Серебряная лоза - Олли Бонс

лучше пораньше, верно? Или у вас при себе билеты, которые вы сможете предъявить на станции?

И она рассмеялась, сверкая своими омерзительно ровными зубами. Прохвост, конечно, тут же закивал, едва ли не заглядывая ей в рот.

Прозвучал длинный гудок. Ритм, отбиваемый колёсами, замедлился, зазмеились слева и справа пустые пути. Впереди виднелся уже город, не обнесённый стеной, и темнело здание вокзала. От него навстречу путникам тронулся состав.

— Самое время прыгать, — скомандовала Каверза, закидывая гитару на плечо. — Этот поезд нас прикроет, и никто не заметит, откуда мы взялись. А если повезёт, мы тут никого и не встретим.

Она бросила свой узел прямо на насыпь и спрыгнула следом, едва удержавшись на ногах. Затем в два прыжка нагнала вагон и поймала пискнувшую Марту, которую ей подал Прохвост.

— Вперёд, — сказал то ли названой сестре, то ли самому себе Прохвост, сел на борт и соскользнул вниз.

Хитринка, проклиная всё на свете, тоже села, свесив ноги за борт. Было высоковато, и в глазах рябило от вагонов напротив, набирающих ускорение. Внизу широким шагом, порой переходя на бег, спешил Прохвост, протягивая руки. Наконец он устал ждать и просто сдёрнул её за ногу. Ловкого приземления не вышло.

— На вокзал, что ли, уехать собиралась? — насмешливо пропела Каверза над ухом. — Поднимайтесь, проведу вас по окраинам, так уж и быть. Пропусков-то у вас нет?

— Сегодня есть, — ответил Прохвост. — А у тебя?

— И я свой вернула. Да только нам всё равно лучше по большим улицам не бродить. Таким оборванцам, как вы, там не будут рады. Да вот ещё что. Уж не знаю, как вы сбились в этакую компанию, но младшенькая-то ваша не хвостатая. Поглядит кто из добропорядочных горожан в её голубые глаза да и поднимет шум, что мы ребёнка похитили.

— О таком мы и не думали, — нахмурился Прохвост. — А что же делать?

— Можно раздобыть ей очки. У старьёвщика, я покажу, — и Каверза взмахнула рукой, приглашая следовать за ней.

Однако первым делом они совершили кое-что похуже.

Случилось это на маленькой сонной улочке недалеко от вокзала. Было здесь ещё пусто, доносился порой механический голос со станции, издалека слышался шум уходящего состава.

Компания шла среди двухэтажных домов из красного кирпича. Кое-где в облупленных рамах виднелись треснувшие стёкла, склеенные полосками бумаги. Ступени были истёрты, дыры в тротуарах замощены старыми досками со следами гвоздей. Порой из приоткрытых окон доносились шум и голоса — вероятно, обитатели этого уголка готовились к новому рабочему дню.

Тут дверь неподалёку отворилась, и на улицу вышел, широко зевая, толстяк в чёрной шляпе и сером пальто. Всё в нём, от новенького котелка до носков начищенных ботинок, говорило о достатке, и выглядел этот почтенный обыватель слишком уж лощёным для бедной улочки. Вялой рукой он пытался вложить туго набитый кошелёк в свой широкий карман. Вышло это не с первого раза.

Каверза что-то прошептала Марте, вынула небольшой свёрток из своего узла, вручила ей. Это заняло мало времени, так что Хитринка не успела ни услышать, о чём секретничали эти двое, ни понять, что они задумали. А когда сообразила, было уже поздно.

Каверза широким шагом двинула вперёд, обогнала толстяка, покачивая бёдрами, а затем остановилась поправить сползший чулок. И тот, для кого затевалось это представление, не остался равнодушным: он даже замер, причмокивая, в сонных глазках засветился интерес.

В это самое время тонкая ручка Марты опустилась в его карман, а затем вынырнула — уже с кошельком.

Хитринка хотела крикнуть, но тут же и застыла, прикрыв рот. Прохвост тоже замер. Останавливать этих двоих было уже поздно, и лишнего внимания лучше не привлекать.

— Чего встал, дядя? — между тем бросила Каверза толстяку, оправляя юбки.

Тот что-то смущённо пробормотал, отшатнулся, заспешил прочь.

— Из нас с тобой вышла отличная команда, малявка, — подмигнула Марте Каверза. — Вот и разжились денежками.

— Что же вы делаете? — полурастерянно, полусердито спросил Прохвост. — Разве так можно? Да ещё и ребёнка этому учить, это уж…

— Учить? Да я сама тебя поучить могу, — спокойно ответила Марта. — А что остаётся, если только так и можно достать вещи, которые нужны? Сладости, к примеру. Когда приезжали попечители, они раздавали конфеты только самым красивым детям. А я подменяла их на засохшую грязь в бумажках, вот потеха была после.

— Ты лучше бы пожаловалась кому-то на несправедливость, — строго сказал Прохвост.

— А думаешь, хоть кому-то было дело? — фыркнула Марта. — Жизнь вообще вся так устроена. Никто за тебя не исправит несправедливость, ты должен сам.

— Золотые слова, — согласилась Каверза, широко улыбаясь. — А сейчас давайте-ка уберёмся отсюда, ребятки, пока тот добрый господин не сообразил, что подарил нам свой кошелёк. Мы, конечно, оставили ему взамен замечательный камень в тряпице, но люди всегда что-то имеют против камней.

Они свернули в тёмный узкий переулок, прошли по задворкам и очутились в небольшом тупичке.

— Вот сюда нам первым делом и нужно, — указала Каверза на плохонький домишко с широкими трещинами стен, кое-как замазанными глиной.

Крыльцо с двумя ступенями — нижней служили ничем не закреплённые кирпичи — покрывала грязь, засохшая неровными кусками. Перила навеса покосились. Над дверью висела доска с выцветшими буквами, прочесть которые Хитринка не могла.

— Что это за дом? — спросил Прохвост. — Зачем нам сюда?

— Вас при первом же взгляде хочется упечь в каталажку за бродяжничество, — ответила Каверза. — Вымыться бы вам да одежду переменить. Давайте, вперёд, вперёд!

Прохвост нерешительно толкнул дверь, шагнул первым в полутёмное помещение, и остальные вошли следом за ним.

Было здесь пыльно, грязно, пахло подгнившими овощами. И тесно — сделав два шага, Прохвост упёрся в стол, и Хитринка едва не впечаталась в его спину.

За столом сидела дородная хвостатая, не молодая уже, с седыми жиденькими волосами, утянутыми в тугой пучок. Она недовольно поглядела на вошедших.

— Тётушка Козня, сколько лет, сколько зим! — радостно пропела Каверза, протискиваясь вперёд.

— Какая я те тётушка, паршивка! — рассердилась та, грузно наваливаясь на стол. — Ты о прошлом разе слиняла, за комнату и обед не заплатила! Долг пришла вернуть?

— Всё верну, всё верну, — не утратив ни капли сияния, широко улыбнулась Каверза. — Вот, держи…

И она, раскрыв кошелёк, отсчитала шесть медных монет.

— Десять! — прошипела старуха.

— А как это… — удивилась Марта, ощупывая свой карман. Видимо, она полагала, что кошелёк должен был находиться там.

— Ох, пусть будет десять, сегодня я добрая, — сообщила Каверза и прибавила ещё три медяка. — Нам нужны две комнаты и горячая вода.

— Плата вперёд! — сурово произнесла хозяйка.

Получив деньги, она указала вправо, на узкую лестницу со стёртыми ступенями.

— Поднимайтесь!