовал поворот, и один за другим последовали еще три выстрела.

Андрей Максимович нажатием первой кнопки отключил какой-то механизм, другой кнопкой включил свет. Механизм движения мишени был прост: легкая лебедка через блок тащила поперек тоннеля четыре наполненные песком металлические банки из-под каких-то консервов.

– Четыре выстрела, четыре попадания. Все мишени поражены с первого выстрела. Поздравляю, – сказал Андрей Максимович. – У меня всегда душа радуется, когда встречаю таких стрелков.

– У меня душа радуется не меньше, – сказал Владимир Алексеевич. – Мы свою миссию на данный момент закончили. Бахтияру Ахматовичу, вижу, не терпится опробовать винтовку. Андрей Максимович с Гималаем Кузьмичом ему в этом помогут, а мы мешать не будем. Я понимаю, что с незнакомой винтовкой еще необходимо разобраться, и только потом можно будет что-то демонстрировать. Поэтому мы скромно удаляемся к себе в кабинет. Гималай Кузьмич проводит майора Валеева после завершения пробной стрельбы. На испытание винтовки отпускается пятьдесят пять минут. Ровно через час у нас занятия по испанскому языку. Всем быть обязательно, даже Гималаю Кузьмичу, потому что будут даны некоторые особенности венесуэльской разновидности испанского: сленг, жаргон, арго и прочее…

Майор Лукошкин прибыл как раз в тот момент, когда группа закончила занятия по испанскому языку. Привел его помощник дежурного по Департаменту «Х».

– Генерал-лейтенант Апраксин уехал по делам. Распорядился майора Лукошкина передать вам, товарищ подполковник, с рук на руки, – объяснил помощник дежурного.

Он, как это водилось в Департаменте, был человеком гражданским – видимо, из научного блока, – но, часто общаясь с офицерами, разговаривал уже по-военному, как заправский служивый.

– Да, спасибо, мы ждали его, – сказал Кирпичников, пожимая вновь прибывшему руку. – Рад видеть тебя, Сергей Викторович. А что с рукой?

Вопрос напрашивался сам собой, потому что кисть майора была туго стянута эластичным бинтом, а привлекать к участию в операции травмированного офицера было рискованно.

– Перелом был. Три дня назад гипс снял. Сейчас на всякий случай бинтую.

– Как умудрился? – тоже пожимая майору руку, спросил подполковник Денисенко.

– Обучал молодое поколение доски ломать. Сначала одна доска-«пятидесятка». Проломил без проблем. Две доски выставили. Не на подставке, а на руках держали. Бил правильно, но один из парней руку согнул, доска и спружинила. Я сдуру объяснил парню ошибку и вторым ударом сломал. Теперь уже и доски, и руку окончательно. Видимо, перелом еще после первого удара получился. Вторым добавил. Но обошлось простым гипсом. Снимок сделали, резать не стали. Сейчас уже почти в порядке, но еще дней пять поберечься нужно.

– Значит, зря я расписание менял, и переносил «рукопашку» на послеобеденное время, – вздохнул Владимир Алексеевич. – Ладно, идем в кабинет. Стол тебе Гималай Кузьмич уже подготовил. Только ты его не ломай. Мебель ведомственная…

Все спецназовцы, что раньше знали Лукошкина, – а знали его все, кроме капитана Радимова, – вспомнили, как Сергей Викторович обрел славу человека со страшным ударом. Однажды во время обсуждения какой-то операции Лукошкин, рассказывая о событиях, в досаде стукнул кулаком по столешнице, и стол сложился пополам. Причем все видели, что удар не был сильным, просто столешница оказалась, видимо, бракованная, но слухи разнеслись быстро, раз за разом обрастая удивительными подробностями. Самого майора, однако, это лишь заставило тренироваться усерднее, чтобы поддержать свою неожиданно возникшую репутацию.

– Я постараюсь, – серьезно пообещал Лукошкин. – А рука пусть никого не беспокоит. Она быстро в норму придет. Форму я поддерживаю.

– Я надеялся, что часть своей формы ты передашь нам …

– Занятия, Владимир Алексеевич, я проводить могу. Там не рука, а голова работает.

– Договорились. Возвращаемся в кабинет.

Едва Кирпичников сел за стол, зазвонил телефон.

– Добрый день, Владимир Алексеевич. Полковник Градовокин. Чем сейчас заняты?

– Принимаем нового члена группы.

– Это хорошо. Значит, полный комплект?

– Так точно, товарищ полковник.

– Генерал звонил. Просил через двадцать минут собрать всех у него. Я буду докладывать план операции. Не сильно ваши планы нарушаем?

– Нет, как раз ждем подробностей.

За короткое время пребывания на новой службе подполковник Кирпичников уже слегка привык к совсем не генеральской манере поведения Апраксина. В армии генералы ведут себя не так. Быстро привыкли к раскованной манере общения и «старожилы» – капитан Радимов и майоры Ставрова и Старогоров. А вот новые члены группы посещением генеральского кабинета были едва заметно смущены и оттого держались скованно. Если им и приходилось общаться с генералами, то это были большие чины из Москвы, руководившие той или иной боевой операцией, но мало что понимавшие в тактике спецназа, так не похожей на обычные действия войск. Этих генералов приходилось выслушивать, но действовать, как правило, вопреки их указаниям, исходя из реальной боевой обстановки.